Газета "Кишиневские новости"

Галкин: «Помню эпизод, когда Алла меня катила в тележке, так вот: накануне мы действительно так ехали по супермаркету!»

У МАКСИМА ГАЛКИНА НА НАШЕЙ СЦЕ­НЕ ОСОБЕННОЕ МЕСТО: ОН — ЮМО­РИСТ, ПАРОДИСТ, САТИРИК, ВЫРАЖАЯСЬ КРАТКО И ЕМКО — ШУТ. Как известно из классической литературы, шут — всегда человек особенный: хитрый, внимательный, острый на язык и дерзкий. А главное, умный. И чтобы при этом не потерять ему на плахе голову, у него обязательно есть по­кровитель — король. Ну или, как по­лучилось у Галкина при некоторой корректировке вымысла жизнью, королева. Пугачева.

— Часто на вас обижаются объекты ваших пародий? Не боитесь испортить от­ношения с коллегами по цеху, нажить вра­гов?

— Так я же не знаю: обижаются — не оби­жаются!

— Как же не знаете, если во время бе­нефиса рассказывали про Стаса Михай­лова, который подошел к вам на одном из концертов и сказал: «Я слышал, ты там про меня какую-то фигню в своих монологах не­сешь?» И вы сказали: «Да, Стас! И сегодня тоже буду это делать!» А он: «Та же самая фигня будет?» А вы, практически цитируя Иосифа Виссарионовича с его знамени­тым «у меня нет для вас других писателей»: «Да, та же самая фигня, другой фигни, Стас, у меня для вас нет!» Это смело по отноше­нию к коллеге!

— Разве это смело? Во-первых, я заменил слово, которое использует Михайлов.

— Ах так?

— Естественно, он сказал другое слово. Но что же я буду палить артиста! Ничего смелого там не было. Кто-то обижается, что поделать.

— А сами вы обижаетесь, когда, порой очень жестко, пародируют вас с Аллой Бо­рисовной?

— Нет, никогда! Я очень самоироничный человек и всегда очень смеялся. Я помню эпи­зод из «Мультличности», когда Алла меня по супермаркету катила в тележке. Мы так с ней хохотали! Самое смешное, что только накануне мы действительно ехали так по супермаркету. Она меня не катила в тележке, но покупала бес­конечное количество продуктов, нужных в хо­зяйстве, и я уже тащился следом, лежал просто на этой телеге… Шутка поэтому имела прямую связь с реальностью. Так что я всегда смеюсь, даже если кто-то перегибает палку, для общего дела, пародийного, я всегда буду «за»!

— Вы — человек высокообразованный и прекрасно воспитанный, вам не претит шутить на концертах про общественные туалеты, мужские яички, показывать, как засовывается между ног тыковка? Таких шуток было немало по ходу вашего бене­фиса. Я понимаю, что вы пародируете ре­альность, какие-то телепрограммы, это все — на злобу дня и всем интересно, но вам самому-то не тяжело?

— Мне не тяжело. Конечно, если гово­рить в принципе о том представлении, ко­торое было у меня в середине 90-х на тему: что можно и что нельзя говорить со сцены, оно, безусловно, изменилось, расширилось. И общество изменилось в принципе. Я боль­шой апологет западного юмора в том плане, что там нет осуждения. У нас представление о пошлости означает исключительно заявлен­ную тему: если ты шутишь про секс, это уже пошло. Я все-таки считаю, что пошло — это когда ты шутишь про секс, и не смешно. Это вот ужасно, когда пошутил ниже пояса, да еще не смешно, и зритель чувствует неловкость. Безусловно, какие-то шутки на моем концерте для слишком интеллигентного зрителя могут быть смелыми, но я себя не насилую. Значит, я изменился, ну что поделать.

— Вы сами много смотрите телевизор или те, кто делает колбасу, ее не едят?

— Я люблю смотреть телевизор. Люблю «Уральские пельмени» и «Вечерний Ургант», сериалы, вообще много смотрю ТВ. Хотя я с большим уважением отношусь к людям, кото­рые его не смотрят. Это стойкие личности, я так не могу. С другой стороны, может, они и слабые люди. Вот говорят: «Дескать, зомбоящик! Дей­ствует негативно, много чернухи, транслирует предвзятые политновости, пропаганда… Так я чувствую себя сильным, раз могу противодей­ствовать таким материалам».

— Чего не хватает на нашем телевиде­нии?

— Не хватало меня, я пришел — и теперь всего хватает.

— Вы обращаете внимание на крити­кующие вас комментарии в Интернете?

