Газета "Кишиневские новости"

Наш корреспондент выяснил новые подробности скандального дела искусствоведа Баснер

Уголовное дело против ис­кусствоведа Елены Баснер, об­виняемой в мошенничестве по статье 159 УКРФ (в 2009 годуона выступила посредником при продаже работы авангар­диста Бориса Григорьева, кото­рая на поверкуоказалась под­делкой), на всех парах движется к финалу. Наш корреспондент, присутствовавший на судебном заседании, первым узнал сенса­ционные аргументы «серийных ошибок» экс-сотрудника Русского музея, которые в корне меняют картину преступления.

Подозрительная папка

Но сначала — о ситуации, которая на данный момент складывается в суде. Дочь известного советского композитора Елена Баснер, которая уже второе заседание дает показания, напирает на то, что ошибка с картиной Григорьева была случай­ной — такое может произойти с каж­дым экспертом. И что она свято вери­ла: у нее в руках подлинник, и только в 2014 году, когда следователь показал ей обе работы (Григорьева, купленного Андреем Васильевым, и работу из Рус­ского музея с точно таким же сюжетом), осознала свой прокол. Из-за чего очень переживала, однако деньги ($20 тыс.), по­лученные за посредничество, возвращать Васильеву не собирается.

Многим история женщины, вроде бы втянутой в мошенническую схему волею судеб, кажется правдоподобной. И даже косвенные доказательства не выглядят убедительно.

Например, то обстоятельство, на ко­торое обратил внимание один из адвока­тов Васильева Александр Касаткин: папка в компьютере обвиняемой, где лежали фото­графии фальшивого Григорьева и снимок сотрудницы Русского музея, хранительницы работ авангардиста Юлии Солонович, держа­щей в руках подделку, называется «Григорьев. Парижское кафе». Именно такое имя носит оригинал работы, находящийся в ГРМ, хотя подделку Баснер продавала под именем «В ресторане». На это замечание Баснер реаги­рует с раздражением: «Я могла назвать папку как угодно». Конечно, могла. Но в свете подо­зрений, что Баснер с самого начала знала о существовании «Парижского кафе» и могла быть не просто невольной участницей мо­шеннической схемы по продаже фальшивки, а ее активным участником, эта деталь имеет значение.

На последнем заседании Баснер уже от­крыто заявила, что в тот момент думала, буд­то в Русском музее, скорее всего, подделка, а вещь, купленная Васильевым, выглядит каче­ственнее, лучше. И Солонович наверняка под­твердила подлинность работы «В ресторане», если бы решение не принималось в Русском музее коллегиально и не было отправлено на согласование замдиректора музея Евгении Петровой (у Баснер с ней отношения, прямо скажем, так себе). «Тяжело в такой ситуации идти поперек…» — сказала Баснер.

Вопрос судьи: «А что, в Русском музее не принято принимать решения самостоятель­но?» — повис в воздухе.

Несмотря на все эти обстоятельства, Баснер и ее адвокатам пока удается доволь­но убедительно отстаивать позицию: ошибка была непреднамеренной. А если так, то приговор может быть выне­сен оправдательный.

Театральный эпизод

На другие «ошибки» Баснер суд почему-то не обращает пристального внимания. А стоило бы. Например, на случай с продажей с аукциона Bukowskis театрального эскиза, якобы написанного Николаем Сапуновым — учеником Коровина и Серова. На самом деле сюжет принадлежит кисти известного художника Сергея Судейкина, который тоже обучался в мастерских Серова и Коровина и работал вместе с Сапуновым над театральны­ми постановками. Оригинальный театральный эскиз Судейкина находится в коллекции пред­принимателя и коллекционера Перта Авена. А его клон, приписанный Баснер Сапунову , уже второй год — в распоряжении следствия, занимавшегося делом о подделке Григорье­ва. Тем не менее арт-директора галереи «Ко­носьеръ» Марию Юсупову, которая купила в 2007 году подделку с аукциона Bukowskis, в суд ни разу не вызывали.

— По-моему, это странно, — говорит су­пруг Марии, директор галереи «Коносьеръ» Кирилл Белянинов. — Когда у меня, кстати, в том же 2009 году — год был кризисным, бо­гатым на преступления — украли Коровина, и в процессе следствия вскрылось уже 18 эпи­зодов, то в суд вызывали свидетелей по всем случаям краж. В итоге преступникам Казаряну и Гречихину дали по 12 лет. А если бы рассма­тривали только мой случай, они могли бы от­делаться 4 годами. По делу Баснер мою жену в суд не вызывали.

— Какую роль в истории с Сапуновым сыграла Баснер?

— Супруга купила Сапунова в 2007-м с аукциона Bukowskis. Потом мы отдали работу в несколько экспертных организаций в Мо­скве, и все подтвердили, что это подделка. Мы обратились в Bukowskis, и они прислали Баснер. Она приехала вместе со своим «хи­миком» (специалист по техническому анализу картины) Крусановым, забрала работу на экс­пертизу. В результате подтвердила авторство Сапунова. Но остальные-то специалисты не подтверждают! С тех пор мы вели переписку с Bukowskis, пытались вернуть деньги, не до­водя до суда. Потом вещь забрали следова­тели, работавшие по делу Григорьева, — мы давно не видели работу. Если Баснер осудят, мы надеемся, что нам удастся решить дело в досудебном порядке. Если ее оправдают — очевидно, обратимся в суд в Швеции. Мы так просто этого не оставим.

