Газета "Кишиневские новости"

Такой Наташа была в 18 лет, когда встретила Вячеслава. Девушка семь лет находилась в рабстве у мужа, который ее истязал

Наташе Серебрий 25 лет. Она весит 39 килограммов. Кроме сильного, бросающегося в глаза истощения у девушки перело­мы ребер и грудины, пальцев рук, отбиты внутренние органы, черепно-мозговая трава, раз­рывы прямой кишки и сильная анемия из-за обильной трех­месячной кровопотери, едва не приведшей к смерти. Все это, по ее словам, сотворил «родной и любимый» муж, вернее, чело­век, который называл себя тако­вым. О том, что у него есть еще одна действующая супруга, На­таша узнала очень поздно.

Ее история, о которой девушка согласи­лась поведать открыто, потрясла Интернет. Представить невозможно, что все это могло происходить на самом деле.

«САХАРНЫЕ ШОУ»

В той, прошлой жизни 18-летняя неж­ная красавица Наташа Серебрий была фото­модель. По ее словам, с Вячеславом Р. 1965 года рождения, то есть почти на тридцать лет ее старше, она познакомилась на работе. Он случайно заглянул в магазин, где Наташа ре­кламировала товар.

— У меня сложилось о нем очень негатив­ное впечатление, неприятный, высокомерный, я даже маме рассказала, когда вернулась до­мой, что вот какие люди бывают. Пару недель спустя в хорошем настроении я впервые за­шла на сайт знакомств, и одно из сообщений мне понравилось, новый знакомый предложил посидеть в кафе — я согласилась. Я не сразу поняла, что это один и тот же человек.

— Но у вас же огромная разница в воз­расте, это не оттолкнуло?

— Если честно, то я сомневалась, но он меня убедил: давай встретимся, обменяемся взглядами и разойдемся. В итоге мы больше не расстались. Он окружил меня заботой и вниманием, показался мне очень надежным, и я пошла за ним, так как подумала, что больше такого человека не встречу. Он говорил, что хочет семью, детей. Уже в процессе жизни с ним я узнала, что он не был разведен и женил­ся на мне фиктивно. Первую свою жену, как оказалось, он тоже регулярно бил, взрослые сыновья его ненавидят, но я ни о чем подоб­ном и не подозревала. Вячеслав стал первым моим серьезным мужчиной.

— Издевательства с его стороны на­чались сразу?

— Да, уже через месяц начался прессинг, рукоприкладство. Но он все время повторял, что это я во всем виновата, что он просто вы­нужден меня таким образом перевоспиты­вать.

— И вы в это верили?

— Да, он меня убедил, что я не права, — Наташа вздыхает.

Любимый столько раз поднимал на нее руку, что она даже успела забыть, при каких обстоятельствах это произошло в первый раз. Причины могли быть самыми разными. Не так посмотрела или улыбнулась: «Че кисляка да­вишь?!» Слишком веселая: «Что лыбишься?»

Последнее избиение на глазах у детей произошло незадолго до ее побега:

— Я не вставала с постели уже несколько недель. Из-за постоянного насилия у меня не прекращалось кровотечение, я думала, что умираю. Было страшно за моих девочек. Им всего 5 и 3. Он принес мне бульон и детям тоже. Младшая случайно пролила бульон на кровать, и он начал орать, что это я ее научи­ла… Я встала и, превозмогая боль, все убра­ла, пошла в туалет… Он зашел за мной, начал бить меня руками и ногами, сбил с унитаза на пол, никак не мог остановиться, и все это в присутствии дочерей…

— Наташа, но почему бы семь лет назад, когда издевательства только на­чинались, вы не бросили все и не ушли к маме?

— Сначала я его любила и сама хотела стать для него лучше. Я мечтала родить ре­бенка, думая, что это все исправит, что он изменится, поймет, что я тоже человек, что я ему родная. А потом уже у меня не было фи­зической возможности уйти. Он забрал все мои документы. Мои вещи также были под его контролем. Он запретил мне общаться с подругами, затем ограничил встречи с мамой, объясняя, что она на меня дурно влияет. Отсек всех родственников. Не разрешал разгова­ривать с соседями. Как-то устроил избиение перед своими деловыми партнерами, когда те пришли к нам в гости. Спустя какое-то время отнял у меня и телефон, уходя на улицу, всегда закрывал дверь на замок. Я оставалась одна в квартире на весь день, должна была убирать, стирать, готовить для него еду.

— У вас не было мысли, что свободный человек не может так себя вести с другим свободным человеком? Что это больше похоже на рабство, а не на любовь?

