Газета "Кишиневские новости"

Знаменитый арктический исследователь вынужден был превратиться в птицевода

Сто лет назад Россия получила важнейшую для нашей страны трансконтинентальную водную магистраль. 16 сентября 1915 года специальная Гидрографическая экспедиция завершила исследова­ния на трассе Северного морского пути, собрав обширные сведения по гидрографии, метеорологии, океанографии, позволившие от­ныне организовать регулярное плавание судов по этому кратчай­шему морскому пути из Европы на Дальний Восток. Руководил экс­педицией в то время военный ги­дрограф, будущий адмирал Борис Вилькицкий.

Ему принадлежит заслуга в открытии архипелага Северная Земля, его фамилия увековечена на географических картах — в названии пролива, островов, мыса, залива. Однако о дальнейшей жизни знаменитого арктического исследователя известно мало. Узнать подробности драматической судьбы адмирала Вилькицкого нам удалось с помо­щью доктора наук и бывшего тележурналиста Бориса ЛИВШИЦА, который уже много лет занимается историей освоения Арктики.

«Владелец» пролива

Первая часть биографии этого незау­рядного человека — воистину фанфарная.

Сын известного военного гидрографа Андрея Ипполитовича Вилькицкого после окончания в 1903 году Морского корпуса был направлен служить на Дальний Восток — мичманом на броненосце «Цесаревич», вместе с эскадрой базировавшемся в Порт- Артуре. Так он оказался в числе участников начавшейся вскоре Русско-японской войны. И одним из ее героев.

— Как и многим другим морякам из эки­пажей кораблей порт-артурской эскадры, мичману Вилькицкому пришлось сражаться на берегу. Командуя ротой последнего ре­зерва, Борис Андреевич был тяжело ранен во время контратаки сопки Высокой. Вслед за тем его ожидала госпитальная палата, долгий путь на перекладных во Владивосток, возвращение в Петербург… Прослужив не­продолжительное время на гидрографиче­ских судах Балтийского флота, Вилькицкий поступил в Николаевскую морскую акаде­мию, по окончании которой был назначен флагманским штурманом Штаба военно- морских сил Балтики.

После тяжелых поражений, которые по­терпел русский флот от японцев, внимание военного руководства страны привлекла уже давно высказываемая энтузиастами идея освоения Северного морского пути. Ведь если бы русские эскадры следовали на Дальний Восток не кружным путем через три океана, а коротким — через Арктику, ис­ход противостояния с неприятелем на море, а значит, и результат войны мог оказаться совсем иным! Уже к концу 1905 года была создана специальная полярная комиссия, по рекомендации которой на Невском судо­строительном заводе приступили к построй­ке первых в мире стальных судов ледоколь­ного типа, «Таймыр» и «Вайгач», специально предназначенных для арктических исследо­ваний.

Летом 1910 года эти пароходы уже при­швартовались к причалам Владивостока, так начиналась первая российская Гидрографи­ческая экспедиция, одним из участников, а позднее и руководителем которой стал Бо­рис Вилькицкий.

Экспедиция работала на Севере долгих 5 лет, поэтапно продвигаясь с востока на запад вдоль побережья Ледовитого океана и проводя многочисленные исследования этих практически никому не ведомых краев, — измеряли глубину моря, определяли на­правление и скорость течений, наносили на карту контуры береговой черты…

Капитан 2 ранга Вилькицкий был вклю­чен в состав экспедиции в 1913 году. Летом пароход «Таймыр» отправился на очередной этап исследований уже под его командова­нием. А вскоре Борис Андреевич оказался и вовсе в ранге руководителя всего этого гидрографического проекта. Столь быстрое продвижение по службе случилось из-за неожиданного ЧП: 24 июля у прежнего на­чальника экспедиции И.С.Сергеева случился инсульт. Согласно радиотелеграфному рас­поряжению, переданному из Петербурга, ис­полнять начальствующие обязанности отны­не было поручено Б.А.Вилькицкому. Именно под его руководством Гидрографическая экспедиция и сделала свои самые значимые открытия.

