Газета "Кишиневские новости"

Как борются с коррупционерами за рубежом

В СМИ продолжают горячо об­суждать историю с арестом гла­вы Республики Коми Вячеслава Гайзера и еще 14 человек из-за обвинений в организации пре­ступного сообщества и мошен­ничестве. В связи с громким делом мы попытались узнать, как ведется борьба с коррупцией в США и Гер­мании, и какие громкие скандалы были там в последнее время.

Американский лоббизм как форма борьбы

Говоря о коррупции в США, важно пом­нить несколько особенностей. Во-первых, в Америке некоторые сферы лишены корруп­ционной составляющей. «Люди, которые уле­тают из США, удивляются, что не нужно про­ходить таможню, проверку, — рассказывает директор Центра глобальных интересов в Вашингтоне политолог Николай ЗЛО­БИН. — Вы улетаете из США точно так же, как будто вы улетаете внутренним рейсом. Отсутствует такая вещь, как таможня на вы­езде из страны. Это мелочь, но тем не менее. Снимается целая область потенциальной кор­рупции».

Также в США развита система лоббизма. «Лоббизм снимает 99% вещей, которые могут быть коррумпированными, — отмечает Нико­лай Злобин. — Это по сути дела формализа­ция отношений чиновников и частного биз­неса, который заинтересован в том или ином решении этого чиновника. Поэтому чиновники нанимают лоббистов, платят им деньги, а те пытаются доказать другим чиновникам или депутатам, что то решение лучше, чем другое. Эта система очень жестко регулируется зако­нами: лоббисты получают соответствующие лицензии, заключаются договора с клиентом, они платят налоги и т.д.».

«Третья вещь, которая есть в Америке и от которой избавиться не удается, — это политическая коррупция, — также поясняет эксперт. — Это зачастую предоставление тех или иных льгот — в основном политических — за то, что вы поможете кому-то избраться на какой-то пост. Кандидаты в президенты со­бирают деньги. Соответственно, «доноры» ожидают, что, если они помогли какой-то немалой суммой, это скажется: может быть, будущий президент будет снисходительным к их просьбам… Однако коррупцией называ­ется то, что противоречит закону, а эти вещи в Америке закону не противоречат. Более того, законы в отношении вкладывания денег в из­бирательные кампании становятся все более либеральными…»

Тем не менее в США были громкие кор­рупционные дела, связанные с грубым на­рушением закона. Так, бывший сенатор от Демократической партии Малкольм Смит был приговорен к семи годам заключения за попытку подкупа нескольких политиков-республиканцев во время выборов мэра Нью-Йорка в 2013 году. А в 2010 году в Кали­форнии были арестованы восемь чиновников-коррупционеров, среди которых был мэр го­рода Белла. Скандал спровоцировало то, что размер их зарплат значительно превышал оклады членов правительства. А вот губер­натор штата Иллинойс Род Благоевич был отстранен от своей должности из-за обвине­ний в попытке продать место в сенате. Также политик был арестован, однако позже его от­пустили под залог. Коррупционные (в амери­канском понимании) скандалы, связанные с президентами или будущими президентами, в США в основном связаны с получением ино­странного капитала на избирательную кам­панию, что, как правило, вызывает жесткую критику.

По словам Николая Злобина, на бытовом уровне коррупция в США сведена к нулю, од­нако есть другие виды этого явления. «Еще один вид коррупции — это торговля инсай­дерской информацией, — рассказывает эксперт. — За этим очень жестко следят, потому что деньги терять никому не хочет­ся. Общественное мнение категорически против такой торговли, и люди, которые на этом пойманы, очень серьезно страдают… Также очень щедро расходуются деньги Пен­тагоном, особенно в зарубежных операциях. Поскольку никаких финансовых документов там, как правило, нет, то в общем-то там есть очень сильный коррупционный момент». По словам Николая Злобина, в США помимо этого существует «покупка» тех или иных решений в виде предоставления каких-либо услуг.

Как отмечает аналитик, в Америке нет органа или комиссии, которые расследова­ли бы коррупционные дела среди политиков и чиновников. «Вся система США построена на конкуренции разных агентств, — поясняет Николай Злобин. — Одним и тем же вопросом могут заниматься разные агентства, пере­тягивая это друг у друга. Отсутствие моно­полии в этом вопросе приводит к хорошим результатам, потому что каждому хочется проявить себя. Здесь все друг за другом сле­дят. Бывают, конечно, провалы. Многие счи­тают, что 11 сентября было как раз провалом из-за отсутствия координации действий этих агентств. Все знали, что что-то готовится, но никто не сложил два и два. Тогда была созда­на система, которая занимается разведкой более-менее централизованно. Однако, что касается коррупции, такого нет. Американцы в принципе противники любой монополии».

Немецкому чиновнику важен статус. И закон

Германия, являющаяся экономическим локомотивом Евросоюза, стабильно зани­мает высокие строки в рейтингах восприя­тия коррупции, составляемых «Transparency International» (12-е место в списке за 2014 год; для сравнения: Россия на 136-м). Это значит, что уровень коррупции в стране — а конкрет­но в госсекторе — относительно низок. Тем не менее жертвами коррупционных сканда­лов становятся подчас люди, занимающие весьма высокие посты. Так, например, че­тыре года назад в центре скандала оказался президент ФРГ Кристиан Вульф. Ему в вину вменялись противоправные действия еще на посту премьер-министра федеральной зем­ли Нижняя Саксония, который он занимал в 2003–2010 гг. Речь, в частности, шла о том, что Вульф взял кредит на строительство у своего друга Эгона Геркенса, причем день­ги были выданы ему по льготной ставке — на 0,6% ниже той, что должна была бы использо­ваться в подобном случае.