— Только это и коллекционирую. А что еще коллекционировать? Похвалу? Когда тебя хвалят, ничего нового о себе ты не узнаешь, особенно если ты о себе хорошего мнения. А я — хорошего! А вот когда ругают, то это можно проанализировать — и 10% от всех замечаний окажутся полезными.

— Очень много было критики, когда Алла Борисовна ради вашего шоу снялась в ванной голой, вы считаете, это попало в те 10%?

— Да не такая уж она была и голая! Все было прикрыто! Она только по плечи была оголена! Причем замечу: сверху, а не снизу. Иногда включишь телевизор, там такая порно­графия, никто не осуждает! А Алла возбуждает всю страну!

— Это было сделано, чтобы поддер­жать вас?

— Да. И что тут странного? Наоборот, было бы странно, если бы она меня не поддержива­ла. А тут: хоп!

— Как вы вообще относитесь к такому виду саморекламы, как размещение фото­графий в Инстаграме?

— Вообще с моим отношением к этому виду популяризации себя проблемы нет. Все же развивается, меняется. И то, что ты можешь стать звездой, показав какую-то часть тела в Инстаграме, это реальность. Другое дело, ка­кой ты стал звездой, такая ты звезда и есть. И недостаточно красиво фотографироваться и выкладывать себя в Сети, надо еще уметь петь или играть на сцене, или смешить людей.

— Если вы в принципе приемлете это, почему ваш собственный Инстаграм такой бедный?

— Но это такой труд! Я смотрю на некото­рых наших звезд, как они себя фотографиру­ют, потом обрабатывают фотошопом: сужают, подкрашивают… И они знают все ракурсы! По­пробуй сними их не с той стороны! Они сразу скажут: «Нет! Вот так меня снимай!» Потом раз­местили, лайки посчитали, говнокомментарии удалили… Я беру борщ и сразу его ем! А они его сначала сфотографируют… Нет! Я бы тоже выкладывал! С Аллой! С детьми! Но у меня же нет времени!

— Совсем нет? Может, лучше помень­ше работать и побольше быть с детьми?

— Я сейчас не так активно гастролирую, как год назад, из-за съемок. У меня в ближай­шее время только Израиль, Америка и Юрма­ла. Из-за детей тоже стараюсь не уезжать на длительное время из Москвы. Сейчас у меня бывает по 3–4 гастрольных концерта, а раньше по 12 случалось. Но теперь я скучаю по детям и чувствую, что нужен им.

— Вам нравится быть отцом и быстро ли вы осознали себя в этом качестве?

— Я стал отцом достаточно во взрослом возрасте, и то, что это мои дети, что я отец, — это непередаваемое чувство возникло сразу. Один мой знакомый говорил, что он осознал это, только когда его дочка пошла и сказала «папа!» А я нет, я сразу.

— Балуете детей?

— Да, я — не строгий отец.

— Что из своего воспитания вы привне­сете в собственное отцовство?

— У меня были замечательные родители, все, что я испытывал в детстве — то воспита­ние, внимание и любовь, я стараюсь передать своим детям. И Алла мне, конечно, очень по­могает, потому что у нее огромный опыт в вос­питании детей, она успешно реализовала его и на Кристине, и на внуках. В первую очередь это любовь и чуткость, внимание к тому, чем инте­ресуется ребенок, надо вовремя заметить его талант, не навязывать ничего. Дать образова­ние — это самое главное, мне кажется.

— Вы будете за что-то детей наказы­вать и если да, то как?

— Ой, я пока ни разу не наказывал детей, и для меня, конечно, это очень сложно. Если дети в том возрасте, когда они уже будут вос­принимать наказание, сделают что-то не то, я постараюсь разницей доброго отношения и нейтрального показать, что они повели себя неправильно.

— Вы брали детей на свой концерт?

— Нет, им еще рано, может, через год. Я не такого высокого мнения о своем концерте, что­бы брать на него своего ребенка. (Смеется.)

— Ваши дети пытаются петь? Какие песни их любимые?

— Недавно мы гуляли: я, Лиза и ее няня. И вот Лиза едет в коляске, в красивом таком платье и поет, причем с таким удовольствием: «Дорога, дорога, ты знаешь так много о жизни моей непростой!» Видно, няня научила ее этой песне. А Гарик любит исполнять «Облака, бе­логривые лошадки», я ее тоже пел. При этом у него есть такой инструмент, ксилофон, ка­жется, когда бьешь палочками по пластинкам. Очень у него хорошо получается, сам подбира­ет мелодии.

