Газета "Кишиневские новости"

Футболисту припомнили все плохое, а про хорошее забыли

История, которую мы решили рассказать, не стала бы достоянием общественности, если бы футболист Павел Мамаев не оказался за решеткой. Сам он никому не рассказывал об этом. Встретиться с нами согласилась молодая особа, для которой Мамаев стал ангелом-хранителем.

История, которую мы решили рассказать, не стала бы достоянием общественности, если бы футболист Павел Мамаев не оказался за решеткой. Сам он никому не рассказывал об этом. Встретиться с нами согласилась молодая особа, для которой Мамаев стал ангелом-хранителем.

Этим летом в социальной сети появился пост от 25-летней Ирины Малышевой.

«17.06.18 я приехала в кафе, где работала моя знакомая. Я взяла микрофон и начала петь. Напротив меня села женщина лет за сорок, начала снимать меня на телефон. Я попросила ее удалить видео. Она отказалась, предложила разобраться на улице. Ее подруги вышли с ней. Я пригрозила судом. А потом не сдержалась, обозвала ее «тварью». После чего она выплеснула содержимое своего стакана мне в лицо. Затем ударила меня по голове, разбила стакан и порезала мою щеку осколками стекла. Затем они всей компанией сели в такси и уехали. Меня доставили на «скорой» в больницу. Было много крови. Паника. И нежелание жить дальше».

Пост сопровождался фоторядом — изображение лица Ирины «до» и «после». Эффектную девушку изуродовали до неузнаваемости: заплывший посиневший глаз, сместившийся в сторону рот и повисшая щека.

Пост не вызвал ажиотажа у общественности. Кого интересует судьба провинциалки из Апшеронска с минимальным количеством подписчиков?
Следующее сообщение Ирина опубликовала от отчаяния спустя некоторое время: «Дело до сих пор не возбуждено. Все молчат. Я не знаю, как быть. Искать деньги на пластическую операцию или ждать заключение врачей и суда. Я не хочу остаться изуродованной на всю жизнь. Почему я еле ползаю по больницам, а обидчица спокойно гуляет по городу, ходит на работу и наслаждается жизнью. Где справедливость?»

И снова выставила свою фотографию. Местные хирурги как могли заштопали шрамы грубыми нитками. Уродливые швы, растянувшиеся от глаз до подбородка, напоминали схему железнодорожных путей. Ювелирной работу не назовешь.

Все посты девушки вызывали у подписчиков лишь насмешку, многие ее саму обвиняли в случившемся.
Ирина не сдавалась. Вскоре оставила еще один пост. Для себя решила: если никто не поможет на этот раз, придется привыкать жить с новым лицом.
«Я никогда ни у кого ничего не просила. Работала с мужем на равных. Мне тяжело и унизительно публиковать просьбу о помощи. Но у меня нет другого выхода. С каждым днем мое лицо перекашивается. Меня осуждают, что стыдно просить денег. Я расскажу, как мы живем. Моей маме 67 лет, она живет со мной, получает мизерную пенсию, папы нет. Муж работает в ППС с зарплатой на руки 19 тысяч рублей. Я сижу с двумя маленькими детьми. Наш дом находится в ипотеке, за него надо выплачивать 700 тысяч рублей, поэтому я не могу брать кредит на операцию, чтобы не вгонять семью в долги».

Виртуальный крик о помощи девушки не остался незамеченным. Худо-бедно на карту стали поступать деньги от сочувствующих. Небольшие. Их вряд ли хватило бы на пластическую операцию.

Но через некоторое время Ирина разместила свежую фотографию в Сети с перебинтованным лицом. Рядом находились врачи немецкой клиники. И подпись: «Спасибо Алане Мамаевой». Никаких подробностей. Сама жена футболиста о своем участии в деле несчастной девушки ничего не рассказывала.

Мы связались с Ириной Малышевой, которая рассказала о тех вещах, которые остались за кадром.

«Мое лицо изуродовали до неузнаваемости»

— Я никогда не сталкивалась ни с чем подобным, — начала разговор Ирина. — Следователи не возбуждали уголовное дело почти месяц. Несмотря на то что заявление в полицию я написала через два часа после инцидента. Решили — бытовая драка, ничего особенного, не хотели со мной возиться. Тем более мои обидчицы заявляли, что я их спровоцировала, оскорбляла. Может, их слова выглядели более убедительными?

— Почему вам наложили на щеку такие ужасные швы?

