Газета "Кишиневские новости"

Экс-депутаты, переехавшие на Украину, дали первое интервью российскому СМИ

Денис Вороненков и его жена Мария Максакова впервые по­сле переезда на Украину дали интервью российскому СМИ. В разговоре с нашим корре­спондентом они описали свою нынешнюю жизнь в Киеве и рассказали, каким им видится собственное будущее. По сло­вам Марии Максаковой, она, как и ее супруг, возвращаться в Россию в обозримое время не со­бирается. Мария заявила, что в Госдуме она была «оппозицией внутри «Единой России» и про­комментировала увольнение из Гнесинки.

Недавнее интервью бывшего депутата Госдумы и супруга оперной певицы и тоже экс-депутата Марии Максаковой украинско­му порталу censor.net.ua вызвало ажиотаж в информационном пространстве обеих стран. Г-н Вороненков впервые подтвер­дил информацию о переезде семьи в Киев и факт показаний по делу о «предательстве бывшего президента Виктора Януковича», которые он дал украинской прокуратуре.

— Денис, всех теперь будоражат ваши показания против Януковича в Киеве. С чем была связана такая пауза между первыми сообщениями о том, что показания были даны украинской прокуратуре, и фактически первым публичным вы­ступлением, состояв­шимся в интервью украинскому пор­талу?

— Это не молчание. Про­сто определен­ные события, мероприятия связаны с об­стоятельства­ми моей стра­ны пребывания (Украины). А куда было торопиться?

— Просто все гадали: фейк — не фейк?

— Я сам для себя определяю информационную повестку, в отличие от журнали­стов. Это связано с моим личным жизнен­ным циклом.

— И, видимо, личным жизненным вы­бором? Этот украинский сайт, правда, заблокирован на российских порталах, но информация, разумеется, дошла. Надо сказать, вы отхлестали сегодняш­нюю Россию весьма жесткими и беспо­щадными характеристиками…

— Они не жесткие, они абсолютно ре­альные, честные. Нет смысла ничего приду­мывать, врать, надо называть вещи своими именами.

— Ваши бывшие коллеги, которые комментируют сейчас в российских СМИ, упрекают вас — кто мешал «назы­вать вещи своими именами», когда вы были здесь при депутатском мандате? Дескать, так делают все…

— Кто это все, которые делают?! Пусть мне покажут хоть одного! Кроме Ильи Поно­марева… И когда они не будут депутатами Государственной думы и система их разда­вит, я посмотрю, как они будут дальше гово­рить. И не «патриоту» (Александру) Ющенко, который не служил в армии ни одного дня и неизвестно, что и как закончил вкривь и вкось, рассказывать мне и учить меня па­триотизму. Не ему комментировать мои действия!

— Вы взрослый человек, отдающий отчет своим поступкам и словам, и, ви­димо, понимаете, что, уехав и заговорив в Киеве, да еще так, вы полностью отре­зали себе пути возвращения в Россию?

— Да, безусловно. Конечно, это созна­тельный выбор. А иначе не было бы никакого смысла. В России я приложил все усилия для того, чтобы попытаться найти понимание того, что незаконно. Эту точку зрения раз­деляли и высокопоставленные чиновники (в разговорах со мной), что происходящее в от­ношение меня (уголовное преследование по поводу подозрения в организации мошен­ничества в особо крупном размере в связи с рейдерским захватом здания в Москве. — Авт.) незаконно, не­справедливо. Но ни­кому нет до этого дела, понимаете? Я в одиночку не в состоянии был бороться с той группой людей, которая от имени государства узур­пировала власть и принимала реше­ния — карать или помиловать. Поэтому я принял для себя это решение: в такой стране я жить не хочу. Пусть этот «Титаник» плывет сам по себе.

— Если бы вы избрались в но­вый состав Думы, то говорили бы так же (о положении дел в России), как и в се­годняшнем украинском интервью?

— Безусловно! Я для этого и шел на вы­боры как депутат-одномандатник, ни в каких списках, партиях. И шел именно для того, чтобы ТАК говорить. К сожалению, система не дала такой возможности.

