Газета "Кишиневские новости"

Матушка Агнесс Мариам в эксклюзивном интервью рассказала о сексуальных зверствах боевиков ИГИЛ

Лишь немногие знают о том, что в действительности творится на территории Сирии, захваченной ИГИЛ (организация запрещена на территории РФ). В их числе основа­тельница монастыря, номинант на Нобелевскую премию мира матуш­ка Агнесс Мариам ас-Салиб. Мона­хиня на протяжении последних лет собирала документальные дока­зательства зверств боевиков. «Я ви­дела озера крови», — говорит она. Женщина провела целое рассле­дование и выяснила, что такое на самом деле сексуальный джихад и как террористы торгуют детьми. Матушка Агнесс Мариам — один из главных врагов ИГИЛ, и за ее голо­ву боевики назначают баснослов­ную цену.

— С какого момента вы стали соби­рать документальные доказательства зверств боевиков?

— Я отправилась в Хомс в ноябре 2011 года. В западных СМИ говорилось о мирных демонстрантах, которые выступали за «Ис­ламское государство». В реальности это были взводы смертников. Их целью было сеять на­силие, парализовать мирную жизнь города. За один день я увидела в больнице более 100 трупов. Я видела целые озера крови. У меня есть все видеозаписи. У вас из глаз потечет кровь, если вы их все просмотрите. Это кар­тины террора. Я его фактический свидетель. Потом на Западе говорили, что это Асад все устроил, но у меня есть списки мертвых — 75% из них это солдаты правительства! Их убили, чтобы дестабилизировать обстановку и устранить власть Асада. В тот момент не­понятно еще было, что это за люди, которые устроили резню.

— Знаете, что происходит сейчас на территории ИГИЛ?

— Общественной жизни как таковой в ИГИЛ нет. Все крутится вокруг мечети, куда женщинам ходить нельзя. Там все настоль­ко жестко, что казни происходят ежедневно. К примеру, если вы закурили — вам рубят пальцы. Там недавно девочку одну забили палками за то, что она открыла профиль в Фейсбуке.

У них есть официальный обычай — изна­силование женщины, которая не соблюдает правила ислама. Сестра, мать, дочка — не важно. Это называется сексуальный джихад.

Один из их лидеров изнасиловал 700 женщин в сирийском регионе, где даже не установлена власть ИГИЛ. Он каждый день ходит по домам. Его набеги были неожидан­ны, и ему никто не мог дать отпор. У меня есть свидетельства тому кошмару, что он натво­рил.

В действительности сексуальный джи­хад — это только прикрытие их развращен­ного сознания и тела. Они таким образом не мстили, а просто удовлетворяли свои потреб­ности.

— Разве все это соотносится с их тра­дициями?

— В ИГИЛ научились их обходить. У них есть такое понятие, как свадьба на 2–3 часа. Чтобы не нарушать законы ислама, они же­нятся, развлекаются с девушкой, а потом раз­водятся и передают ее по цепочке. Снова на 2–3 часа. По сути, это проституция.

У меня есть плакат из одного населен­ного пункта, который ИГИЛ недавно поки­нула. Там график использования женщин- проституток.

— Что именно там указано?

— С 10 до 11 — Фатима, с 11 до 12 — Лейла, и т.д. У этих женщин, естественно, нет выбора. Их просто насилуют. Иногда они берут маленьких девочек. У них считаются приемлемыми половые связи с 9 лет. Кстати, в ИГИЛ сейчас наблюдается массовое много­женство — женятся на девочках, которым 9, 10, 11 лет. Многие из них вскоре умирают. Их организм не выдерживает. Но это мало кого волнует из международных организаций.

Еще в ИГИЛ есть рынок, где они торгу­ют людьми. Туда приезжают шейхи, щупают рабов, заглядывают им в рот, трогают грудь, ноги — все, как в кино. В качестве товара бывают не только женщины, но и мужчины. И снова международное сообщество ничего не делает с этим.

У меня есть свидетельства, что в Иорда­нии (где ИГИЛ не правит) каждый день прохо­дит так называемый рынок сирийских невест или сирийских свадеб. Привозят из Сирии девочек, женщин на продажу. Очень много.

— Какую цену за них назначают?

— Иногда это может быть всего лишь 50 долларов.

— Русские женщины попадают на та­кие рынки?

— Нет. Я ни разу не слышала об этом. Боевики идут за своими жертвами именно в Сирию, причем в такие районы, где прожива­ют определенные этнические группы.

— Но они берут в плен и европейцев, которые оказались на территории Си­рии?

— Я слышала о взятии в плен правоза­щитников из Великобритании и Франции. Я не знаю, говорят ли они правду, я не знаю, на­силовали ли их. Но по виду некоторых из них можно сказать, что они действительно попали в такую передрягу.

— Вы пытались спасти кого-то из вы­ставленных на продажу?

— Я встречалась с людьми из НКО, кото­рые занимаются этим вопросом. Они платят деньги и выкупают людей. Им удается это в Ираке, Иордании, но не в Сирии, потому что ИГИЛ у нас — это очень изолированная струк­тура. ИГИЛ заняла пустынные регионы Сирии, и с ней трудно вести коммуникации.

— Вы пытались?

— Я даже пытаться не буду, потому что я их не считаю за людей.

— Те зверства, о которых вы расска­зываете, в здравом уме не совершить. В ИГИЛ используют наркотики?

— Абсолютно точно. Чаще всего это опи­ум и таблетки под названием кептагон (они ускоряют реакцию, хочется все время дви­гаться, усиливают агрессию и т.д.) Таблетки делают и поставляют, по моим данным, из Саудовской Аравии.

