Газета "Кишиневские новости"

Оперная дива считает бывшего гражданского мужа Тюрина исполнителем воли реальных заинтересантов

Сенсация о раскрытии украин­ским следствием личности за­казчика убийства экс-депутата Государственной думы Дениса Вороненкова (застрелен в Кие­ве 23 марта) оказалась неболь­шой новостью для его вдовы, оперной певицы Марии Мак­саковой. Она рассказала нам, что уже полгода была в курсе главной нити следствия.

— Маша, ты недавно резко выска­зывалась в адрес своего бывшего граж­данского мужа. Выводы следствия тебя удивили?

— Нет, не удивили. Меня как потерпев­шую, естественно, держали в курсе, я была ознакомлена с ходом следствия… Поэтому в этом состоянии омерзения, негодования (от того, что уже знала) я прожила полгода, и в принципе это самые страшные полгода в моей жизни. Они на каждом этапе пере­страховывались (чтобы замести следы): Тюрин пытался привлечь украинских на­ционалистов, его привлекли, чтобы спих­нуть все на личный мотив… Он-то, конечно, совместил приятное с полезным, но надо понимать, что нужно-то это было не ему, а тем преследователям Дениса, о которых мы все эти три года кричали и вопили. Не зря же все преподносилось (в России) та­ким образом, что Денис не просто сбежал в Украину и дает показания, а еще и вывез с собой какой-то страшный компромат, из-за которого, дескать, в России сейчас полетят головы и еще бог знает что. Речь не о рос­сийском руководстве, а об этих преслову­тых заинтересантах.

— Суммируя: 1) ты уже была в кур­се следствия; 2) Тюрин — получается, инструмент в руках реальных заказчи­ков?

— Он прилип к этой истории намерт­во. Доказательства неопровержимые. Ис­полнено все крайне бестолково. Вопрос, как теперь с ним поступят. В выдаче его сюда (Украине) и его показаниях на них (реальных заказчиков) они, конечно, не за­интересованы. Прятать его и не выдавать будет означать, что они с ним заодно. Не знаю, но мне кажется, что эта ситуация для него крайне небезопасна. Мне безразлич­на его дальнейшая судьба. Я хочу только одного: чтобы все виновные понесли за­служенное наказание по всей суровости. А вся эта брехня, с которой его адвокат ходит по всем каналам и рассказывает, какой он сентиментальный и все остальное, про­сто омерзительна. Заказать 35 передач на федеральных каналах! Уму непостижимо! Никогда он не был замечательным, как они пытаются сейчас рассказать. Он был моей самой большой ошибкой в жизни, я об этом говорила и говорю. Так что свои сантимен­ты он может рассказывать будущим сока­мерникам.

— Выводы следствия сомнений у тебя не вызывают?

— Следствие провело выдающуюся работу. На постсоветском пространстве раскрытые заказные убийства можно пере­считать по пальцам одной руки… Конечно, охрана не смогла предотвратить престу­пление, но, с другой стороны, в такой слож­ной ситуации она смогла поразить цель — убить исполнителя. Это дало возмож­ность довести эти ниточки до логического финала. В другом случае было бы крайне сложно о чем-либо говорить. А теперь вы­строилась схема, которая мне совершенно ясна и была ясна в принципе все это время. Конечно, мне было бы намного приятнее, если бы этот человек не принимал в этом участия, потому что для меня это опреде­ленный психологический груз, с которым мне, к сожалению, приходится жить, потому что там остались дети. А на этих детей те­перь постоянно будут показывать пальцем. Все это очень грустно, и я не знаю, чему там радовалась вся эта семья? Я им давно на­мекала, что это такое. Но их это не волнует. Или деньги застилают людям уже всё?

— Ты про какую семью сейчас гово­ришь?

— Я говорю о том, что, на мой взгляд, мои родители не должны с ним общаться, пожимать ему руку, потому что их же внук Ванечка остался теперь без отца благодаря его стараниям.

— А ведь он был на твоей свадьбе с Денисом, говорил, что с легким серд­цем отдает тебя в надежные руки…

— Ну, тогда он демонстрировал свою благожелательность, тогда ситуация была другая. Совершенно очевидно, что он ра­ботает на них — я имею в виду конкретных заинтересантов. Это видно по целому ряду недавних громких дел. На мой взгляд, в Кремле сами не простили им этого престу­пления (в отношении Дениса), но просто останавливать это все надо было раньше.

— По логике того, что ты сейчас ска­зала, его в России должны бы аресто­вать?

— А какие у них варианты? Делать вид, что не знают, как его найти и кто это такой? Но это называется — покрывать убийцу, быть соучастниками. Либо выдадут. Но он, будучи по своей природе человеком до­статочно трусливым и о-очень боящимся за свою жизнь, расскажет в этом случае, думаю, такое, что никого не порадует… Все для него теперь в России крайне небезо­пасно, а бежать ему особо некуда.

— Ты сказала, что уже жила с этой информацией полгода. Удивительно, что при этом находила в себе силы для достаточно громких творческих начина­ний…

— Меня эта информация очень пода­вляла и будет, наверное, подавлять всю мою жизнь, но у меня есть определенные обязательства перед Денисом, у меня сын Ваня, ради которого я должна жить и оста­ваться в тонусе. Конечно, я развиваюсь и буду развиваться. Я очень благодарна Украине за то, что она меня приняла и про­тянула руку в такой момент моей жизни и, более того, довела расследование до кон­ца. Мне остается только гадать, сколько было попыток со стороны Тюрина коррум­пировать следствие, чтобы сегодня мир не узнал всего этого. Если бы он все это сделал в России, то я убеждена, что ему бы все сошло с рук, как многое системати­чески ему сходило с рук. Что двигало им: фанаберия, мания величия? Не знаю.

— И все же — к творчеству. Много хвалебных откликов читал о твоих не­давних выступлениях — и на Дне неза­висимости, и во Львове. Понятно, что в Украине все тебя хотят поддержать. А ты лично всем ли довольна в том, как раз­вивается теперь твоя карьера?

— Я пела еще на открытии филармонии в Киеве, пела сольный концерт во Львове в рамках Форума издателей, крупнейшего события, куда съезжается весь мир. По­том я съездила и выступила в Портофино в Италии, чем привела многих (в России) в какое-то неадекватное состояние, потому что они пытаются убедить друг друга в том, что меня здесь насильно держат и никуда не выпускают. А тут оказывается, что я могу еще и гастролировать. Преподаю теперь в Академии руководящих кадров культуры и искусств Украины, которая находится в Киево-Печерской лавре… Как-то так.

Но человек должен, конечно, всег­да критически относиться к тому, что сам делает, иначе он перестает развиваться. Для меня работа над каждой новой ролью, партией — движение вперед. Здесь я вы­шла немножко за рамки своего привычного меццо-сопрано, использую более полно­ценно весь свой диапазон. Это, конечно, добавляет больше нагрузки — пою и со­прановые партии, репетирую «Дон Жуана». Будет и «Тоска».

Единственное, что утомляет, — гавка­нье шавок. Я все думаю: когда же они пере­станут гавкать? Денис был абсолютно выда­ющимся человеком. Просто его внутренняя жизнь не была никогда на поверхности. По­тому что он был сотрудником спецслужб. И все эти прихвостни, которые вякают о какой-то бытовой разборке… Да никогда в жизни! Дениса как любила, так и люблю… А за ними такая, как я, не пошла бы ни за одним.

— Ну ты уж держись!

Артур ГАСПАРЯН.