К северу от Таймырского полуострова был обнаружен целый архипелаг, получив­ший название Земля Императора Николая II (в советские времена это имя изменили на Северную Землю). И еще один важнейший «географический сюрприз» сезона 1913 года: найден пролив между Землей Импера­тора Николая II и материком, который назва­ли в честь начальника экспедиции. Оба эти открытия не только прославили на весь мир плавание в Арктике ледокольных пароходов «Таймыр» и «Вайгач», но и сделали знамени­тым имя Бориса Вилькицкого. В следующем, 1914 году удача поджидала экспедицию в районе Новосибирских островов, где был обнаружен еще один остров, впоследствии названный в честь офицера с «Таймыра» Алексея Жохова.

Наконец после трудной зимовки в райо­не Таймырского полуострова Гидрографиче­ская экспедиция смогла завершить выпол­нение порученных ей заданий. 16 сентября 1915 года оба парохода отшвартовались в Архангельске, Северный морской путь был полностью обследован и «промаркирован».

Казалось, прославившегося арктиче­ского исследователя и военного моряка ждет блестящая карьера. В дополнение к придворному званию его положение в выс­шем обществе укрепила еще и женитьба на одной из фрейлин двора его величества На­дежде Тихменевой. Но, увы, все эти «веские аргументы» пошли прахом: в стране грянула революция.

Адмиральские табуретки

— Когда в 1917-м на Россию накатила волна беспорядков, Вилькицкий отправил — от греха подальше! — жену в Париж. Но сам остался служить в Гидрографическом управлении, не покинув его и после боль­шевистского переворота. Весной 1918 года по решению молодого советского прави­тельства была сформирована экспедиция Западно-Сибирского района Северного Ледовитого океана, которую Вилькицкому поручили возглавить. Главная цель — обе­спечить возможность вывоза морским путем хлебных грузов из Сибири в голодающую европейскую часть России. Однако через некоторое время Архангельск, где базиро­вались суда и научный состав этой первой советской полярной экспедиции, захватили войска белого генерала Миллера. Из 22 экс­педиционных судов новые власти оставили Борису Андреевичу только «Таймыр» и «Вай­гач», которые в течение августа и выполни­ли все-таки ряд гидрографических работ в Карском море.

Воистину все смешалось в государстве российском! Бывший царский офицер ру­ководил советской экспедицией на терри­тории, подконтрольной белогвардейской армии…

Однако вскоре «большевистский ман­дат» был окончательно отброшен: год спустя контрреволюционное правительство Вер­ховного управления Северной области, про­изведя Вилькицкого в чин контр-адмирала, поручило ему возглавить теперь уже свою, белогвардейскую полярную экспедицию, ко­нечным пунктом которой должно было стать устье Оби: эту водную артерию архангель­ские «борцы с большевизмом» планировали использовать для переброски военных сил и средств, предназначенных в качестве по­мощи сибирской контрреволюции. Впрочем, из арктической затеи ничего не вышло, — тя­желый рейс в полярных льдах оказался для судов Вилькицкого неудачным.

В начале 1920-го под угрозой наступле­ния частей Красной армии «правительство» генерала Миллера бежало из Архангельска на ледокольном пароходе «Минин». А снаря­жал его (отнюдь не добровольно) и выводил сквозь льды Белого моря не кто иной, как Борис Андреевич Вилькицкий.

В норвежском порту Тромсе, где «Ми­нин» пополнял запасы угля и воды, адмирал незаметно покинул белогвардейское суд­но. «В Норвегии я получил первый урок, — вспоминал Вилькицкий в одной из статей в журнале «Морской сборник», издававшемся русскими эмигрантами. — Среди норвеж­ских моряков раньше у меня было немало добрых знакомых. Теперь их отношение ко мне изменилось. Одни, симпатизировавшие большевикам, видя во мне белогвардей­ского адмирала, презирали меня, другие же, сочувствовавшие белым, считали меня красным и возненавидели. Как гидрограф я был достаточно известен в определенных кругах, был знаком с Нансеном, Отто Свер­друпом. По их рекомендации мне предло­жили возглавить работы по корректировке карт норвежских шхер при условии, что я приму норвежское подданство. От этого я отказался. На меня и вовсе стали косо смо­треть. Пришлось продать кое-какие ценно­сти и ехать в Лондон, благо там у меня были знакомые…»

В английской столице Вилькицкий, объединившись с несколькими моряками- белоэмигрантами, открыл столярную ма­стерскую, благо один из его компаньонов умел пользоваться рубанком и варить сто­лярный клей. Несколько месяцев спустя со­вершенно неожиданно посыпались заказы от лондонских высокопоставленных буржуа. Секрет такого успеха заключался вовсе не в том, что артель Вилькицкого делала какую- то особенную мебель. Все было гораздо проще: многие заказчики, а особо заказчи­цы, хотели иметь в своем доме табуретки, сработанные руками известного русского адмирала.

