Газета "Кишиневские новости"

Как публичное общение высоко­го начальства с народом обычно соотносится с тем, что проис­ходит в реальной жизни? В России, как правило, так: на экране все так хорошо, что даже не знаешь, о чем еще ты можешь мечтать. А в дей­ствительности все так грустно, что хочется вешаться. Четырнадцатая по счету «Прямая линия» Владими­ра Путина оказалась в этом плане отрадным исключением.

Да, мероприятию предшествовали пу­гающие сообщения. Мол, все действо до ме­лочей отрепетировано в некоем секретном подмосковном пансионате. А смельчака, ко­торый осмелился на прошлой «Прямой линии» задать ВВП неудобный вопрос, в целях устра­шения демонстративно бросили в кутузку. Но вот сам сеанс телефонной связи Путина с народом 2016 года меньше всего напоминал нечто формальное, показное и оторванное от реальности.

Рабочие консервного завода, которых на далеком острове Курильской гряды Шикотан недобросовестные работодатели держали фактически на положении рабов. Орущий что-то нечленораздельное знаменитый фер­мер Василий Мельниченко, прославившийся благодаря своей готовности резать правду-матку в глаза большой аудитории. Неприят­ные вопросы про вернувшуюся в нашу жизнь проблему хронической невыплаты зарплат, про разницу между официальными прави­тельственными оценками инфляции и тем, что мы каждый день видим в магазинах, про «врагов народа» и Рамзана Кадырова — все эти грани современной российской реально­сти были засвечены в телевизионной студии не по оплошности организаторов «шоу», а по их прямому желанию.

Чем больше я наблюдал за общением ВВП с населением, тем сильнее станови­лось мое убеждение: «фишкой» путинской «Прямой линии-2016» был принципиальный отказ власти от использования «лакировоч­ной жидкости». Но по поведению президента было заметно и другое: он абсолютно уверен в правильности проводимого им политического курса и, если и намерен его менять, то толь­ко в мелочах. Кардинально меняться, с точки зрения Путина, похоже, должно другое — ожи­дания граждан РФ, их уверенность в том, что сравнительно высокий уровень жизни являет­ся их неотъемлемым правом.

«В экономическом блоке правительства с завидным постоянством говорили о том, что мы нащупали дно кризиса, оттолкнулись от него, семь раз уже насчитали такие слова — как вы оцениваете, где сейчас находится российская экономика? И, вспоминая боль­шую пресс-конференцию (конца 2014 года. — прим. ред.), — какая сейчас полоса: чер­ная или белая?». Ответ президента на этот вопрос — «серая» — мне кажется очень пока­зательным. Я считаю, что эта оценка касает­ся отнюдь не только сиюминутной ситуации в российской экономике, а всего нового поли­тического периода, в который два года тому назад вступила Россия.

Первые два президентских срока Пути­на. Президентство Медведева. Первые два года третьего срока ВВП. За исключением отдельных периодов турбулентности в миро­вой экономике в течение всего этого време­ни финансовые возможности российского государства почти непрерывно росли. И это позволяло Владимиру Путину с легкостью играть роль «доброго волшебника» — кудес­ника, одного слова которого достаточно для того, чтобы любая самая сложная проблема исчезла навсегда.

Естественно, полностью от этой роли «доброго волшебника» Владимир Владими­рович не отказывается и сегодня. Режиссер Никита Михалков интересуется у президента: нельзя ли помочь организовать бизнес двум инвалидам, которых он встретил на входе в телевизионную студию? Из слов президента следует: конечно, можно! Бизнес у инвалидов считай уже есть. На предприятии «Уралавто­прицеп» на три месяца задерживают зарпла­ту? «Я обязательно поговорю с коллегами, в том числе с Минпромом, с министром, чтобы они обратили внимание на это предприятие. И, если хоть какая-то возможность есть, то ему, конечно, можно помочь», — заявляет Владимир Путин. И что-то мне подсказывает: министр промышленности обязательно най­дет возможность помочь «Уралавтоприцепу» — расшибется при этом в лепешку, если по­требуется, но найдет.

