Газета "Кишиневские новости"

Екатерина Ифтоди: «Если суд откажет мне в экспертизе ДНК, то сама лично выкопаю его могилу»

33-летняя Екатерина Ифтоди зая­вила о себе сразу после убийства Бориса Немцова. С февраля 2015 года она изо всех сил пытается до­казать, что ее ребенок (мальчику скоро исполнится 2 годика) — сын известного политика и, так же, как и другие дети, имеет право на фа­милию и наследство своего отца. Судебные тяжбы пока ни к чему конкретному не привели. Из-за этого процесса законные дети не могут вступить в права наследо­вания. В юридических коллизиях этой истории разбирался наш ре­портер.

Ифтоди очень хорошо помнит день, ког­да познакомилась с Немцовым.

— Было это 5 мая 2013 года. Мы всей семьей отмечали день рождения моего младшего брата в ресторане. А Боря сидел за соседним столиком, мы обменялись теле­фонами. Сначала просто переписывались, потом встретились, и у нас очень быстро завязались отношения. Я прекрасно знала про его женщин. Но была страсть, и страсть взаимная. В результате этой любви у нас ро­дился сын.

Мальчик родился 7 апреля 2014 года, за 10 месяцев до трагедии на Большом Москво­рецком мосту. Якобы Немцов очень просил не афишировать рождение сына, потому что у него была непростая ситуация: он баллоти­ровался в Ярославскую думу, готовил марши — и появление еще одной «жены» не сыграло бы на руку его карьере.

— Мы договорились, что он признает отцовство, когда Боречке исполнится годик, но Борис не дожил до этого дня, — утверж­дает Ифтоди. — Виделись мы нечасто, но по СМС общались буквально каждый день. Я посылала ему фото, рассказывала, как Бо­речка поспал, что кушал. Его всегда это ин­тересовало. В суде мне пришлось показать эту переписку, хотя мне морально тяжело было афишировать личные чувства. Если родственники не верят, что Боречка — сын Немцова, то тем более нет ничего проще, как провести анализ, и все! Для этого от них нужен всего лишь один волосок. Если право­судие мне откажет, то я сама выкопаю моги­лу Бориса и добуду образцы ДНК. Знаю, что это, по мнению многих, не самый порядоч­ный шаг. Но Боря бы меня не осудил.

«Суд отказал в удовлетворении хода­тайства об изъятии у других детей Немцова образцов ДНК и проведении экспертизы, — объясняет адвокат Екатерины Владислав Поликаркин. — Также нам отказывают за­просить образцы ДНК Бориса, которые есть в уголовном деле о его гибели».

Единственный раз в жизни Катя видела клан Немцовых на похоронах Бориса. Она вместе со всеми стояла у гроба:

— Мне помог пройти сын Бори Антон. Сразу после того, что случилось на мосту, мы с ним списались в соцсетях, обменялись телефонами. Но Антон знал обо мне и до гибели отца. Он хороший парень и говорил, что хочет познакомиться с братиком. Даже писал, что хочет заменить ему отца. Но, ви­димо, под влиянием семьи он прекратил со мной общение. И вообще сменил номер.

Напомним, что, по различным оценкам, наследство Немцова составляет около мил­лиарда долларов. Прямых наследников на сегодняшний день пятеро — мать политика Дина Яковлевна и четверо детей — Жанна, Антон, Дина и Соня. Все они не могут вступить в свои права, так как против них уже год длит­ся суд по заявлению Екатерины Ифтоди.

На днях к делу подключился известный адвокат Александр Карабанов: «Судебный процесс явно затянут. Если бы речь шла не о наследнике известного политика, то, скорее всего, все решилось бы давно и просто: слу­жители Фемиды имеют право принудить пря­мых наследников пройти экспертизу ДНК. Но обойтись можно и без них — в уголовном деле о гибели Бориса Немцова есть ДНК-анализ образцов его крови. Достаточно просто за­просить их и сравнить с ДНК мальчика. Ми­ровой судебной практике известны случаи, когда отцовство приходилось устанавливать после смерти. Например, дети известного шахматиста Бобби Фишера добились эксгу­мации, чтобы взять образцы ДНК отца. Речь тогда шла о наследстве в 3 миллиона долла­ров. В самое ближайшее время мы намерены провести портретную экспертизу».

Дина КАРПИЦКАЯ.