Газета "Кишиневские новости"

Бывший политзаключенный уверен, что персоны, укравшие миллиард, попадут в его камеру

Когда человека лишают свободы за уголовное деяние – одно. За экономическое преступление – другое. У нас можно попасть за решетку и по причине своих политических убеждений. Тому пример Павел Григорчук, активист партии «Красный блок». Таких людей в 70-80-е называли «узниками совести». Корреспондент «МК» узнал, как у нас становятся политзэками и как им живется.

– Первый раз меня задержали вместе с Мишей Амербергом 26 ноября 2014 года, перед парламентскими выборами. Нас выставили как террористов, которые намеревались с использованием оружия совершить государственный переворот. Даже нашли какие-то стволы. Ныне они в деле не фигурируют. Тогда я просидел в следственном изоляторе пять месяцев. Потом был домашний арест и выход на свободу под судебный контроль. Спустя некоторое время вновь СИЗО уже за якобы «массовые беспорядки» перед зданием Генеральной прокуратуры. Это был мирный протест, и факт этот зафиксировали видеокамеры нескольких телекомпаний. Да, потасовка с полицией была, но нас спровоцировали. По этому делу я просидел еще шесть месяцев. В феврале меня с товарищами освободили и перевели под домашний арест, а спустя 2 месяца – под судебный контроль с условием не участвовать в протестных акциях.

– Как к Вам относился персонал СИЗО?

– К рядовым сотрудникам – никаких претензий. Есть вопросы к администрации изолятора. Если кто-то из нас передавал на волю публичное обращение или открытое письмо – автора помещали в менее комфортные условия. Такое случилось со мной, когда я «поздравил» Влада Плахотнюка с 50-летием. Перевели в сырой подвал. Нечто подобное произошло и с Владимиром Филатом. У него в камере была и душевая кабина, и телевизор, который многие не могут себе позволить и на свободе. Но, когда бывший премьер сделал какое-то политическое заявление, его в наказание перевели в 123 камеру. Я в ней некоторое время сидел – не самая худшая. Однако Филат на пятый день объявил голодовку, поскольку такие условия содержания посчитал неприемлемыми.

– Чем отличается «плохая» камера от «хорошей»?  

– Наши места заключения не выдерживают никакой критики. Даже виновным, обратившимся с иском в Европейский суд по правам человека, государство не раз выплачивало различные суммы за содержание в нечеловеческих условиях. В камере на одного сидельца должно приходиться четыре квадратных метра площади. А случается, что на десять квадратов приходится двадцать заключенных. Спят по очереди. Питание отвратное. Утром каша, вечером она же, в обед может быть борщ с рыбой. Раз в неделю пакет молока на четверых. Прогулки – час в день. Лимит звонков по телефону – двадцать минут в неделю.

– Как складывались отношения с заключенными?

– Первый раз, когда я попал в СИЗО, было страшно. Насмотрелся в свое время всяких фильмов, наслышан был про уголовные понятия. Реальность оказалось совершенно иной. Там те же люди, что и на свободе. Некоторые совершенно безвинны, просто у них, например, хотят отобрать бизнес. Кто-то сидит за украденный ковер или курицу. С таких достаточно административного наказания и штрафа, а они за решеткой.

– Как человек, знающий систему изнутри, можете подсказать: как улучшить быт заключенных?

– Я находился только в СИЗО №13. Комплекс этот построен в 19-ом веке. Модернизировать устаревший тюремный замок нет смысла, проще и дешевле построить что-то новое. Жалко тех, кто находится в изоляторе, условия совершенно невыносимые. При этом для персон, подозреваемых в краже миллиарда, создают ку да более комфортную обстановку. Когда наша партия придет к власти, а это рано или поздно случится, могу обещать: Плахотнюк с Шором отправятся за решетку и будут там сидеть на общих основаниях.

Александр ТОКАРСКИЙ.