Газета "Кишиневские новости"

Кто и зачем толкает Валерия Спиридонова на заведомо неудачную операцию?

Новоявленный «профессор Доу­эль» — владимирец Валерий Спи­ридонов, которому через два года обещают пересадить голо­ву к новому телу — вернулся из США. Валерий участвовал в 39-й ежегодной научной конференции Американской академии невро­логических хирургов-ортопедов (AANOS). В эксклюзивном интер­вью Валерий рассказал, как со­вместно с доктором Серджио Ка­наверо они открывают новую эру в медицине, а также сообщил, кто будет руководить операцией в России. Однако у этой громкой истории может быть двойное дно. Многие считают, что доктор Кана­веро просто сделает себе рекламу, заработает на этом состояние и исчезнет. О том, что практика об­мана доверчивых пациентов в за­падных частных клиниках — впол­не распространенное явление, нам рассказал ведущий научный сотрудник отделения неотлож­ной нейрохирургии НИИ скорой помощи им. Н.В.Склифосовского Андрей ГРИНЬ.

Валерий Спиридонов: «Руководить проектом должен не врач, а экономист»

— Валерий, расскажите, как прошла конференция в Америке?

— Все шло плану, успешно. Три часа мы выступали с Серджио на одной сцене, он привел большое количество доводов и фак­тов, называл запатентованные технологии. На мой взгляд, проект заинтересовал неко­торых людей.

— Можете сказать, на какие запатен­тованные технологии ссылался Канаве­ро?

— Мне запомнился слайд с изображе­нием собаки породы такса с поврежденным позвоночником. Было показано животное до и после лечения с применением биоклея — полиэтиленгликоля. Через несколько недель парализованная такса, у которой не работали задние конечности, бегала, радовалась жиз­ни, махала хвостом. Более того, тем роликам уже много лет, и вы можете только догады­ваться, какие технологии есть сегодня.

— Кто производил операцию той так­се?

— Есть китайский ученый, он, кстати, был на конференции, последователь наше­го Владимира Демихова (экспериментатора, основоположника мировой трансплантоло­гии. — Н.В.).

— Вы общались с ним на конферен­ции?

— Да, Жень Сяопин из китайского ме­дицинского университета получил 1,5 мил­лиона долларов от своего правительства на исследования. Он работает с крысами, со­баками, результаты экспериментов внушают оптимизм.

— Еще были отклики после вашего выступления и выступления Канаверо?

— Нет. Я сразу уехал. Оставаться доль­ше мне не позволило состояние здоровья, и откликов я не получил. К Канаверо никаких технических вопросов не возникло — всех интересовала в основном этическая сторо­на вопроса. Но настрой у доктора был очень оптимистичный после конференции.

— Почему другие нейрохирурги не знают о биогеле, на который ссылается Канаверо, и воспринимают в штыки ин­формацию о предстоящей операции?

— Вообще, полиэтиленгликоль известен давно, он широко применяется в химической промышленности, фармацевтике. Другое дело, что пробовать его в медицине начали не так давно. Его свойства сейчас проверя­ются, закрепляются данные. Теперь навер­няка о нем многие знают, мы сделали все, чтобы о нем стало известно. Суть в том, что он настраивает проводимость нервов спин­ного мозга и других нейронов.

— Вы же слышали, что все ведущие нейрохирурги считают, что заверения Канаверо — это обман.

— Не все говорят, что такая операция — обман. Так получилось, что я оказался в цен­тре технологических разработок, у меня есть возможность общаться с лучшими специали­стами в области нейрохирургии. Технология будет доработана, и мы сделаем все, чтобы довести ее до совершенства.

— Хоть одно имя ученого назовите.

— Есть научно-практическая группа у нас, в России, которая занимается этим уже много лет, мы сейчас согласуем с ними все планы. Пока могу лишь сказать, что у нас этим проектом будет заниматься Никита Барвенов.

— Он нейрохирург?

— Руководить проектом должен не врач, а предприниматель, экономист, коим явля­ется Никита (по словам Валерия, это его близкий друг, с которым он знаком более 10 лет. — Н.В.).

— На что вы надеетесь в итоге? У вас будут работать только сердце, легкие или речь идет о полноценном восстанов­лении?