— Система утверждает, что вы про­сто проиграли выборы…

— Были приложены неимоверные уси­лия для того, чтобы фальсифицировать ито­говые избирательные протоколы по моему округу.

— Здесь говорят, что вы сбежали от уголовного дела, лишившись депутат­ской неприкосновенности, а политиче­ская подоплека — это ширма.

— Разумеется, они так и будут говорить, грязью обливать. Во-первых, меня никто никогда не преследовал. Во-вторых, мне не было предъявлено никаких обвинений, ни­кто никуда меня не вызывал. Но я знаю, что в «спящем» режиме под меня фальсифици­ровалось дело, чтобы в любой момент меня можно было привлечь. Любого человека по мере необходимости сразу найдут к чему привлечь. Я это прекрасно понимал, но я никуда не бежал, я не нахожусь в розыске… (На момент публикации этого материала пришла информация, что СК объявил Воро­ненкова в федеральный розыск. — Авт.).

— То есть ощущения безопасности все-таки не было?

— У меня богатый жизненный путь. Я начинал следователем, потом был страшим следователем, помощником прокурора, зампрокурора… Я же не идиот. Я прекрасно знаю правила игры. Я прекрасно понимаю, чем это заканчивается.

— Как вас с супругой Марией Макса­ковой приняли в Украине?

— Прекрасно приняли. Мы очень до­вольны. Очень добрые, хорошие, душевные люди. Никаких проблем не видим и, главное, никакой разницы… Я всегда говорил, что Москва — город злой, и мы всегда стара­лись с Марией хоть ненадолго куда-то уле­теть при любой возможности. К сожалению, так оно устроено. А Киев — город добрый. Поэтому нам здесь очень нравится.

— Насколько я понимаю, у вас с Ма­шей было много вариантов для выбора?

— Нет. Мы много где бываем. Маша давала уже концерты в Англии, Германии, Америке… Мы ездим, не привязываем себя к одному месту. Но Киев — родной. В силу менталитета, наших общих славянских кор­ней, общности наших народов. Нам здесь комфортно.

— И как вы устроились? Гостиница, снимаете квартиру или купили что-то?

— Я бы не хотел сейчас углубляться в бытовые вопросы. У нас все хорошо…

— Что с карьерой Маши в России? У нее были большие планы на постдепутат­ский период, на выходе новый альбом, планировались записи, выступления…

— Следователь уже прислал Маше по­вестку о вызове на допрос в качестве свиде­теля. Марии Максаковой прислали повестку по обстоятельствам дела десятилетней дав­ности, о которых она представления даже не имеет! А как жена имеет к тому же право по 51-й статье Конституции не свидетельство­вать против своих близких. Но повестку все равно прислали, приписав, что если она не явится, то будет осуществлен привод! Как относиться к этому? И о каких перспективах творчества в России на этом фоне теперь говорить?

— То есть перспективы рухнули… Россия потеряла оперную диву?

— Я думаю, что Россия потеряет еще много известных людей.

— Отмена выступления в Мариинке была, значит, связана именно с этими обстоятельствами?

— Конечно. Началась истерика, кину­лись журналисты, они же все готовы нена­видеть, гуртом, общей кучей… Уничтожать что-то, кого-то. Это же нравится! Очень по­нравились мне слова Константина Райкина о «некрофильской стране», где мертвых лю­бят больше, чем живых… К сожалению. И да, моя жена сделала такой выбор, мы семья, у нас дети…

— Она переживает, что для нее за­крылась, например, мечта всей ее жиз­ни — сцена Мариинки, как и многое дру­гое?

— Грустно, конечно. Но все не ограни­чивается Россией. Мир большой, и я уверен, что она свои планы реализует. Ее творчество известно, она востребована. Думаю, не за горами большие премьеры и выступления в разных странах, в том числе там, где мы находимся.

— То есть разговоры про националь­ную оперу Леси Украинки все-таки име­ют основание?

— Придет время, она сама вам все рас­скажет.

— Как в целом обстановка в Киеве?

— Спокойная и прекрасная. Замеча­тельно просто. Людей везде несравнимо больше (чем в Москве) — в ресторанах, клу­бах, кафе, кинотеатрах. И атмосфера карди­нально отличается, она очень позитивная. Как в Европе!

