Газета "Кишиневские новости"

«Люди, сменившие несколько партий, доверия вызывать не могут»

Для него политика — это и тайна, и наука, и стиль жизни. Он лично знал всех лидеров советских времен и про каждого может рассказать столько, что хватит на целую книгу. Но своим кумиром раз и навсегда выбрал Че Гевару, с которым встречался во время командировок на Кубу и которого считает почти святым. А еще он сочетает образ настоящего кавказца с европейскими чертами. Не ездит верхом, умеет виртуозно контролировать свои чувства и всегда выступал за то, чтобы руководящие посты занимали не только мужчины, но и женщины. О себе, политике и еще раз политике — накануне своего 80-летнего юбилея государственный деятель, дипломат, доктор политических наук Александр ДЗАСОХОВ в нашем откровенном интервью.

«Че даже внешне похож был на Христа»

— Александр Сергеевич, кем вы толь­ко не были за свою политическую карье­ру: послом в Сирии, членом президиума Верховного Совета СССР, членом полит­бюро, президентом Северной Осетии–Алании, членом Совета Федерации… Но вам самому, если уместно так выразить­ся, какой высокий пост больше пришелся по душе?

— Я бы сказал так: особенную радость и даже какое-то ностальгическое чувство вы­зывают воспоминания о годах, когда я воз­главлял комитет ЦК КПСС стран Азии и Афри­ки. Мне было тогда всего 30 лет, а должность большая, выполнял деликатные поручения самого ЦК. И, помню, приходит на беседу вице-президент Египта, фельдмаршал Анвар Садат, и спрашивает: «А где он сам?». Я ему: «Так это я и есть!».

Мне и сейчас порой снится, что я то в Сахаре, то в Эфиопии… Скучаю по Кубе — я очень любил там бывать, любил ее лидеров.

— Че Гевару?

— Да. И насколько бы легендарным ни был Фидель Кастро, Че Гевара превосходил его по популярности. Я вообще возвожу Че в ранг святых. Он даже по облику своему был похож на Христа, только с несправедли­востью боролся своими методами. Причем ему вот приписывали маоизм, а это было не так. Как-то мы в 1965 году в Алжире на эту тему с ним заговорили, и он сказал, что в не­доумении, почему его считают последовате­лем Мао Цзэдуна. У него действительно были собственные представления о путях освобо­дительной борьбы народов. Я оказался на Острове свободы в самое горячее время и видел, как Че Гевара, у которого было обо­стренное чувство справедливости, объеди­нял вокруг себя десятки тысяч людей. Он так увлекал всех своими идеями! Притом что был настолько обычным, своим… Я наблюдал, как он в свободные дни охотно шел рубить сахар­ный тростник. В этом не было демонстрации его народности. Он с мачете был таким же естественным, как во время партизанских вылазок. У Че Гевары была астма, представ­ляете, как с этой болезнью приходилось в тропическую жару? Но он даже ингалятором пользовался так, чтобы никто не видел и не догадывался о его страданиях.

— А кто еще из иностранных лидеров тогда вас поразил?

— Президент Чили Сальвадор Альенде. В 1963 году, когда он был еще только сена­тором, я оказался у него в гостях как один из лидеров Комитета молодежных организаций нашей страны. Мы ходили с ним на футбол, пиво пили. Он был прекрасным оратором, таким живым, таким заряжающим! Или вот первый президент Кипра архиепископ Ма­карий. Между прочим, уникальный случай в политике, чтобы страну возглавил патриарх. Сам этот человек был удивительной судьбы и удивительной силы духа. Когда я с ним об­щался, поражался его спокойствию, его му­дрости.

— Вот некоторые говорят, что СССР в те годы вмешивался в чужие дела: стиму­лировал борьбу, вооружал повстанцев. Вы ощущали себя организатором пере­воротов?

— Те, кто так говорит, не понимают глав­ного. Форма вооруженной борьбы народа, не получающего понимания его устремления к независимости, признается базовыми до­кументами ООН. Действительно, именно Москва внесла в 60-м году резолюцию о предоставлении независимости колониаль­ным народам. И молодые государства часто опирались на моральную, материальную, ди­пломатическую и — что скрывать — военную поддержку нашей страны. Многие лидеры этих стран даже образование получали у нас (политическое и военное в том числе).