Нет, Путин — это по-прежнему великий маг и чародей всея Руси. Но вот волшебная сила этого мага изрядно поуменьшилась — и первым это с готовностью признает сам Пу­тин. ВВП не возмущается, когда ему говорят о массовых задержках зарплаты в стране. Он не бьет кулаком по столу. Не обещает немедлен­но обратиться к генеральному прокурору. Пу­тин даже не удивляется. Он относится к этой проблеме как к данности, как к реальности, в которой теперь предстоит жить России.

Из посвященных этой теме заявлений президента можно смело сделать следую­щий вывод: в краткосрочной перспективе он может помочь только отдельным счастливчи­кам — тем, кому повезло дозвониться и досту­чаться лично до президента. Всем остальным придется смириться с тем, что жизнь сурова, жизнь жестока. И вообще: радуйтесь, что вам только зарплату задерживают! Могли бы и со­всем за дверь выставить!

Конечно, в исполнении такого «мастера слова», как Владимир Путин, эта мысль звучит совсем не цинично, я бы сказал, даже убеди­тельно: «Автомобильная отрасль является одной из наиболее пострадавших в резуль­тате кризиса. Объемы продаж значительным образом сократились. Ведь у нас что проис­ходит, если совсем коротко: цены на нефть упали — заказы от нефтегазового сектора сократились. Сократились для металлургов, сократились по цепочке для всех подряд. До­ходы в этой связи припали. Я сказал, у нас на минимальном, на низком уровне, скажем, находится безработица. Я вижу, что мно­гие предприятия стараются что делать — не увольнять работников».

Можно ли поспорить с этими словами ВВП? Наверное, нельзя. Но меняется ли от этого общий смысл президентского сигнала — на государство особо не надейтесь? Одно­значно не меняется. Тем более что этот сигнал в ходе своей «Прямой линии» Путин, как мне кажется, «протранслировал» не один раз.

Одной из самых ярких особенностей ны­нешнего сеанса общения президента с наро­дом было обилие вопросов от детей. Часть из этих вопросов носила явно шуточный, даже комедийный характер: «Владимир Владими­рович, еще граждане интересуются. В про­шлом году вы сказали, что спасли бы тонуще­го Обаму. Если бы сейчас тонули Порошенко и Эрдоган, кого бы вы спасли первым? Варя Кузнецова, 12 лет».

Но вот, например, вопрос одиннадцати­летней Анжелы Соломенниковой является, на мой взгляд, шуточным и детским только по форме: «Какие три желания вы бы загада­ли, если бы поймали золотую рыбку?» Или, вернее, так: на детский и шуточный вопрос «уважаемый Владимир Владимирович» дает вполне взрослый и серьезный ответ: «Если мы будем ждать чудес от золотой рыбки, то мо­жем оказаться, как в сказке Пушкина, у разби­того корыта в конце концов. Лучше работать, засучив рукава, самим».

Естественно, после таких прозрачных на­меков населению на то, что пора затягивать пояса, должен следовать ответ на традицион­ный российский вопрос: кто виноват? И Путин, будучи очень чутким к запросам населения по­литиком, такой ответ дал. И не просто дал, а фактически совместил его с ответом на дру­гой весьма неудобный для российской власти вопрос — вопрос про недавние панамские «офшорные разоблачения».

Как вы уже наверняка догадались, все дело в кознях проклятого Запада: «Кто этим занимается, этими провокациями? Мы знаем, что там есть сотрудники официальных амери­канских учреждений. А написали статью, она впервые где появилась — я вчера у Пескова спрашивал, — в «Зюддойче Цайтунг». «Зюд­дойче Цайтунг» входит в медийный холдинг. А этот медийный холдинг принадлежит аме­риканской финансовой корпорации «Голдман Сакс». То есть везде уши заказчиков торчат — они торчат, но даже не краснеют. И мы не должны ждать от них какого-то раскаяния. Они все равно будут этим заниматься… Но они должны понять, что дело не в конкретных людях… Дело в стране, которой нельзя мани­пулировать, нельзя заставить ее действовать и плясать так, как кому-то хочется, плясать под дудку».

Жить мы будем скромнее, но свою гор­дость обязательно сохраним — так бы я опи­сал главный «сухой остаток» телефонного общения Путина с народом 14 апреля 2016 года. Вряд ли, конечно, такая «новость» силь­но порадует народ. Но Путин у нас пока все равно «единственный и неповторимый».

Михаил РОСТОВСКИЙ.