Газета "Кишиневские новости"

«Третью неделю за углем никто

Блокада «торговли на крови» разрастается уже за пределы Донбасса и грозит превратить­ся в новый Майдан. Во всяком случае, сами «блокадники» все больше обсуждают не войну и самопровозглашенные респу­блики, а коррупцию собствен­ной власти, и требования вы­двигают в основном к ней. наш корреспондент побывал в вос­кресенье на одном из редутов блокировщиков на Донбассе.

«Стоять!» — восемь человек в камуфляже выбегают из-за заграждений с колючей про­волокой и останавливают мой автомобиль. «Что за бинокль у вас был и с какой целью вы вели наблюдение?!» — первый вопрос на редуте «Соловейко» на блокаде самопровоз­глашенных республик не был простым.

Я приехал в греческое село Бугас в го­сти, на блокаду. На этих выходных туда на ротацию прибыли люди из «Самообороны Мариуполя», и я договорился с одним из знакомых, что смогу приехать и поговорить с «блокировщиками».

Попытка сфотографировать редут со стороны трассы на Донецк на банальный телефон последствия имела самые неожи­данные. И фотография пустынной трассы не получилась, и скучающих бойцов развлек неожиданной командой: «Тревога!»

Редут — это большая армейская палат­ка, кухня за ней, ограждение из бревен с ко­лючей проволокой, внутри ограды — шины и доски с вбитыми остриями вверх гвоздями. Всего там находится около 30 человек. Ря­дом с постом на привязи здоровый козел по кличке Дорошенко. «Подарок местных!» — скупо объясняют мне.

Оружия на виду не держат, лиц в основ­ном не прячут. Сразу попросили не фото­графировать только людей из Мариуполя, некоторые из них работают на тех самых ме­таллургических предприятиях, для которых блокада перекрыла доставку коксующегося угля.

Московского журналиста подводят к командиру — его зовут Игорь, позывной Ис­панец, он из Запорожья.

«Я на блокаде третью неделю, — пояс­няет Испанец. — Начинал с третьего редута на Щербиновке, с того, на который нападали! Теперь командую здесь, ведем наблюдение, фиксируем все грузы, никого не задержива­ем пока — кто мы такие, чтобы останавли­вать грузовики?»

Трасса через Бугас пустынна, гумани­тарный штаб Ахметова прекратил свою ра­боту в Донецке с 28 февраля. Отслеживать можно только фуры с металлом, что таскают свои «карандаши» (так местные называют длинные квадратные слитки металла) из украинского Курахово в украинский Мариу­поль.

«Нам местные многое рассказывают, есть идея, что электрометаллургический завод в Курахово столько не производит, сколько он тут возит, может, там и донецкий металл есть?» — говорит Испанец.

Народ агитировать о вреде блокады бесполезно. «Там под Щербиновкой на тре­тьем редуте состав с тремя тысячами тонн угля стоит — и ни документов при нем ника­ких, ни хозяева за три недели не объявились. Так, тетки агрессивные прибегали поругать­ся, мы им с гуманитарки колбасы надавали, и они ушли. Недалеко. Их в посадке микро­автобус, «Ауди-8» и «Лексус» ждали с нор­мальными такими парнями. Так с колбасой и укатили!»

Его перебивает Виктор с позывным Ма­кар, он сует мне под нос телефон с фото­графиями отдельных фрагментов вагонов — там знаки РЖД, надписи «Пермь», «Санкт-Петербург».

«Нас даже местные поддерживают! Эта ситуация бесконечной войны и торговли до­стала уже всех. В 2014 году боев боялись, как-то не торговали особо, в 2015 году мо­бильные группы с контрабандой боролись, а сейчас торгуют эшелонами. Пока эти потоки наращивались, власть стала на них, и теперь нам говорят, что торговля выгодна для Укра­ины», — поясняет Испанец.

Дмитрий ДУРНЕВ.