Газета "Кишиневские новости"

Теперь те, кто «Я— Шарли», говорят, что назвать себя так— это была акция против убийства людей, которые имеют альтернативное мнение. Любое другое. И мнение, оскорбляющее мусульман, тоже. Можно оттолкнуться от этого, не­множечко подпрыгнуть и взять шире — это была акция за то, что убивать вообще нельзя. «Я — Шар­ли» — это практически флешмоб в поддержку божественной запове­ди «не убий!». Тогда получается, что каждый нормальный человек: не преступник, не маньяк — он — Шарли. Хорошо ведь так?

А теперь на страницах французского журнала Charlie Hebdo появились очередные мерзкие карикатуры и очередная циничная шутка. На этот раз — ну да, не сложно протя­нуть логическую цепочку и сообразить — по поводу крушения российского пассажирско­го самолета Airbus A321 в Египте. На первой карикатуре изображен террорист, летящие ему на голову обломки самолета и тела, ри­сунок сопровождает подпись: «Российская авиация усилила свои бомбардировки».

На второй — среди обломков и тел изо­бражен череп с огромными живыми глазами. Карикатура озаглавлена «Опасности россий­ских лоукостеров».

А опубликованная в журнале гадкая шу­точка гласит, что для террористов запрещен­ной на территории России ИГИЛ, которые якобы сбили российский лайнер, это был «единственный способ добыть 224 порции бесплатной еды».

И как на это реагировать? Поубивать? Нет. Нельзя… Значит, все мы — Шарли?

Есть такое в русском языке расхожее выражение «за это убить мало!». Использу­ется в адрес и мерзавцев, и циников, и про­сто дебилов, когда их поступки переходят все допустимые грани и приводят к непоправи­мым последствиям. Вот сейчас его хочется употребить в адрес Charlie Hebdo. Впрочем, и когда появилась карикатура на пророка Му­хаммеда, и когда — на пропавший в Индий­ском океане малайзийский лайнер (та кари­катура изображала «фрагменты» стюардессы и пилота исчезнувшего Boeing), и когда — на утонувшего ребенка-беженца, тоже очень хо­телось. Ну вот очень. Просто чесался язык.

Почему Charlie Hebdo, который уже успел оскорбить чувства людей во всем мире, элементарно не закроют. Нельзя? Его существование — это демонстрация либе­ральных прав? Свободы слова? А может, это демонстрация банальной наживы на чужих чувствах, чужом горе?

В любом случае теперь всем нам как-то надо определиться: Шарли мы или люди с собственными именами и фамилиями, кото­рые способны отделить белое от черного, а смешную карикатуру от образчика цинизма и мерзости. И, определившись, запустить но­вый хештег — ШарлиNet. Ведь только на нет — суда нет. А все другое должно быть судимо по делам его.