«Дело Беслана не закрыто»

— Раз уж вы сами заговорили о Бес­лане, о расследовании. Разве что-то еще не ясно в этой трагедии?

— Я считаю, что там есть совершенно белые пятна. И я хочу досконального рас­следования всех обстоятельств. Для меня не ясно, к примеру, в каких условиях вос­питывались, в каких школах учились те, кто пришли убивать детей в Беслан. Они же были в соседней республике, они готовились. Ни один родитель, учитель, директор школы не был вызван в суд, не давал показания.

— И все-таки ваш уход с поста прези­дента связан с трагедией?

— Абсолютно нет. Руководство страны меня не отпускало, говорило, что я должен остаться. Но я все решил для себя. И, кста­ти, ушел не сразу — проработал еще около года после случившегося, потому что много было вопросов в республике, не связанных с трагедией, но которые нужно было срочно решать.

А про Беслан еще скажу, что я задолго до трагедии десятки раз призывал принять меры к тем, кто является пособниками тер­рористов. Требовал повысить качество мер, которые бы упреждали террористические преступления. Все это не было услышано тогда. И изменения в законодательство по­следовали только после череды трагических происшествий.

— Вот вы говорили, что надо было применять меры к пособникам террори­стов. Но вы сами в первые месяцы после начала второй чеченской войны приюти­ли у себя супругу Масхадова…

— Это правда. Во-первых, речь шла о семье, о жене и дочке, а не о его телохра­нителях. Во-вторых, была прямая просьба от Масхадова, а в то время с ним еще был какой-то диалог. А он сказал, что только мне может доверить семью. Хотя мы не встреча­лись — он, видимо, слышал обо мне, читал. Я не мог отказать даже с точки зрения кав­казских традиций. Но я все делал открыто — все знали, где супруга Масхадова живет, что и как. Такие эпизоды, они всегда остаются в народной памяти.

«Кавказу нужны военные училища»

— По-вашему, террористическая угроза с Кавказа в прошлом?

— Совершенно невозможно сравнить сегодняшнюю ситуацию с тем, что было 10–15 лет назад. Сама опасность сепаратизма отодвинулась. И теперь на смену силовым методам должны прийти формы политиче­ской и просветительской работы. Постоян­но должны бывать здесь известные ученые, министры, читать лекции, выступать. Очень важно возродить в Грозном известный все­союзный нефтяной институт, чтобы в городе было полно инженеров. Крайне необходимо восстанавливать по всему Кавказу военные учебные заведения, которые ошибочно были ликвидированы. Ведь учеба в таком заведе­нии — самая глубокая форма идентифика­ции себя со страной. Мне удалось добиться, чтобы началось восстановление старейшего суворовского училища во Владикавказе. Но этого мало.

— Не могу не спросить по поводу по­ложения женщин на Кавказе. Вы, будучи президентом, пытались что-то изме­нить?

— Осетия (не в обиду соседям) изна­чально немного отличалась в этом смысле от других кавказских республик. В правитель­стве в мое время было несколько женщин, и они были очень успешны. Одна отвечала за социальные вопросы, другая — за образо­вание, третья — за миграционную службу. Много было женщин в налоговой службе, в здравоохранении. Да что там — председа­телем парламента республики до послед­него времени была женщина. Но я против гендерного квотирования. Должно быть все естественно.

— А как думаете, почему вообще в России мало женщин-политиков?

— Какая-то непонятная мне инерция. Хотя я вижу много очень добросовестных способных женщин, которые губернаторами могли бы быть, но не стали…

— Как настоящий кавказец подниме­те за свой юбилей бокал?

— Подниму обязательно. Я предпочитаю наш национальный напиток арака или очень похожий на него виски. Но в торжественные моменты, например, когда ежегодно в Мо­скве собираю друзей на праздник святого Георгия, мы первый тост произносим, держа в руках чашу пива. Это традиция.

Ева МЕРКАЧЕВА.