— Что вы думаете о ситуации Васи­льева?

— Я считаю, что Баснер — звено в цепи. Есть организатор и участники. Это мафия. Следствие должно было найти других участни­ков преступной схемы — если они не найдены, стоило бы отправить дело на доследование. Сейчас, по-моему, дело «сырое», и Баснер могут оправдать.

Серия ошибок и белые пятна

Действительно, в деле много белых пя­тен. Человек, который принес картину Елене Баснер, — некто Михаил Аронсон, — так и не был допрошен в России. С гражданином Эстонии беседовали местные правоохра­нители. Согласно законам Эстонии, срок давности по статье, вменяемой Аронсону (5 лет), уже истек, так что привлечь его к ответственности нельзя. Другой участник мошеннической схемы — Муслим Сабиров — так и не был найден. А он многое мог бы прояснить в деле. Ведь именно он еще в начале 2009 года принес на экспертизу в Центр им. Грабаря работу Григорьева и спустя несколько месяцев получил от ис­кусствоведа Юлии Рыбаковой ответ: кра­ски, использованные в работе, появились уже после смерти Григорьева. Вещь под­дельная. Аронсон говорит, что попросил Сабирова отнести на экспертизу работу, которая много лет хранилась в его се­мье. Однако многие родственники эстон­ца уверяют, что семья никогда не имела контактов с художниками, никаких картин в наследстве не было. Так что кто знает, что мог бы рассказать Сабиров, если бы следствие его нашло.

Но есть и другие эпизоды, о которых как раз и пытался заявить на последнем слуша­нии Андрей Васильев. Судья Анжелика Мо­розова потребовала представить материа­лы в соответствии с правовыми нормами, то есть подать ходатайство.

Речь идет о двух картинах, которые были проданы с аукциона Bukowskis в ноябре 2007 года (тогда же с молотка ушла фальшивка, якобы написанная Сапуновым). Это пейзаж, приписываемый Борису Кустодиеву (бумага, 70х87,5 см, 1917 г.), и работа якобы Валентина Серова «На площади» (67х98,5 см). Обе вещи еще в 2006 году (то есть за год до аукциона) были признаны подделками Русским музеем. Их можно найти и в каталогах подделок, неког­да выпущенных Росохранкультурой. Несмотря на это, Елена Баснер, которая тогда являлась единственным экспертом русского отдела Bukowskis, не забраковала вещи, и они были выставлены на аукцион. «Кустодиев» был про­дан, «Серов» не нашел своего покупателя. Что поразительно в этой истории: прежде чем по­пасть на аукцион, работы побывали на выстав­ке в России — и не где-нибудь, а в шведском посольстве.

— Выходит, картины сначала — после экспертизы в ГРМ — нелегально вывезли за границу, а потом официально ввезли в Рос­сию, чтобы прорекламировать в посольстве. Представляете, какое нахальство! — коммен­тирует эпизоды Андрей Васильев.

Заметим, что на прошлом заседании суда, говоря о своей деятельности в  Bukows­kis, Баснер заявила, что коллегам из Русского музея, где она работала до 2003 года, верит безоговорочно и заключения ГРМ никогда не оспаривала. Отчего же тогда она подтверди­ла подлинность картин, признанных Русским музеем фальшивками?

Еще один любопытный штрих к портрету Баснер: в 2010 году она почему-то подписа­лась под заключением о работе Ивана Шиш­кина не только как эксперт Bukowskis, но и как куратор Русского музея, хотя не работает в ГРМ с 2003 года.

Итак, мы перечислили несколько ошибок Елены Баснер. Четыре из них фигурируют в материалах уголовного дела, еще о двух бу­дет заявлено на следующем заседании. На последнем слушании Баснер признавалась, что совершала ошибки и до злополучного Григорьева, но всегда они были ненамерен­ными. Так ли это? Вот мнение Андрея Васи­льева.

— Человек имеет право на случайную ошибку, но в данном случае ошибка далеко не одна — это уже похоже на образ жизни. Лучшей гарантией в антикварной сделке яв­ляется порядочность и честность ее участ­ников. Но тут мы видим ситуацию, когда в ведущем национальном музее клонируется вещь, и в продаже этой фальшивки прини­мают участие сплошь и рядом уважаемые люди. И странно, что в зале суда за год не было слышно критического отношения к си­туации от сотрудников Русского музея, кото­рые были на заседаниях.

Если бы на Западе эксперт был замечен в серии ошибок, то он уже не смог бы занимать­ся искусствоведческой деятельностью.

— В Европе любой эксперт страхует свою деятельность, получает лицензию, — рассказывает Кирилл Белянинов. — Стра­ховая компания гарантирует: если что вдруг — она вернет деньги. Если эксперт ошибся два-три раза, его уже ни одна страховая компания не возьмется страховать. Там все строго. Я считаю, что эксперт должен нести ответственность перед государством. А пока у нас — такая ситуация, что за ошибки никто искусствоведу ничего предъявить не может, такие мошеннические схемы будут работать.

Мария МОСКВИЧЕВА.