Газета "Кишиневские новости"

В школах и детдомах Забайкалья подростков заставляют скидываться на воровской общак

Голодный маленький мальчик украл банан. Наказание последо­вало незамедлительно: препода­ватель сначала посадила его в же­лезную клетку, потом — в мешок и вынесла на ночь в лес… Потом ребенка вернули, но переодели в женскую одежду и устроили пока­зательную порку. А после другим детям в качестве наказания обжи­гали руки железными утюжками, наливали горячий суп прямо в ла­дони и заставляли есть.

Это не концлагерь и не исправительная колония. А обычный российский детский дом с вкусным названием «Апельсин». Место дей­ствия — Забайкальский край.

И такой случай не единичен. В 17 регионах России дети собирают деньги на общак — для поддержания преступного мира. Асоциальное движение АУЕ набирает силу во многих дет­ских домах, школах, училищах и колледжах.

Обо всем этом Владимир Путин на днях узнал от ответственного секретаря Совета при Президенте РФ по правам человека Яны ЛАН­ТРАТОВОЙ. А специально для нашей газеты она рассказала, что осталось «за кадром». И мы сами нашли подтверждение тому, во что верить так не хотелось бы.

— Яна, вы сами были в детском доме «Апельсин» Забайкальского края?

— Да, я выехала туда в дека­бре прошлого года, когда узнала о том, что там творится. Пом­ню, приехала туда уже вече­ром. И была удивлена тем, что на улице в столь позднее время гуляют маленькие дет­ки — 4–5 лет — совершенно одни, без воспитателя. В руках самого маленького и самого разговорчивого маль­чика был нож. Он сказал мне: «Это для самообороны». Оказа­лось, он хотел обороняться им не столько от посторонних, сколько от учителей, которые его били. Он рас­сказывал жуткие вещи, в которые сразу и не поверишь.

Я назову имя одной учительницы, кото­рая издевалась над воспитанниками самыми изощренными способами, — Елена Смолина. Она заставляла детей постарше помогать ей в наказании младших. И они посадили в мешок мальчика, который украл банан, вынесли в лес и оставили там. Другого мальчика в качестве наказания за то, что хотел принести ему бутер­брод (чтоб тот покушал), подвесили вниз голо­вой. А горячий суп в руки обычно наливали де­вочкам, которые много плакали, их заставляли есть из ладоней друг друга. Суд недавно при­знал вину Смолиной, и она получила 4,5 года за издевательство над детьми. Но она, разумеет­ся, была не единственной, кто позволял себе такое. Существовала целая система.

— Что-то изменилось там сейчас?

— Да, ситуация исправляется потихонеч­ку. И вот волонтеров стали снова пускать туда.

— Но почему ни одна официальная про­верка «Апельсина» (а они ведь проводятся постоянно) не выявила всех ужасов?

— На таких проверках дети никогда не жалуются. Они понимают — эти дяди и тети из комиссии уедут, а им здесь оставаться с вос­питателями.

— Все это творилось и в других учреж­дениях Забайкальского края?

— Мы находили еще несколько учрежде­ний, где нарушались права человека. В числе них не только детские — так, например, было много нарушений в доме престарелых.

Из детских же мне особенно запомнился один лицей, где за полгода было 5 самоубийств подростков. Мне сказала одна женщина, кото­рая там работает педагогом: «Да все это было после того, как эти, в шапочках, приходили к детям. Они шапочки на глаза натягивали и вы­могали у них деньги». Я спросила у нее: «Кто — эти?» И она удивилась: «Вы что, про АУЕ в Забайкальском крае не слышали?»

— А что она понимала под АУЕ?

— «Арестантское уркаганское единство» или «арестантский уклад един». Члены этого движения собирают деньги в детских учреж­дениях на воровской общак. В зависимости от своего социального положения каждый ре­бенок ежемесячно уплачивает от 50 (круглый сирота) до 250 рублей (из богатой семьи).

Контроль за работой движения АУЕ и сбором средств в общак ведется из мест ли­шения свободы. Заключенные имеют выход на смотрящих на воле через социальные сети и мобильную связь. А те уже работают с детьми. Собранные деньги тратят на покупку продук­тов, сигарет, которые в посылках отправляют на зону.

— Где дети берут деньги? У родителей? Воруют?

— Если это дети из состоятельных семей, то берут у родителей. Если нет — то обычно во­руют или совершают какое-то другое престу­пление (разбой, грабеж, например).

— Продажа наркотиков?

— Да, некоторые эксперты мне говорили, что порой дети вовлекаются в распростране­ние наркотиков. Но я сама с такими фактами не сталкивалась.

— Вы общались с подростками, кото­рые втянуты в движение АУЕ?

— Да. Некоторые сразу признаются, что состоят в движении, а некоторые боятся и гово­рят: «У нас такое есть, но я к ним не отношусь». Они почти все общаются на сленге и живут «по понятиям». У многих тело в наколках, которые что-то означают в воровском мире. Они счита­ют, что через эту криминальную среду могут реализовать себя. Вообще они живут в четком понимании, что тот мир — правильный, что там они нужны. У них есть свои авторитеты, лозун­ги вроде этого: «Смерть легавым — жизнь во­рам».