— Смысл в том, чтобы вернуть деятель­ность всего организма, чтобы он был полно­стью работоспособен, включая конечности.

Андрей Гринь: «Как только Канаверо вышел к трибуне, многие нейрохирурги покинули зал»

— В случае с Валерием Спиридоновым все понятно, — говорит главный нейрохирург Департамента здравоохранения Москвы Андрей Гринь, сам выполнивший уже более тысячи операций на спинном мозге. — Врач-итальянец, скорей всего, запустил успешный бизнес-проект под названием «Замена голо­вы». Люди, которые хоть элементарно раз­бираются в физиологии и анатомии спинного мозга, могут понять, что сшивание головы с телом сегодня вполне возможно. А вот спин­ной мозг соединить, чтобы он функциониро­вал, — нет! Это спекулятивные заявления. Мои иностранные коллеги, которые были на той конференции в Америке, рассказывали, что, как только Канаверо вышел к трибуне, многие демонстративно встали и покинули зал.

По словам нашего нейрохирурга, у рос­сиян какая-то мистическая вера в чудодей­ственность западной медицины и непогре­шимость тамошних специалистов. А между тем кому, как не нашим хирургам, лучше всех известно, какие способы недобросовестного отношения к пациентам применяют порой их коллеги за рубежом!

— Это у нас в крупных клиниках нет не­хватки в пациентах. Многие операции дела­ются по полису ОМС, я радуюсь, когда могу сказать человеку, что за операцию ему пла­тить не надо. В зарубежных клиниках другая ситуация: если туда пришел пациент, отпу­скать его нельзя. Надо найти что-то, за что взять деньги и еще дать заработать колле­ге.

Практика ненужных, но очень дорого­стоящих операций существует, по словам доктора Гриня, в Израиле, в Германии. Не­однократно там оперировали пациентов, ко­торым операция, по мнению доктора Гриня, показана не была. Например, одной молодой женщине 35 лет за 28 тысяч евро установили искусственный межпозвонковый диск вза­мен ее практически полностью здорового. Ее беспокоила только боль в шейном отделе позвоночника. При этом ей была показана только лечебная физкультура и массаж.

— Показывает она мне снимок по при­езде, объясняет, что вырезали грыжу в шей­ном отделе позвоночника, — вспоминает нейрохирург. — Смотрю: а где грыжа-то? На снимке видна какая-то маленькая заго­гулинка, небольшая протрузия диска. Спин­ному мозгу ничто не угрожает, но молодой женщине делают операцию по замене диска. Зачем, спрашивается? Жаловалась на боли? Так боль в спине может быть связана вовсе не с грыжей, она чаще возникает из-за про­блем с межпозвонковыми суставами, мыш­цами. Ей нужен массаж, баня, тренажерный зал, и все.

— Сколько у нас могла бы стоить по­добная операция? — спрашиваю Андрея Гриня.

— Если по ВМП (высокотехнологичная медицинская помощь. — Н.В.) — бесплатно, платные — тысяч за двести плюс стоимость имплантата. Мы тоже могли бы поставить той женщине искусственный диск, и она также почувствовала бы себя легче после опера­ции и реабилитации (смеется), но нельзя же так вести себя людям, главная заповедь ко­торых гласит «не навреди». Порой, когда мы выводим нечестных коллег на чистую воду, они говорят нам: «Подождите, вот станет и ваша медицина полностью частной, тогда сколько наоперируете, столько и получать будете, и вы тоже встанете на этот путь. Так что успокойтесь, у нас это бизнес, и больше ничего».

— Они правы? У нас все идет к част­ной медицине?

— Не знаю. Но если у нас есть больницы, где на 30 больничных коек одна медсестра, если врачи, сутками не выходя из операцион­ных, получают максимум по 60 тысяч рублей, включая оплату за платные операции, то, на­верное, мы придем к частной медицине.

— Но наши-то частные клиники на­верняка не практикуют такой «бизнес», как их заграничные коллеги?

— Бывает… В одной столичной част­ной клинике, которая, впрочем, работала на базе государственного центра, пациенту с поврежденным спинным мозгом пообе­щали восстановление. Люди ради чудодей­ственной инъекции стволовых клеток, после которой им обещали, что «все срастется», квартиру продали… У пациента, как вы сами понимаете, ничего не срослось.