— Он мог быть и другим, если ему что-то было от меня нужно. Периодически устраивал эдакие «сахарные шоу» — любимая, дорогая, ты самая лучшая. Но все это длилось недолго. Уже беременная, я умоляла, чтобы он меня отпустил на свободу. К тому времени, я ду­маю, у меня уже сформировалась серьезная зависимость от него, я стала своеобразным «человеком-реакцией», постоянно вздрагива­ла, оглядывалась, боялась что-то сделать не так. Я все время опасалась его разозлить… Первый скандал после рождения нашей стар­шей дочери Евы произошел всего через не­сколько часов после родов. Он присутствовал на них, что-то спросил, но я ответила ему, по его мнению, без должного уважения, так как еще плохо себя чувствовала. Он бил меня и потом, когда я кормила дочку грудью и якобы не обращала внимания на него.

— Кстати, своего первого ребенка вы рожали в Турции?

— И второго тоже. Он вывез меня туда в состоянии крайнего истощения на шестом месяце беременности. В Турцию я попала по временной визе, которая потом оказалась просрочена, и я там с детьми жила уже не­легально, без документов. Фактически да, на положении рабыни.

ТУРЕЦКАЯ РАБЫНЯ

По словам Наташи, в Турции они наконец расписались. Согласно договору между на­шими странами это возможно. Тогда она еще не знала, что стала второй женой — при нали­чии законной первой супруги. Печать со штам­пом о заключенном до этого браке осталась во внутреннем гражданском паспорте жениха, который никто не проверял.

— Через год и десять месяцев после Евы родилась Лиза. Если честно, я уже очень хоте­ла выбраться из этой ситуации, мне было не до того, чтобы рожать еще одного ребенка, но мой так называемый муж строго контролиро­вал процесс деторождения и не давал предо­храняться. В Турции от моей «свободы», и до этого невеликой, вообще ничего не осталось. Если я и выходила в магазин, на улицу, то только с ним за ручку.

— Сколько вы прожили в Турции?

— Три года. За меня очень переживали соседи, потому что они тоже слышали, что творится в нашем доме, мне даже нашли ад­воката, но у меня не было возможности с ним связаться. Когда муж в очередной раз наехал на меня, бил по голове — он так постоянно делал, чтобы оставалось минимум следов, — в гостях у нас находился его сын от первого брака… Нам удалось вызвать полицию. Меня с детьми забрали в отделение за нелегаль­ное проживание и просроченный паспорт. Я с девочками подлежала немедленной депор­тации. А супруг — нет, так как у него, в отличие от нас, с документами все было в порядке. Он очень хотел нас сопровождать, но перевод­чик, услышав, как он угрожает мне, объяснил своему руководству, что лучше нам вылететь на родину одним.

— На Украину? Ведь вы до сих пор гражданка этой страны?

— Да, хотя я и давно жила в Москве, но являюсь уроженкой Луганской области. Как, кстати, и муж. Только он давно сделал себе российское гражданство. Я была счастлива, что меня депортируют в Киев, и я очень надея­лась, что больше никогда его не увижу. В аэро­порту меня встретили друзья родственников, и я прожила у них несколько дней, а потом он меня нашел… По местоположению телефона, как он потом объяснил. А еще сказал, что я принадлежу ему и, что бы я ни делала, никуда от него не денусь. До самой смерти. Он схва­тил меня за шкирку, бросил с детьми в маши­ну, мы вернулись в Россию. Он поселил меня в доме в Подмосковье и еще два года — с июня 2016-го по январь 2018-го — насильно про­держал там. Пока мне не удалось сбежать…

На встречу с журналистом Наташу сопро­вождает психолог-волонтер Елена Асланова. В таком состоянии девушку просто нельзя оставлять одну. Когда измученной жертве удалось сбежать и ее история, за гранью до­бра и зла, попала в Интернет, начался шумный спор: не выдумка ли? Несмотря на фотосним­ки из больницы, кровоподтеки и ссадины. Уж слишком кошмарные вещи рассказывала про себя эта несчастная молодая женщина.

«Лично я поверила Наташе сразу, такое просто так не сочинишь, — объясняет Елена Асланова. — Мы 24 часа в сутки на связи. На самом деле Наташа — умничка, она все-таки нашла в себе силы прервать эту череду на­силия. Ей не только в итоге удалось обмануть негодяя, над ней издевавшегося, но и спасти детей. Хотя это и было непросто. Только ка­жется, что легко начать жизнь заново. Дело в том, что за долгие годы мучений у жертвы формируются определенные психологиче­ские качели, то вверх, то вниз, когда редкие «сахарные шоу» чередуются с издеватель­ствами и избиениями. Постепенно у человека теряются представления о том, что нормаль­но, а что нет. Что хорошо, что плохо. Развива­ется созависимость. Когда и с мучителем невозможно, но и без него тоже. Жертва полностью дезориентирована.

