Газета "Кишиневские новости"

Армен Джигарханян— слишком дорогой артист для отечественного кино

Когда слышишь «девочка моя», сказанное глубоким, мягким голосом Армена Джигарханяна, невольно таешь. Руководитель Московского драматического теа­тра не утратил своего мужского обаяния, хотя ему немало лет. Он вошел в Книгу рекордов Гиннес­са как самый снимаемый актер СССР и сейчас продолжает актив­но работать. Правда, больше в спектаклях. Как выяснилось, ки­нематограф сейчас не может себе позволить такого актера, как Ар­мен Джигарханян.

«Мы родились, чтобы любить»

— Как получилось, что вы оказались в списке тех деятелей культуры, кото­рые выразили протест против действий президента в Крыму?

— Не знаю, я ничего не подписывал, а эту информацию узнал от своих товари­щей. Я никогда бы не рискнул выразить мнение по столь сложному вопросу. Я всего-навсего актер, что я понимаю в по­литике?! Я не имею права судить, ведь в истории Украина — Россия мы до конца не знаем, о чем идет речь. К слову, у меня есть хороший приятель, который оказался и в первом, и во втором списке. То есть якобы выразил и протест, и одобрение. Хотя сам был вообще не в курсе. Я думаю, что вся парадоксальность ситуации заключена в этом. Ведь по большому счету и в первом, и во втором письме приводятся одни и те же аргументы.

— Вы расстроились, что с вашим именем так некорректно обошлись?

— Нет, я знаю эти игры. Те, кто это сде­лал, фальшивые, плохие писаки. Сами они почему-то называют себя журналистами, но я считаю, что к профессионалам они не имеют никакого отношения. Это кляузники, застрявшие сознанием на уровне кухонных разговоров. Поэтому воспринимать их дей­ствия всерьез глупо.

— А вообще вас интересует проис­ходящее вокруг Украины? Или вы боль­ше погружены в театральную жизнь, в творчество…

— Конечно, интересует. Уже много лет мы мечтаем поехать на Украину на гастро­ли. Я когда-то ездил туда с «Ленкомом», с Театром имени Маяковского. Это была одна из лучших площадок! Мы играли в Теа­тре Ивана Франко, в Театре Леси Украинки. В Киеве всегда хороший прием, это один из лучших зрительских городов. Но теперь какие гастроли? Будем ждать время, когда появится потребность в искусстве. Укра­инцам сейчас не до театра, им хочется вы­жить. Какой спектакль, если в тебя могут выстрелить из-за угла.

— Украинской группе «Океан Эльзы» не разрешили давать концерт в Петер­бурге, а Сергея Безрукова не пустили на гастроли в Грузию из-за его позиции по Крыму. Как вы считаете, правильно ли, что деятелей искусства втягивают в по­литические разборки?

— Могу на это сказать лишь одно сло­во: «стыдно». Потому что это все равно что запретить заниматься любовью из-за того, что в стране несчастье. Но мы хотим это­го, человек рожден для любви! И искусство остается искусством, какой бы стороне оно ни принадлежало. И это не забавы. Раньше нашей духовностью занималась церковь, в какой-то момент часть этих функций пере­шла к театру, музыкантам, артистам кино. На мой взгляд, разные виды искусства дают людям возможность хотя бы задуматься над вечными проблемами и поработать над своей духовностью. А запрещая чьи-то гастроли, мы лишаем народ этой возмож­ности.

В театр и кино — как в церковь

— Сколько времени в вашей жизни сейчас занимает МДТ — театр, который вы возглавляете?

— Мне трудно разделить время. О теа­тре я думаю постоянно, когда иду на день рождения, похороны или свадьбу. Когда гу­ляю, танцую, пою — все равно думаю про театр. Наблюдаю, что происходит вокруг, и в действиях простых людей нахожу иногда ответы на сложные вопросы, о которых мы начали говорить со зрителем.

— Почему вы почти перестали сни­маться в кино? Есть кто-то из молодых режиссеров интересный вам?

— Насчет режиссера и интереса — вопрос непростой. Тут нужно (скажу не стесняясь), чтобы биологическая связь возникла. И непонятно, в какой момент ты принимаешь или не принимаешь режиссе­ра. Мне без такой вот любви-«химии» рабо­тать сложно…

— Но сценарии-то вам регулярно поступают! Вы их хотя бы просматри­ваете?