— Вы им читаете? Есть у них любимые авторы? И какие книги вы сами читали в детстве?

— Им еще трех лет нет, какие авторы? Мы, конечно, читаем сказки, они смотрят муль­тфильмы. Набираются. Гарик, например, после просмотра «Ну, погоди!» начал имитировать ку­рение. Берет в рот карандаш и изображает, что пускает дым. Я спрашиваю: «Гари, что ты де­лаешь?» Он говорит: «Курю!». И Алла смотрит такими глазами удивленными! Потому что она при детях никогда не курит, а я вообще не курю. Ну вот, неполиткорректный мультик.

— Его из-за этого даже пытались за­претить!

— Да! Причем, когда запрещали, я был против, но когда увидел, как Гарик начал ку­рить, задумался… Но они редко что-то смотрят, больше мы играем в подвижные игры, у них есть такие двухколесные велосипеды, когда надо ногами отталкиваться. Я собираю с ними конструктор. Сам я в 7 лет очень любил читать. Франсуа Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль».

— Филипп Киркоров вам не помогает с детьми?

— Кто? Филипп? Дай бог, чтобы он своим успевал помогать!

— На концерте аплодисменты сорвала шутка «Белоруссия нам помогает! Сколь­ко вы уже швейцарского сыра произвели! Устрицы еще не освоили, но фуа-гра уже идет, дай боже!» А какого образа питания придерживается ваша семья? Может быть, какая-то диета?

— В Белоруссии, в Латвии какая может быть диета, когда есть местная сметана, мест­ный хлеб! Берешь булку, сверху этой сметаной, поверх солью — м-м-м! Мы с Аллой сегодня так ели! И еще помидор! Бычье сердце! Какая мо­жет быть диета? Я знаю, есть люди, которые берут с собой судки специальные с особенной едой, тратят на это столько денег! Зачем? Ког­да есть такая сметана!

— Помидор со сметаной — это хорошо, а бывают у вас с Аллой Борисовной роман­тические ужины?

— Конечно!

— А завтраки? Кстати, кто у вас в семье готовит завтраки?

— Сегодня завтрак готовила Алла. Она взяла сосиску, порезала ее, бросила на сково­родку и залила яйцом. Еще сделала овощной салат. Я рассчитывал, что у нас будет роман­тический завтрак, но она просто съела треть яичницы, остальное доел я.

— Вы сейчас мимоходом сказали, что Алла Борисовна по-прежнему, оказывает­ся, курит, хотя много раз пыталась бросить, а у вас есть вредные привычки?

— Ну откуда я знаю? Есть, наверное.

— Не курите, не замечены в злоупотре­блении алкоголем, значит, вы приверже­нец здорового образа жизни, занимаетесь фитнесом?

— Совсем мало придерживаюсь. Фитне­сом я не могу заниматься — не успеваю, слиш­ком много уходит времени на телесъемки.

— Детей поднимаете вместо зарядки?

— Когда я поднимаю 15 кг детей, это не фитнес! Это способствует сколиозу! А если двоих сразу, и они тут же, на твоих руках, на­чинают сражаться за твое внимание… А! Я езжу на велосипеде.

— Вы уже долгое время находитесь в Юрмале на отдыхе, может, купили там дом?

— У меня и у Аллы нет никакой недвижимо­сти за рубежом, может быть, это и неправиль­но, но нет.

— Алла Борисовна говорила, что вы по­дарили ей первую фамильную драгоцен­ность, а что она дарит вам?

— Мне столько Алла сделала подарков за мою жизнь, но я как-то не фиксируюсь на этом… Вот забыл.

— Может, подарки просто неважные?

— Нет! Все подарки не дежурные, она что-то придумывает, что-то делает… Но сейчас с лету не могу вспомнить.

— Может, просто слишком дешевые?

— Да что же я, дорогие только помню?

— На концерте вы очень смешно рас­сказывали, как однажды шли с Басковым по улице, и тут какой-то мужчина, узрев Николая, начал тыкать в вас телефоном с криком: «Мужик, сними меня с Басковым!» А вы обиделись. Тут он обернулся, узнал вас и начал тыкать телефоном уже в Нико­лая с криком: «Басков! Басков! Сними меня с Галкиным!» Часто вас не узнают или пута­ют с кем-то?

— Лет 15 уже не путают ни с кем. Раньше бывало: с Родионом Газмановым, с сыном Матвея Ганапольского… А теперь уже выучи­ли, что я — это я.

Татьяна ФЕДОТКИНА.