Газета "Кишиневские новости"

Сегодня актриса Елизавета Боярская считается одной из самых красивых российских актрис, счастлива в браке с Максимом Мат­веевым и растит сына. Но, оказывается, так было не всегда.

«Я прошла через серьезный подростко­вый комплекс, потому что меня как девушку никто из мальчишек не воспринимал, — рас­сказывает Боярская. — Со мной дружили, ко мне обращались за советом, брали в ком­панию, могли повеселиться, посмеяться, но при этом, хоть я сама влюблялась не раз, взаимной любви в школе у меня не было. Мо­жет быть, потому что в этом возрасте я была гадким утенком, носила брекеты. Мне каза­лось, я из-за этого не переживаю, что это не болезненно, но тем не менее была доста­точно замкнутой».

В итоге мама решила отправить юную Лизу в модельную школу, и именно это под­толкнуло девочку к мысли об актерской ка­рьере: «Мне было тринадцать лет. Туда, хотя это было веянием моды, брали всех, кто заплатил, даже если ты сто килограммов весила. И надо сказать, эти занятия меня раскрепостили и прибавили уверенности в себе. Возможно, с того момента я стала задумываться о том, что мне интересна сце­на, а раньше даже представить себе такого не могла. От стеснения. Хотя в театр к маме ходила постоянно, и мне уже все нравилось, но именно эти три месяца обучения очень сильно подтолкнули к первому шагу на сце­ну».

Дома и на сцене

К тридцати годам у Лизы Боярской такой послужной список серьезных работ и в кино, и на сцене, что знает ее практически каждый у нас в стране, абсолютно не апеллируя к громкой фамилии. Но семья для нее не ме­нее важна. Несмотря на разговоры о разво­де, Боярская и Максим Матвеев по-прежнему вместе, воспитывают сына Андрея. Про эту супружескую пару можно сказать: они со­шлись — вода и камень, лед и пламень…

«С одной стороны, я легкая и бескон­фликтная, а Максим темпераментный и вспыльчивый, но отходчивый. С другой сто­роны, я могу доходить до исступления и схо­дить с ума на тот или иной счет, а Максим в этом плане спокойнее. В нас всех есть самые разные качества, и это то, чего мы так хотели добиться в «Анне Карениной», чтобы не было однозначных характеров, мол, он хороший, а она плохая, она жертва, он палач. Каждый день человек может меняться в связи с об­стоятельствами. Какая-то трагедия может произвести на него колоссальное впечатле­ние, а может, наоборот, опустошить. В то же время мелочь, нюанс могут сорвать голову и раз и навсегда испортить отношения. Любой человек обуреваем самыми разными чув­ствами: и благородными, и подлыми, и свет­лыми, и темными в разные периоды времени. К примеру, ребенок, плачущий в самолете, у меня, как правило, вызывает жалость и уми­ление, потому что я сама мама, но иногда и мне очень хочется, чтобы он помолчал».

Считается, что существовать вместе двум актерам очень непросто. Однако Бояр­ская и Матвеев это мнение опровергают.

«Если я прихожу уставшая, то меня все отправляют отдыхать, и после ночной смены никто не заставит вести ребенка в сад или го­товить еду. А поскольку мы с Максимом опять же находимся внутри одной профессии, то знаем, как можно устать после спектакля и что такое легкая смена и тяжелая, — расска­зывает Елизавета. — Я по выражению лица входящего мужа сразу понимаю, какое у него настроение и, соответственно, можно ли про­должить вечер втроем, поделав что-то инте­ресное, или ему нужно отдохнуть, а я сама займусь чем-то с ребенком. Мы друг друга очень хорошо чувствуем».

О возрасте

Считается, что тридцать лет — некая черта, после которой жизнь человека резко меняется. Боярская к своему возрасту отно­сится спокойно, принимая и понимая его.

«Когда я приближалась к тридцати, мыс­ленно трепетала, мне тоже казалось, что это некий рубеж. Но когда он прошел, ничего не изменилось. У каждого человека есть свой внутренний возраст. Я стала себя гармо­нично ощущать лет в двадцать восемь, со­ответствуя реальным цифрам. Даже в шест­надцать не чувствовала себя совсем юной, никогда не была легкомысленной девчонкой. И вот сейчас, когда у меня уже сложилось свое мироощущение и взаимопонимание с профессией и даже появилась своя семья с созданным нами микроклиматом, я не чувствую никакого волнения по поводу воз­раста. В профессиональном смысле могло быть какое-то беспокойство, если бы я мало успела за прошедшее время. Но, тьфу-тьфу, много чего происходило и в театре и в кино. Надеюсь, что и дальше так будет».