— Денис, пока мы с вами разгова­ривали, на ленты новостей пришло со­общение из академии музыки им. Гне­синых об увольнении Марии Максаковой с преподавательской должности и рас­формировании ее класса. Если Маша с вами рядом, то, может, она все-таки возьмет трубку?

— Да, хорошо, она рядом…

— Маша, приветствую! Тебя уволи­ли, студентов разогнали. Как тебе такая реакция?

— Все реагируют по-разному — в меру своей человеческой сути, наверное. Люди, с которыми я дружила и продолжаю дружить, с пониманием относятся к тому, что я де­лаю естественный выбор в пользу семьи. В первую очередь! Во-вторых, это во многом не противоречит моим взглядам. Во время своего пребывания в политике я вела себя достаточно вольно, могу себя назвать оппо­зицией внутри самой «Единой России» — по отношению к гегемону, к основной линии. Я разделяю все те слова и опасения, которые высказывает Денис по поводу того, что про­исходит.

— Сегодня Гнесинка. Завтра Мари­инка с Геликон-оперой?

— Это вопиющая история. Одно дело, если бы это была реакция театров, в ко­торых я работаю. Но надо отдать должное моим руководителям, людям, с которыми я работаю в Мариинском театре в первую очередь и в Геликон-опере, где я пригла­шенная солистка, — там никто не сказал про меня плохого слова. Наоборот, вырази­ли уверенность, что все эти обстоятельства носят временный характер и мы продол­жим сотрудничество. А Дмитрий Бертман уже заявил, что работает с артистами, ис­ходя из их профессиональных качеств, а не политических… Мое ему уважение и низкий поклон…

По Гнесинке делает все это и.о. рек­тора, которая ждет сейчас своего пере­назначения. И вот эта женщина, которая меня умоляла заниматься со студентами, посчитала сейчас меня недостойной зва­ния старшего преподавателя Гнесинской академии!.. Демонстрация лояльности, так называемый «эксцесс исполнителя» в об­мен на полный непрофессионализм! Люди, которые хотят выслужиться, делают часто гораздо больше, чем от них требуется. Это у нас в порядке вещей. Но это не по мне удар, мне-то все равно. Это удар по моим студен­там. Вот в чем ужас. Вот где расправа! Я-то себе всегда найду учеников. Так поступить — это не просто непедагогично, это варвар­ство. Тем более что никакой необходимости не было!

— Но ты же «в бегах»…

— Я всегда гастролировала, и много. Более того, работая в Мариинском театре, который в Санкт-Петербурге, часто отсут­ствовала в силу своих выступлений там. И однако же всегда компенсировала усилен­ными занятиями в те периоды, когда была в Москве. Все эти годы! А преподаю я там уже 5 лет. И никого никогда такой график не возмущал. Студенты были всегда готовы и довольны, они у меня все отличники.

— Так ты сейчас собиралась по- прежнему туда-сюда летать из Киева, что ли? Как Константин Меладзе?..

— Я вообще не думала, что ситуация так повернется и все завяжется в один узел. Я что, персона нон грата? Нарушитель какой- то? В связи с чем я должна была ограни­чивать свое пребывание в России? Да, моя семья живет сейчас в Киеве, и естествен­но, что мне хочется жить рядом со своим мужем, своим ребенком, своей семьей. Я не видела для себя особых препятствий и была уверена, что все свои творческие и профессиональные планы, в том числе своих студентов, не брошу. Да, думала, что буду ездить туда-обратно — на 10, 20 дней. Я же и раньше так делала в силу того, что постоянно были гастроли. Но после таких выходок просто настроение даже пропада­ет.

— В общем, в ближайшее время тебя в России не ждать?

— Ну, думаю, что да. Теперь, наверное, нет смысла. К тому же, насколько я теперь понимаю, это и рискованно. Я могу стать жертвой хулиганства, каких-то провокаций, унизительных спланированных акций, с ко­торыми надо будет как-то жить, мириться. Зачем мне все это надо?

Артур ГАСПАРЯН.