Газета "Кишиневские новости"

Пионеры, Будда, девушки по вызову: все, чем прекрасна Поднебесная

В Китай я хотел поехать давно, практически с самого детства. Это была мечта идиота. Что-то не­истребимо тянуло меня в эту за­гадочную, непонятную страну. Возможно, ее запретность. Такая сладкая…

Визу в турагентстве мне сделали бы­стро и легко, причем коллективную. Четко и без задержек. Потом позвонили и сказали: «Ваш самолет вылетает из «Шереметьево» во столько-то, группа встречается уже в пе­кинском аэропорту. Вас встретит человек с табличкой. Приятного путешествия!» И всё.

На таможне нас, руссо туристо, оказа­лось человек тридцать, не меньше. Китай­ский человек на не очень чистом, но все-таки русском всех построил, посчитал по головам. Знаменитый китайский порядок. «После ре­гистрации вы идите к выходу, там вас опять встретят». Я пошел и как всегда потерялся. Я всегда теряюсь, но меня находят. И здесь нашли. Наши люди.

Брат мне рассказывал, что когда он по­пал в тот же самый пекинский аэропорт, са­мым большим впечатлением от Китая были китайцы: «Представляешь, кругом только они, я обалдел». А я — нет. Ну, китайцы и китайцы, что с них взять. Что я, китайцев не видел? В Москве.

* * *

Но мне казалось, что все улицы Пекина должны быть заполнены китайцами. Все-таки полтора миллиарда (в целом) и 25 миллионов (в одном Пекине). Нет, сакраментальную фра­зу из «Стиляг» (переделанную): «Был я в Ки­тае. Китайцев там нет» — я, конечно, не произ­несу. Китайцы есть. Но они не давят! Вернее, не подавляют. Примерно как небоскребы в Нью-Йорке. И пробок в Пекине гораздо мень­ше, чем в Москве. И развязки в стиле «супер­хайтек». А чистота… Вот это действительно поражает. Ни одной бумажки!

Но в остальном… Помните, в пьесе Эр­дмана «Самоубийца» главный герой Подсе­кальников, набравшись смелости перед по­следним актом, звонит в Кремль и говорит: «Прочитал я вашего Маркса. И он мне не по­нравился». Говорить то же самое про Китай я не буду. Но он меня не удивил. Не покорил. Не вдохновил даже. Я просто был в Китае, и всё тут. Поставил галочку.

* * *

Пекин — город хлебный. Вернее, рисо­вый. Там тепло, там яблоки. И все причитаю­щиеся мандарины. Которые не фрукты. Пекин напоминает Москву начала 90-х, когда Лужков только-только приступал к своему подвигу. Типичный советский мегаполис, только очень чистый, повторяю. Но даже чистотой нас уже тоже не удивишь.

И императорскими садами не удивишь. И статуями Будды. Переходишь из храма в храм, а там один и тот же лунообразный че­ловек разных размеров. Да-да, это Будда. Ну, Будда, и что… Их так много, что даже Будда выходит в тираж.

Очень красивые парки. Но в Москве тоже очень красивые. Как тут найти десять отли­чий?

Очень хороший народ, доброжелатель­ный. Когда я, как обычно, потерялся в Шанхае, они помогали мне практически все. Достава­ли свои смартфоны, искали мою гостиницу. Ну конечно же, нашли.

И небоскребами меня не удивишь. Видел я их в Нью-Йорке, дай боже. И пешеходный район «Новый свет», весь залитый неоном, — красиво, конечно, блистательно, великолеп­но. Но разве это сравнится с Таймс-сквер?!

Наверное, мне, человеку, объездивше­му уже полмира, стало трудно удивляться. И трудно меня удивить. Но Китай в моем пони­мании оказался вторичен.

* * *

Можно сказать, что Китай сосредотачи­вается. Да, на себе. Не лезет ни в какие во­енные дрязги, никому ничего не навязывает. У китайцев огромная внутренняя энергия. Которая во времена Мао была направлена не по назначению. Истребление воробьев и местной интеллигенции — ну разве это вели­кое достояние? Как говорится: такую энергию да в мирных целях. Вот это точно про китай­цев. Они переориентировались, посмотрели на себя со стороны. Решили не разоблачать своего вождя, не рушить памятники. Поду­мали, что на 70 процентов он все-таки был прав, а на 30 — неправ. Оставили во главе коммунистическую партию, но при этом вов­сю использовали неповторимую тягу к труду китайского народа. Причем трудятся они без всякого пафоса, не разрывая на себе рубашки «made in China», никому ничего не доказывая. Просто работают как проклятые. И всё. Они же любят сидеть на берегу и ждать, когда мимо проплывает труп врага, правда?

* * *

По типажу китайцы очень похожи на нас. Я гулял по улицам, навстречу шли они — мо­лодые, пожилые, парочки влюбленные. И каж­дый… ну, почти каждый напоминал мне кого-то из моих московских знакомых. Русский с китайцем — братья навек? Почему нет.