— Как изменилось отношение к хри­сти­анам в Сирии с начала гражданской войны? Они ведь и так всегда составляли меньшин­ство на фоне мусульман.

— В принципе, Сирия — это светское государство. Таких стран в арабском мире вы больше не найдете. Государство приняло попытки одинаково защищать представите­лей всех религий. Я живу в Сирии 20 лет. И когда-то там говорить о каких-либо религи­озных различиях официально являлось го­сударственным преступлением. Так было до недавних пор. Теперь все изменилось.

Когда-то в Сирии все женщины были одеты, как на Западе, и вы не увидели бы их в чадре даже в деревнях. Сейчас вы, напротив, вряд ли встретите девушку без паранджи и чадры, без никаба. Они сейчас закутаны. Это соответствует видению женщины ИГИЛ. Я задокументировала факты, когда в регионах Сирии женщинам платили большие деньги, чтобы они одевались в соответствии с ис­ламским дресс-кодом. В обычных сирийских семьях за деньги внедряют более жесткие принципы ислама. На эту идеологию (а она включает в себя религиозную дискримина­цию: «Если ты не с нами, то тебе дорога на кладбище») были потрачены миллиарды дол­ларов.

— Вы выясняли, за счет каких средств живет ИГИЛ?

— Тут все просто. Деньги в основном арабских принцев и продажи нефти. 200 ты­сяч человек, которые перевернули всю стра­ну, живут на территории ИГИЛ безбедно. У них приборы ночного видения, у них экипи­ровка лучше, чем у сирийской армии прави­тельства.

Но знаете, кто во всем случившемся больше всего виноват?

— Международные организации «Аль- Каида» и «Братья-мусульмане» (кстати, признанные в России террористически­ми)?

— Виноваты западные страны. Вместо того чтобы поддерживать и всячески благово­лить светскому Сирийскому государству, они заключили союз с «Братьями-мусульманами», и те смогли усилить роль мусульманства в го­сударственной жизни. Сейчас ислам должен завоевывать и управлять. Для их видения мира религия и государство — это единое целое (а ведь Христос сказал напротив: «Цар­ство мое не от мира сего»).

В Сирии мы сейчас находимся в статусе жертв двух теорий заговора. Западные СМИ пишут, что процесс, который происходит в Си­рии, — это стремление к демократии и свобо­де. Это большая ложь. Другой заговор состо­ит в том, что арабские принцы-миллионеры платят колоссальные суммы международным террористам, чтобы они шли на глобальный джихад, на виду у Запада, с его согласия и, возможно, поддержкой.

— Но на Западе говорят: «Мы не зна­ем, откуда пришли эти террористы. Мы с ними боремся!»

— Вот это главная ложь. Они сами ини­циировали распространение исламистской культуры, поведения. По сути, произошел регресс, с исторической точки зрения. Это почти то же самое, если бы вы сказали сей­час: «А давайте инквизицию внедрим, чтобы защитить права Христа». И мы пали жертва­ми этой политики, которая шла под лейтмо­тивом демократии и свободы. В реальности это была исламистская революция, целью которой было привести к власти «Исламское государство».

В Сирии сейчас довольно трудно. Раз­витие событий принимает шизофренический характер.

— Вы не боитесь за свою жизнь? Вам угро­жали?

— В первый раз мне угрожали в июне 2012 года. Говорили, что меня похитят и сделают со мной то, что со всеми. Мне пришлось бежать из монастыря. Я возвраща­лась туда лишь коротки­ми наездами. В Италии правоохранительные органы приставили мне службу охраны, когда по их каналам прошло сообщение, что гото­вится покушение на меня. В Бельгии слу­чилось то же самое — правоохранительным органам поступила конкретная информа­ция, что есть угроза моей жизни. Те, кто хотел напасть на меня, относятся к представителям движения «Братья-мусульмане».

ИГИЛ — это просто исполнители, бо­евики. За ними стоят идеологи, которые формируют политику, и именно от них шла угроза.

На самом деле я считаю, что сама струк­тура ИГИЛ — это просто робот, искусственное создание. Опасаться надо не его, а тех, кто его создал. Все очень серьезно. Вам нужно четко понимать, кто стоит за этими ужасными нарушениями прав человека. Во время Вто­рой мировой можно было увидеть лицо, вино­вное во всем, — Гитлер. Вы могли указать на него пальцем и сказать: «Это все сделал он». А в наши дни, когда как таковые запрещены этнические чистки, запрещен терроризм, мы не может конкретно показать на кого-то, кто эти запреты нарушает.

Я не боюсь ИГИЛ как такового. Я боюсь тех людей (цивилизованных, чистых), которые стоят за сборищем боевиков, подкидывают деньжат, дают им поручения, вдохновляют.

В Интернете вы можете найти видеоро­лики об ИГИЛ (я бы назвала их страшной ре­кламой). У них очень хорошие продюсеры из США, Англии, Франции. Ребята занимаются профессиональной подготовкой такого ма­териала.

Потому я и говорю, что ИГИЛ — это ис­кусственно созданное явление. Это большое шоу.

— Когда российская армия атаковала ИГИЛ, что вы почувствовали?

— Я была счастлива! Как, в принципе, весь сирийский народ. У нас шла колоссаль­ная война за будущее в Сирии. Нам требо­валась помощь той силы, которая могла бы остановить этот ужас. Мы благодарны, что Россия откликнулась на призыв сирийского президента помочь нам в этой войне.

— А в России вы чувствуете себя в безопасности?

— У вас сильное государство, и оно мо­жет защитить свое население и тех, кто на­ходится на его территории.

Ева МЕРКАЧЕВА.