Однажды мастерскую навестил торг­пред СССР в Лондоне Л.Б.Красин, который предложил Борису Андреевичу работу в со­ветской внешнеторговой организации «Ар­кос». В результате Вилькицкий возглавил 3-ю и 4-ю Карские морские товарообменные экспедиции. Суда, которые он проводил по северным морям, везли из Англии в Россию трактора, моторы и другую, столь необхо­димую красным технику, а в обмен на нее загружались сибирским хлебом, пенькой, древесиной…

Эти сугубо утилитарные экспедиции были осуществлены в 1923 и 1924 годах, а упомянутая выше встреча с Кра­синым состоялась годом раньше, в 1922-м. Дого­ворившись с советским полпредом, Борис Андреевич успел до начала «коммер­ческих» плаваний в Арктике пере­браться в Париж, где и получил полную отставку от своей в про­шлом великосвет­ской жены. Новоис­печенный холостяк купил под Парижем маленький домик и не­большой участок земли. Там бывший адмирал занял­ся разведением какой-то самой престижной в те годы породы кур. «Сейчас у меня до двухсот гнезд кур, я развожу цве­ты, — рассказывал некоторое время спустя Борис Андреевич главному редактору жур­нала «Морской сборник» и своему бывшему коллеге по арктическим экспедициям Н.А. фон Транзе. — На жизнь хватает. Карская экспедиция дает мне дополнительный за­работок. Сказать по правде, как гидролога Карская меня мало интересует. Я охотно поплавал бы в высоких широтах, там, где еще никто не плавал. Кто знает, может, мое желание когда-нибудь осуществится. А пока я — только куровод, цветовод и временно ле­довый лоцман…»

Н.А. фон Транзе вспоминал о последней своей встрече с Вилькицким, которая случи­лась в 1958 году на Всемирной Брюссельской выставке. Главреду «Морского сборника» запомнилось, что адмирал много времени провел в павильоне СССР. «…Борис Андрее­вич неоднократно возвращался к огромной карте Советской Арктики, которую подолгу и тщательно рассматривал в монокль…»

Там, в советском павильоне, у Виль­кицкого состоялась встреча с его коллегой — советским адмиралом В.Ф.Бурхановым, который одно время был начальником Глав­ного управления Северного морского пути и заместителем министра морского флота. В Брюссель Василий Федотович приехал в качестве руководителя советской делегации на Всемирной выставке.

— Мне довелось беседовать с Бурха­новым, — уточнил Борис Лившиц. — И он поделился своими воспоминаниями о той встрече. По словам Василия Федотовича, в зале к нему подошел невысокий господин в старом, но тщательно отутюженном ко­стюме, белоснежной рубашке и галстуке- бабочке. Ссылаясь на плохое зрение, он попросил Бурханова назвать наимено­вание пролива, отделяющего материк от Земли Императора Николая II. «Теперь имя у архипелага другое: Северная Земля, но название пролива сохранилось с прежних времен, — ответил советский руководитель. — Его открыла Гидрографическая экспеди­ция, которой руководил Борис Андреевич Вилькицкий. Его имя и носит этот пролив». «Спасибо Родине, сохранившей мне такой памятник!» — сказал посетитель Бурханову и приложил к повлажневшим глазам белый носовой платок.

А еще несколько лет спустя в апрель­ском номере журнала «Морской сборник» за 1961 год, изданном в Канаде, был поме­щен некролог, который подписали несколько офицеров, служивших в свое время на ледо­кольных пароходах «Таймыр» и «Вайгач». Он извещал о том, что «…6 марта 1961 года в одной из престижных брюссельских богаде­лен, за несколько дней до своего 76-летия скончался известный русский адмирал Бо­рис Андреевич Вилькицкий».

Александр ДОБРОВОЛЬСКИЙ.