* * *

Я взобрался на Великую Китайскую сте­ну. Куда я в своей жизни только не забирался. Мне сказали: тот, кто взойдет на Китайскую стену, может считать себя героем. Значит, я герой? Не-а. Большого ума и даже напряже­ния всех сил и воли для этого совсем не нуж­но. Ты идешь по ступенькам вверх, бесконеч­но вверх. По пути отдыхаешь. Очень многие сходят с дистанции где-то посередине. Но я зачем-то шел и шел по дороге к небу. А, я знаю зачем: со мной была девушка. Она, прямо как скалолазка из песни Высоцкого, лезла вперед, никуда не сворачивая. Ну и мне как-то стыдно было не соответствовать. Удивительно, ведь когда я иду по ступенькам в университете, где преподаю, на пятый этаж, то уже где-то на третьем останавливаюсь в изнеможении и тяжело дышу. А здесь, в Китае… Да, воздух свободы сыграл с Мельманом шутку.

Дошел почти до конца. Дошел бы и даль­ше, но нужно было возвращаться. Оказалось, спускаться еще тяжелее.

Так что такое эта Китайская стена? «Сим­вол Китая, одно из самых грандиозных соору­жений всех времен и народов» — говорится в рекламном проспекте. Ну, может быть. Только когда я в Грузии взбирался в горы, это было что-то! А тут мне почему-то то и дело вспо­минался Остап Бендер, продающий билеты с видом на Провал. А как же: достопримеча­тельность, каждый уважающий себя турист просто обязан побывать здесь. Просто обязан взобраться… по мере своего здоровья. А за­чем? Почему? Нет ответа. Ну, взобрался ты, и что? Тебе лучше стало? Ты стал счастливее? В чем сила, брат?

* * *

Нет, телебашня «Жемчужина Востока», самая высокая в Азии и третья в мире, про­сто замечательная. Музей восковых фигур об истории Шанхая великолепен. Скоростной лифт вывез меня на смотровую площадку. Вид сверху — это что-то! Но опять же: на Эйфеле­вой башне я был, на Эмпайр-стейт-билдинг был. Поэтому обозревать из поднебесья людей-муравьишек, машинок-букашек тоже не вызвало во мне особого привкуса, шика. Все это было, было…

* * *

В Шанхае посреди небоскребов стоит маленькое незатейливое здание. Это основа основ Китая 2.0 — отсюда есть-пошла Комму­нистическая партия КНР. А пройдут пионеры — салют Мальчишу. Кстати, о пионерах. Их в Китае полным-полно. Никто из пионеров их не исключал, не выключал. Ходят себе такие маленькие, замечательные дети в красных галстучках — приятно смотреть. И галстучки такие аккуратненькие, не мятые. «Я, вступая в ряды Всесоюзной пионерской организации, тожественно клянусь!..» Эх, что ж мы-то пона­делали сами с собой?!

* * *

В Китае я выделялся. Нет, не умом и со­образительностью — ростом. Хотя китайцы, безусловно, стали выше за последние 30 лет. Так говорят… В Шанхае я гулял на знамени­той Европейской набережной. Ну, гулял себе и гулял… Вдруг ко мне стали подходить люди. Вернее, не люди, а девушки. «О, big, big!» И смотрели на меня снизу вверх с такой любо­вью, как мне казалось. Они практически бра­ли у меня интервью. «По-моему, это слава», — подумал я. И еще подумал, что наконец-то начал нравиться девушкам. Ну, хотя бы в Ки­тае.

* * *

Из Шанхая в Пекин мы ехали на скорост­ном поезде. 12 часов, и ты уже там, в столице. Правда, по пути со мной произошло нехоро­шее приключение. (Ну, это связано с моим не­богатырским здоровьем, вам неинтересно.) Просто это была не самая лучшая ночь в моей жизни. Приехали в отель. Китаец Гена (у всех наших сопровождающих были еще и русские имена, на всякий случай) радостно сказал: «Есть только три номера». А нас было шесте­ро: две семейные пары, один я и еще одна де­вушка. То есть мы с девушкой должны быть в одном номере? С незнакомой девушкой мне, такому верному мужу! Это интересно. «Нет, нужно четыре, Гена», — сказал я. А девушка зарычала: «Четыре, ты понял?» Она, навер­ное, тоже была верной женой. Не моей.

Мне дали ключ, я поднялся на девятый этаж и вошел. Картина маслом: постель раз­ворочена, грязные чашки, ложки, оставлен­ные зубные щетки. Это было уже слишком! Я спустился и на чисто китайском языке начал устраивать скандал. Меня почему-то не пони­мали. Тогда я взял первого попавшегося го­стиничного китайца и отвез к себе. «О-о, yеs, one moment». Действительно, в ту же секунду появилась горничная, а еще через 15 минут все было в полном ажуре.

До отлета был еще один день. Целый сво­бодный день в Пекине. Но я понял, что нику­да уже не пойду… Раскрывая одеяло, увидел визитку. Ну да, она самая: девушка с одной стороны, девушка с другой, телефончик — позвони мне. Потом точно такую же карточку обнаружил на полу в коридоре. Атака клонов, сексуальных! Но я же верный муж, вы не забы­ли? Поэтому со страшной силой стал держать себя в руках, лишь бы не поддаться искуше­нию.

Все это время я проспал. С кем? Хоро­ший вопрос. А может, действительно все это мне приснилось. Ну, как Шурику — его Иван Васильевич, который меняет профессию. Приснились Китайская стена, бесконечные Будды, девушки, берущие у меня интервью, пионеры, пенсионеры, китайцы Коля, Гена и Валя… А был ли мальчик? Может, мальчи­ка никакого и не было — в Пекине и Шанхае. «Мальчик хочет в Тамбов, ты знаешь чики-чики-чики-та».

Казалось бы, при чем здесь Китай?

Александр МЕЛЬМАН.