— Наташа, вы пытались освобо­диться раньше?

— Он все время меня возвращал. В наказание резал и рвал мои вещи ножом, платья, сумки. Еще я очень боялась за до­чек. Я осознавала свою ответственность перед ними и понимала, что не могу ри­сковать, что второго шанса у меня может и не быть.

— Как же вы попали в больницу, откуда вам и удалось скрыться?

— Последние три месяца я была со­всем без сил и истекала кровью, ради на­ших детей я умоляла мужа отвезти меня к врачу. Он побоялся вызвать «скорую», но все же записал меня на прием. Это было в Королеве. Хирург, увидев мое состоя­ние, настоял на том, чтобы я немедленно сда­ла кровь на гемоглобин. И оказалось, что при таких показателях, 61 (минимальная норма от 120. — Авт.), меня требуется немедленно го­спитализировать. Муж не смог помешать, так как боялся, наверное, что это будет выглядеть подозрительно. Но на следующий день он явился в мою палату и начал наезжать, что я опять создала ему проблемы, требовал, чтобы я ушла с ним, чтобы ни в коем случае ничего о себе не рассказывала. Когда соседка по пала­те сделала ему замечание, он наорал и на нее, поскандалил с заведующей. В общем, ему за­претили ко мне приходить, но он не отставал, колотился в окно медсестрам, те вызвали охрану. Наверное, в тот момент я могла бы сбежать, но ведь дети еще оставались с ним, в заложниках. Я бы никогда их не оставила. Думаю, если бы не помощь медработников, которые прониклись моей ситуацией, я бы не решилась на открытое противостояние, но они видели, что я просто не переживу очередного насилия, и мы придумали целый план, когда Вячеслав пришел с Евой и Лизой меня наве­стить по моей просьбе (я специально умолила взять девочек), мужа попросили отнести в ла­бораторию в соседнем здании мои анализы. А дочки ненадолго остались со мной. У черного входа нас уже ждала машина…

РОБКИЙ ОПТИМИЗМ

Наташа не знает, что ей с дочками делать дальше. Как жить. На что. Где. За эти годы она оказалась полностью вычеркнута из жиз­ни. Крыша, что есть пока у нее над головой, и та ненадолго. Даже вернуться к маме она не может, потому что супруг знает адрес и в любой момент сможет приехать туда, бросить в машину, заточить в чужую квартиру… И ни­кто, слышите, никто не сможет ему противо­стоять.

Если честно, то мне трудно понять, как можно взять живого человека за шкирку, будто щенка, как можно позволить себя так взять… Но мы — другие. Мы не пережили того, что пережила Наташа, когда каждый день по ка­пле в нее вливали раба. А она, добрая душа, терпела до последнего, пока чаша не напол­нилась до краев.

Огласка — единственное, что способно помочь Наташе Серебрий. Это хоть какая-то защита. «Не может же она находиться с деть­ми в бегах всю свою жизнь», — рассуждает и психолог. Сама Наташа просит считать ее интервью официальным обращением в след­ственные органы.

Но, несмотря на все, что пришлось пере­жить девушке, она сохранила веру в себя, до­броту по отношению к другим людям («не все из них плохие, я знаю!»), робкий оптимизм и любовь к двум маленьким дочкам, которые уж точно ни в чем не виноваты. «Я хочу начать все заново. Мне ведь всего 25. Все, что я сделала, — это и ради них. Нельзя, чтобы они повтори­ли мою судьбу, ведь ничего другого, никаких иных отношений между папой и мамой, муж­чиной и женщиной, они не видели. Но я верю, что это не правило, а исключение из правил, что нормальных, хороших, настоящих мужчин гораздо больше».

..На самом деле государство, безусловно, должно вмешиваться в подобные ситуации, но не вынесением семейных драм за рамки Уголовного кодекса, требуется сделать все, чтобы прервать эту зависимость, развести Его и Ее хотя бы временно по разные стороны баррикад, сделать невозможным и преступ­ным их общение.

Но и женщины, если хотят, чтобы их за­щитили, тоже должны думать головой.

Бьет — это вовсе не означает, что любит. Бьет — значит любит бить. И точка.

Екатерина САЖНЕВА.