Вульф в итоге признался, что данная история имела место, и извинился. Однако затем президент своими же действиями фак­тически привел себя к отставке, позвонив в медиаконцерн Axel Springer AG, собиравший и публиковавший информацию о коррупцион­ном скандале, и оставил гневные сообщения на автоответчике редактора газеты Bild. Факт давления на прессу существенно ухудшил от­ношение к президенту, и в 2012 году он объя­вил об отставке.

Дальнейшее расследование показа­ло, что льготным кредитом противоправные действия Вульфа не ограничивались. В част­ности, стало известно, что еще в 2008 году кинопродюсер Давид Грёневольд оплатил Вульфу пребывание в мюнхенском отеле и ужин на общую сумму около 800 евро. Ситуа­ция усугубилась тем, что, по версии прессы и прокуратуры, в благодарность за это премьер Нижней Саксонии обратился в одну известную компанию и, используя свое влияние, попро­сил профинансировать фильм Грёневольда. Однако суд счел доказательства вины Вуль­фа недостаточно убедительными и оправдал его.

Тем не менее сама эта ситуация стала весьма показательной, продемонстрировав как подсудность официального лица — хотя речь шла всего о нескольких сотнях евро, — так и роль прессы в освещении коррупцион­ных дел. Насколько же в целом эффективна немецкая модель борьбы с коррупцией и что она собой представляет?

«В случае с Германией стоит различать коррупцию и то, что под нею понимаем мы здесь, в России, — отметил руководитель Центра германских исследований Инсти­тута Европы РАН Владислав БЕЛОВ. — У нас речь идет в первую очередь о коррупции государственных чиновников — коррупция при распределении государственных за­казов, так называемые откаты и так далее. В Германии, конечно, уровень таких явлений близок к нулю. Такая коррупция есть, но она практически не значима и не является про­блемой для немецкого общества. Госчинов­ник в ФРГ достаточно хорошо обеспечен, он реально защищен государством. Даже супруг или супруга госчиновника в случае его смерти получает очень хорошую пенсию, и государ­ственному чиновнику нет никакого смысла попадаться на коррупционных делах. И есть такая старая поговорка, согласно которой госчиновника могут уволить за кражу сере­бряной ложки, — она в данном случае вполне применима.

Другое дело — коррупция на предприяти­ях. В 1990-х годах был принят закон, запреща­ющий немецким компаниям платить бакшиш в азиатских странах для получения заказа.

Что касается дела Вульфа, то, конечно, никакой взятки там не было. Но даже косвен­ные свидетельства того, что президент полу­чил некую выгоду, стал выгодоприобретате­лем от третьих лиц, в общем-то, и привели к скандалу. Решение об отставке было уже его личное, он мог и не уходить.

Германия, как известно, подписала Конвенцию Совета Европы об уголовной и гражданско-правовой ответственности за коррупцию, предусматривающую уголовное преследование коррупции, уголовное на­казание представителей исполнительной и законодательной ветвей власти, обвиненных в коррупции. Но до сих пор документ этот в ФРГ не ратифицирован, несмотря на жесткую критику со стороны ЕС. Но позиция Германии такова: если у нас нет коррупции, зачем нам подписывать конвенцию?

Есть факты коррупции в строительстве, других сферах, попытки «подкупа» сотруд­ников, отвечающих за закупки. Но для этого в компаниях существуют свои методы жест­кого контроля».

Помимо фактора обеспеченности чинов­ника — ведь не секрет, что многие из них и в России не бедствуют, — Владислав Белов отмечает и особенности немецкого ментали­тета. «Немецкий менталитет строится на сле­довании закону, и это важный фактор, — уве­рен эксперт. — «Это противозаконно» — так относятся немецкие чиновники к коррупции. Так было во времена Бисмарка, до него и по­сле. Когда русский человек что-то наруша­ет — говорит, как можно обойти некоторые ограничения; немцы спрашивают: а зачем? Конечно же, искушение злоупотребить по­ложением, средствами, есть. Но такие факты легко вскрываются — есть внутренний аудит, строгая отчетность. При госрасходах очень жестко работает Счетная палата, по образу которой создана наша, есть подобные регио­нальные институты, и для госчиновника его достоинство важнее. Это статус. Вы его либо сохраняете, либо теряете».

«Лакмусовой бумажкой» в борьбе с кор­рупцией выступает и пресса, считает Белов: «Пресса — это watch dog, если переводить дословно, это действительно собака, очень злая, которую, если она сорвалась с цепи, уже не остановить. СМИ не гарантируют отсутствия коррупции, нельзя сказать, что прессу боятся. Но она реально свободна, и «заткнуть» ее, как пытался это сделать Вульф, невозможно».

Игорь СУББОТИН, Ренат АБДУЛЛИН.