— Мошенников наказали?

— Нет, пострадавшие писали письма, обращались в правоохранительные органы, но не смогли никого призвать к ответу. У та­ких клиник хорошее юридическое сопрово­ждение.

n n n

— Давайте теперь поговорим о науч­ных достижениях в области нейрохирур­гии спинного мозга. Какая страна сейчас в ней лидирует?

— Конечно, больше всех денег выде­ляет на исследования США. Но что касает­ся конкретных хирургических достижений, нет ничего такого, чего не могли бы делать наши хирурги в России. С позвоночником мы сегодня можем делать все: укорачивать, уд­линять, сгибать, разгибать. Только с самим спинным мозгом как не могли ничего делать, так и не можем. Если он поврежден, к при­меру, костными обломками при переломе, — человек, увы, обречен на паралич.

— Неужели за столько лет, что суще­ствует нейрохирургия, нет даже надежды на какое-то продвижение?

— Для начала немного поясню вам осо­бенности спинного мозга. Он имеет прово­дники, связывающие его с головным мозгом. Многие думают, что это как провода — со­единил их, и все. На самом деле система очень сложна, многослойна, на каждом уровне имеет очень много клеточных ядер, чувствительные и двигательные волокна. Двигательные, к примеру, идут от коры го­ловного мозга. Уже в подкорке от них отходят веточки, проходят в ствол мозга, где пропу­скают свои отростки в мозжечок. Затем те же самые волокна направляются вниз, перекре­щиваются горизонтально и продольно с дру­гими отростками нервных клеток…

Вот мы с вами сейчас беседуем, и вдруг у вас за ухом раздается выстрел. Что вы де­лаете? Рефлекторно отстраняетесь в сторо­ну, противоположную той, откуда прозвучал выстрел. Одновременно оглядываетесь, чтобы посмотреть на того, кто выстрелил. То есть мозг одновременно направляет сиг­налы к разным мышцам, и каждая мышца тут же посылает ответ обратно в кору головного мозга и мозжечок. При этом вы не теряете точку опоры, ежесекундно понимаете, где находится и что делает ваше тело. Так вот вся эта работа происходит с участием спин­ного мозга. А он имеет толщину с мизинец! Теперь представьте, что этот «проводок» повреждается. В нем сразу прерывается кровообращение, сосуды слипаются и гиб­нут, вокруг пораженного места также запу­скается массовая гибель клеток — апоптоз. Вот теперь я подошел к рубежу, до которого дошла российская наука. Наша задача се­годня отвоевать хотя бы эту зону вторичного повреждения спинного мозга, вокруг места его разрыва. Ведь каждый сантиметр спин­ного мозга, к примеру, проходящий в шей­ном отделе позвоночника, за что-нибудь отвечает: отомрет один — перестали дви­гаться пальцы, другой — перестала двигать­ся кисть…

— И как вы отвоевываете?

— Пока мы работаем над тем, чтобы соз­дать препараты, которые мгновенно оста­навливали бы процесс отмирания клеток при травме спинного мозга. Сейчас мы пробуем вводить стволовые клетки пуповинной крови в кровь подопытных животных внутривенно. Зачем? Стволовые клетки — это фабрика разных нейробиологических факторов, ко­торые могут влиять на различные звенья па­тологической цепочки: блокировать апоптоз, препятствовать процессу рубцевания спин­ного мозга, стимулировать ангиогенез — прорастание сосудов, оказывать нейропро­тективное действие и многое другое.

— Результаты есть?

— Пока получены первые результаты на животных. У крыс, к примеру, на 25 процен­тов улучшается подвижность конечностей после повреждения спинного мозга. Нача­ты клинические исследования и на людях, у которых уже нет никакой надежды на ис­целение. Конечно, информируем их о воз­можных нежелательных последствиях… Тут нужно тысячи испытаний провести, чтобы набрать необходимую статистику. Работы очень много. Может пройти и 10, и 50 лет, пока мы выйдем на правильный путь в наших изысканиях.

Наталья ВЕДЕНЕЕВА.