— Ошибаетесь. Не могу сказать, что меня «заплевывают», душат сценариями. Мне кто-то из друзей объяснил ситуацию: «О тебе говорят, что ты слишком дорогой артист!» Может, конечно, так утешают. Я в хорошей форме, я могу сниматься и рабо­тать хочу. А на рассуждения продюсеров — типа «за ту сумму, которую вы просите, я могу 4–5 артистов взять» — отвечу: кино не может быть бедным! Лучше его вообще не снимать, чем снимать дешево. Грустно, что я часто слышу разговоры о дороговизне не только в свой адрес, но и в адрес других хороших актеров.

— И все-таки: хочется полного ме­тра? Хочется реализовать себя на экра­не?

— Хочется, но я не просыпаюсь от этой мысли по ночам в холодном поту. У меня есть любимый Московский драматический театр, где я востребован.

— А что вы думаете о том, что «боль­шое кино» постепенно умирает как жанр и популярными становятся как раз де­шевые фильмы для телевидения? Про­дюсеры считают, что люди не хотят идти в кинотеатр, они дома сидят и в «ящик» смотрят.

— Ну, это нас обманывают! Мы ж смо­трим американское кино, которое лично для меня образец киноискусства. И понимаем, что они тратят большие деньги. Повторю: хорошая картина стоит дорого. Но и оку­паемость ее вполне реальна. Так же мож­но действовать и в России. Я думаю, у нас большая страна — и всегда найдется зри­тель на тот или иной фильм. Другое дело, что прокат у нас плохо организовывают. Аудитория и сейчас может быть многомил­лионной, а разговоры о том, что большой экран заменит телевизор, — это в пользу бедных. В кино мелочиться нельзя.

Сейчас и о театре так же рассуждают. Мол, туда не ходит зритель, потому что би­леты дорого стоят. Но я считаю, что театр не должен быть походом в баню. И билет не может стоить столько же, сколько бу­терброд с сосиской. Люди должны выбрать спектакль, собрать деньги, красиво одеть­ся, поехать. Как в церковь. Это целое дей­ство! Между делом спектакль не смотрят. А если вы хотите зайти в театр мимоходом, а в это время еще хот-дог купить, то, думаю, надо выбрать: либо хот-дог, либо театр.

Артист всегда играет свою боль

— Вы считаетесь секс-символом эпохи СССР. Мужское обаяние дается от природы или его можно воспитать?

— Если бы знать, откуда оно берется, тогда все люди работали бы артистами. На­верное, это все-таки природное. Был у нас в Армении такой актер: Фрунзик Мкртчян. Он же был уродлив внешне, но какой обая­тельный! Ни в одной аптеке нет таких та­блеток, выпив которые ты бы стал привле­кательным. Кстати, у животных работает тот же закон — в зоопарке я часто размыш­ляю: вот сидят в одной клетке, скажем, три обезьянки. От одной не можешь оторвать глаз, а другая неинтересна. Говорят, есть еще природная предрасположенность к общению с противоположным полом. Один, когда проходит мимо женщины, всегда по­ворачивает голову. Другой ничего не видит, ему это на фиг не нужно!

— Наступила весна. Вы, гуляя по улице, замечаете красивых женщин?

— Конечно. Буду жестоким и скажу: по-настоящему красивых женщин мало. И если вдруг тебе попалась такая дама, долго смотришь ей вслед и думаешь о чем-то хо­рошем.

— А бывают дни ностальгии? Кого из партнеров, которых уже нет, вы чаще вспоминаете?

— Всех, с кем снимался и встречался. Память — вещь удивительная. Она вдруг вытаскивает из тебя такие моменты жиз­ни, о которых ты и думать-то забыл. Я даже не понимаю, почему сегодня увидел во сне одного человека, а в другой день — дру­гого… Я сделал открытие: наши эмоции и чувства на сцене порой зависят просто от физического состояния. С возрастом у нас возникают проблемы: спина болит, зрение ухудшается, сердце колотится. А еще болит душа. Артист эту боль играет на сцене, пи­сатель пишет о ней роман.

— У вас есть секреты, как держать физическую форму?

— Я живу абсолютно нормально. Когда тяжелый спектакль — стараюсь выспаться и не переедать. Упражнения — это удел ба­летных артистов. Драматическим все-таки проще.

— А душевный тонус как поддержи­ваете?

— Человек жив до тех пор, пока у него есть проблемы. Много лет назад погибла моя дочка. И это моя главная проблема, которую не решить. Когда я играю на сце­не — кричу о ней. И не важно, есть ли это в тексте.

— Не пытались пойти к врачу-психоаналитику?

— Да не дай бог! Не желаю никому это от меня услышать. Эта проблема моя, и если я ею буду делиться, да еще по этому поводу «клизмы» делать — грош мне цена.

Беседовала Наталья ЧЕРНЫХ.