— После случившегося меня доставили в горбольницу. Оперировал меня хирург с 20-летним стажем. Щеку зашил на скорую руку, будто ставил заплатку на штаны. После проделанной работы сказал мне: «Меньше надо пить и гулять». И отправил домой. Но я понимала: мне надо дождаться полицию, чтобы написать заявление. Стала звонить мужу. Говорить было больно из-за швов, которые тянулись от губы. Я протягивала телефонную трубку хирургу, просила его пообщаться с супругом. Доктор не шел на контакт. Я очень долго ждала полицию. Меня выгоняли из больницы — мол, дожидайся оперативников дома.

— Полиция приехала?

— Приехали, неохотно выслушали меня. Мою окровавленную одежду изымать не стали. Никаких анализов крови на предмет наличия алкоголя в крови не взяли. Полицейские упорно отправляли меня домой и просили написать отказ. Я не понимала, как мне действовать. Умоляла их связаться с мамой, чтобы она привезла все нужные документы, просила их выписать мне направление на дальнейшую госпитализацию. Они отвечали: «Ты просто едешь домой». Кажется, оперативники искренне не понимали, зачем разбираться в бытовой драке. Ну, повздорили женщины, ничего страшного.

— Какие у вас были травмы?

— До того как лицо залатали, у меня куски мяса свисали со щеки, кровь текла ручьем. Врач, который зашивал меня, ничего не сказал про серьезность травмы. Зашил и все. Позже я выяснила, что осколки стекла перерезали лицевой нерв в двух местах. У меня перестала двигаться половина лица. Я не могла улыбаться, разговаривать. На следующий день меня сильно рвало. Тогда я обратилась в обычную поликлинику, где мне со скрипом выписали направление на госпитализацию.

— Ваша обидчица извинялась за случившееся?

— За прошедшие 4 месяца никаких извинений не прозвучало. Денег от нее за лечение я не дождалась. Однажды мы столкнулись с ней в полицейском участке, когда ее вызвали на допрос. Она прошла мимо и бросила в мой адрес: «Мне за это ничего не будет». С нее взяли подписку о невыезде. Она спокойно гуляет, ходит на работу, радуется жизни.

— По какой статье возбудили уголовное дело?

— Статья 112, часть 2 — «Умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью». Максимальный срок лишения свободы до трех лет или исправительные работы. Скорее всего, ее не посадят. Никого не волнует, что у меня до сих пор половина лица не напрягается, висит, как ненужное мясо.

— Деньги на пластическую операцию вам взять было неоткуда?

— Я и мечтать не могла о пластике. Поначалу искала косметолога, который бы за недорого отшлифовал ужасные швы. Но никто не взялся за такую работу. Тогда я нашла в городе пластического хирурга, но в операции он мне отказал, посоветовал раны мазать кремом, сказал, что уже ничего не поделаешь, привыкай жить с новым лицом. После этого я решилась выложить пост в соцсети с просьбой о помощи. Мне было страшно предавать огласке свою историю, но выхода не оставалось. Потихоньку люди делали перепосты, начали помогать. Но помощь была несущественной, на операцию я бы не наскребла. И вдруг мне позвонила Алана Мамаева, жена футболиста Павла Мамаева. Она сама нашла мой номер телефона.

«Алане поступали угрозы сжечь ее детей»

— До своей истории я не знала, кто такая Алана, ничего не слышала о ее муже, — продолжает Малышева. — Да она и не стала мне сразу рассказывать про себя. Долго успокаивала меня, объясняла, как надо действовать. Говорила о необходимости завести уголовное дело, чтобы люди не остались безнаказанными. Если бы не Алана, мое дело давно бы закрыли или даже не стали бы открывать. Мамаева помогла мне найти адвоката. О защитнике я даже не думала, у меня не было денег оплатить его услуги. Алана взялась контролировать каждый мой шаг, все, что было сделано дальше, только благодаря ей. Я же на момент нашего с ней знакомства уже опустила руки, пребывала в неадекватном состоянии, у меня не было сил решать проблему. Я тупо сидела дома, рыдала и смотрела в одну точку. Не понимала, как жить дальше. Без ее помощи так и просидела бы.

— Вы спрашивали Мамаеву, почему она вам помогает?

— Я задавала ей этот вопрос. Она сказала, что когда узнала мою историю, то не раздумывая решила помочь. Потому что она сама неоднократно попадала в такие ситуации, когда оставалась один на один со своей бедой и когда все отворачивались.