Знаете, как они говорят: «Сегодня мы со­бираем на общак для зоны, а когда мы сами окажется на зоне, то будут собрать на общак для нас». Они заранее предначертали себе, что сядут. Для них это некая романтика. Глубоко это все в них сидит.

— Неужели во всех? Не очень верится, что все хотят попасть в АУЕ…

— Вы правы. Бывает, ребята просто не хо­тят быть опущенными.

В наши руки благодаря правоохранителям попали расшифровки опросов членов движе­ния.

Павел С. — активист АУЕ:

«Из движения нельзя выйти, те, кого контролирует зона, не могут прервать с ними связь, иначе будут последствия. Те ребята, которые отказываются собирать общак, ста­новятся изгоями общества либо в самых ради­кальных случаях «старшие» могут их опустить. Опустить означает перевести в касту непри­касаемых — изнасиловать или совершить за­мещающие изнасилование ритуалы: обливают водой из туалета, заставляют выпить воду из туалета, проводят гениталиями, полотенцем, смоченным спермой, по губам, заднему про­ходу и т.п. У опущенного нельзя ничего взять, нельзя его касаться, сесть на его кровать и т.п. У опущенных свои отдельные места в сто­ловой, своя меченая посуда, они выполняют самые грязные работы — те, за которые про­чие представители АУЕ уже не имеют права браться, например, мытье полов. Они имеют определенные опознавательные знаки, обяза­ны сообщать по прибытии на место, где их не знают, о том, что они опущенные, чтобы другие, вступив в общение с ними, не потеряли своего статуса. Таким образом, скрывать свой статус опущенному бесполезно и опасно, рано или поздно его прошлое становится известным, и тогда раскрытых опущенных наказывают, из­бивают. Считается, что он зашкварил всех, кто с ним общался, сидел рядом».

Артем (бывший студент одного из училищ), член движения АУЕ:

«В АУЕ есть и свои плюсы, например, за­прещено употреблять space, а также воровать у бабушек. А в статус опущенного производят за доносительство, крысятничество, неоплачен­ный карточный долг».

— Яна, АУЕ есть во многих регионах?

— По моим данным, как минимум в 17, включая Иркутскую область, Бурятию и даже Подмосковье. Там точно АУЕ активно внедря­ет зоновские понятия и законы среди школь­ников (у нас есть свидетельства местных жителей, детей и т.д.). Но в реальности, уве­рена, регионов намного больше. И теперь по заданию президента мы начнем изучать этот вопрос, чтобы понять, какова тенденция и ис­тинные масштабы.

Я была в одном из дальних районов За­байкальского края и общалась в интернате с мальчиком, который там считался лидером (он уже совершал правонарушения, получил срок, который отбыл в спецшколе). Он сказал мне одну интересную вещь: «У нас здесь ря­дом была школа с кружками и секциями, куда мы ходили. Сейчас ее закрыли. Мы ходим в другую, она далеко. Нужно долго идти, чтобы добраться туда, а потом еще столько же — чтобы вернуться. Особенно зимой это невы­носимо. И что нам делать? Бродить по селу?»

— Можете привести примеры из дру­гих регионов?

— Свердловская область, поселок Реф­тинский, спецшкола. Там были бунты воспи­танников, но никто не понимал причин. В ито­ге вскрыли факты истязаний как минимум 16 воспитанников спецшколы. Замдиректора по режиму сам лично их жестоко избивал боксер­скими перчатками, ударял головой о кафель и т.д. В этом году я там была раз семь. После на­шего посещения приехали представители СК, дети дали показания на полиграфе. Было воз­буждено уголовное дело в отношении замди­ректора по режиму. Так вот, выяснилось, что сам он жил «по понятиям» и общался с детьми «по понятиям». То есть он внедрял АУЕ среди воспитанников. Один из мальчиков, который сбежал из спецшколы, потом вернулся и рас­сказывал, как это было.

— А есть примеры успешной борьбы с АУЕ?

— В Ставропольском крае есть горноза­водская спецшкола закрытого типа. Там все было очень сложно — среди подростков ца­рила тюремная субкультура (отдельные пар­ты для опущенных), у них была прямая связь с людьми на взрослой зоне, куда перебрасы­вали посылки… Воспитанники нападали на преподавателей, те их безумно боялись. Там было множество бунтов, устраивая которые, дети кричали: «АУЕ!» Несколько раз меняли директора, пока не пришел бывший военный Степан Любенко. Вот он за полгода поборол АУЕ. Он выстроил работу с детьми так, что они сейчас носят военную форму и гордятся этим. Спецшкола — образцово-показательная. Там воспитанники все время заняты каким-то творчеством, побеждают на конкурсах, у них у всех есть будущее, и оно — не тюремное.

Все, что происходит сейчас с детьми в современной России, до боли напомина­ет то, что описывал педагог Антон Мака­ренко, руководивший детскими трудовы­ми колониями в 20–30-х годах прошлого века. Но ведь сейчас совсем не те време­на, разве нет? Сейчас вроде нет голода, нет разрухи, нет войн. Тогда откуда все эти конфликты, в которых ломаются и взрываются детские характеры? Что мы, взрослые, упустили? Когда-то Макарен­ко говорил, что начать воспитание детей можно только с себя. А значит, взрослым нужно самим отучиться жить жизнью бес­смысленной или «по понятиям». Что, соб­ственно, почти одно и то же.

Ева МЕРКАЧЕВА.