— Вас оперировали в Берлине?

— Алана обратилась к своему пластическому хирургу в Берлине, у которого сама оперировалась, и договорилась о бесплатной операции. Она увидела мою историю, когда находилась в той самой клинике, показала мое обезображенное лицо врачу. Доктор посмотрел и сказал, что надо срочно исправлять ошибки наших врачей. У меня не было загранпаспорта, я ведь из России раньше не выезжала. Возможности путешествовать у меня нет. Алана помогла мне быстро оформить документы.

— Вы ездили в Германию вместе с ней?

— Когда все документы были готовы, я прилетела к ней в Краснодар, и оттуда мы вместе вылетели в Берлин. Билеты в бизнес-классе, гостиницу оплатил Павел. Мы поселились в одном номере. Спали на одной кровати.

— На тот момент вы уже поняли, кто такая Алана. Чувства неудобства не испытывали перед ней?

— Многие считают ее высокомерной, но я этого не почувствовала. С первого дня нашего общения она казалась мне простой девушкой. Мы даже воду с ней пили из одной бутылки, она откровенно рассказала мне про всю свою жизнь, наверное, таким образом хотела отвлечь меня от дурных мыслей. Мы общались на равных, я и не вспоминала, что она жена известного футболиста.

— Во время вашей операции Алана находилась рядом?

— Четверо суток она не отходила от меня ни на шаг. На третьи сутки после операции у меня поднялась температура до 40 градусов. Алана спиртовыми салфетками обтирала меня, чтобы сбить жар. Она никуда не уезжала, спала возле меня, хотя рядом дежурили врачи. Алана кормила меня, когда ничего не лезло в горло. Готовила мне смузи, поила меня из трубочки, заставляла пить воду, вела переговоры с моими родственниками, потому что мне нельзя было говорить и подниматься с кровати. Уже потом я анализировала, что в самый сложный момент жизни абсолютно чужой мне человек стал ближе, чем родные люди.

— Павел Мамаев знал о благотворительной деятельности супруги?

— Пока я находилась в больнице, Павел каждый день звонил Алане, они общались по видеосвязи. Он на это время остался в Краснодаре с детьми. Павел всегда интересовался моим здоровьем, поддерживал меня во всем. И ни разу не упрекнул Алану в том, что она так долго отсутствовала.

— Думаете, без помощи Мамаевых ваша ситуация не разрешилась бы?

— Уверена, без ее помощи никого бы не наказали. Сейчас дело тоже продвигается очень медленно, но появилась надежда на справедливость. Если бы не было Аланы и Паши, то я бы с изуродованным лицом осталась на всю жизнь. То, что сделали немецкие врачи, — чудо. Шрамы мои, конечно, никуда не уйдут, но хотя бы они теперь не так бросаются в глаза.

— Когда вы узнали, что Павел Мамаев и его друг Кокорин стали участниками драки, вы связались с Аланой?

— Первый день Алана находилась в шоке. Ни с кем не выходила на связь. Потом мы стали переписываться, созваниваться. Сказать, что она переживала, — ничего не сказать. Она не оправдывала Пашу, понимала его вину. Выходила в прямые эфиры в Инстаграме, чтобы донести до народа свои мысли. А в ответ на Алану и ее детей лились потоки грязи. Люди желали ей смерти, грозились сжечь ее семью. Ей начали угрожать. Хакеры взломали ее соцсети. Помню, когда меня так же травили в Сети, Алана забрала у меня телефон, не позволяла читать. А потом она взялась защищать меня в Сети. Сейчас она оказалась в таком же положении, даже хуже. В Краснодаре у нее никого нет — ни родных, ни друзей. Она не выходит на улицу. Нашла в себе силы дойти до полиции, чтобы написать заявление на шантажистов, которые требовали у нее деньги. Уехать из города она тоже не может — дети ходят там в школу, она не может оставить их на няню, когда семье поступают бесконечные угрозы. А еще все эти дни я долго думала, почему Павла «закрыли», а те, кто изуродовал меня, до сих пор гуляют на свободе?

Эта история вряд ли повлияет на исход дела Павла Мамаева. Скорее всего, когда о ней узнают, на второй день тут же забудут. Зато драку с его участием ему теперь будут припоминать долго. Хорошими делами прославиться нельзя.

Ирина БОБРОВА.