Газета "Кишиневские новости"

Наш спецкор побывал на месте трагедии в Ярославле

На днях спасатели МЧСзавер­шили поисково-спасательную операцию на месте обрушения части дома №11 по улице 6-я Железнодорожная в Ярославле. Под завалами было найдено семь погибших, среди которых двое де­тей.

У аварийного дома стоит оцепление. За периметр, отмеченный красно-белой лентой, никого не пускают. Обесточенный дом подсвечивается световыми столбами. На учебник алгебры, лежащий у оцепления, кто-то положил гвоздики.

— Там же была настоящая мясорубка, холодильник смяло, как консервную банку, где уж людям было спастись! — говорить Елена, живущая в доме напротив.

Пожилой мужчина, Игорь Павлович, пришел к обрушившемуся дому справиться о своем знакомом. Партнер по шахматам, летом обыграл его в дворовом турнире… Игорь Павлович сам живет в такой же хру­щевке с газовым оборудованием. Он рас­сказывает, что не раз выступал за то, чтобы в тариф на газ ввели и проверку утечек, как это было при СССР. Темный дом, где не све­тится ни одно окно, напоминает затонувший корабль.

Спасатели к вечеру разобрали завалы, часть конструкций успели вывезти. Всего в поисково-спасательной операции приняли участие 398 человек, 67 единиц техники, в том числе от МЧС России — 181 человек, 36 единиц техники.

Глава МЧС России Владимир Пучков лично прибыл на место обрушения дома, чтобы проинспектировать ход аварийных работ.

В три часа дня стали пускать по паспор­там жителей уцелевших трех подъездов, чтобы они забрали из квартир все самое необходимое.

«Огненная вспышка до сих пор стоит перед глазами»

Эвакуированные жители дома день провели в пункте временного размещения, который был оборудован в Доме культуры «Судостроитель». А потом их разместили в гостиницах и общежитиях Ярославля. Боль­шинство эвакуированных сейчас находятся в гостинице «Которосль».

Татьяна Константиновна Коновалова, старшая по дому, часть которого обрушилась в ночь на 16 февраля, живет в одноместном номере, говорит, что только наконец ото­грелась. В пункте временного размещения ей сделали кардиограмму, укол, поддержи­вающий сердечную мышцу. На тумбочке ле­жат нехитрые пожитки: теплая кофта, носки, смена белья. На столе — кувшин с водой и йогурт, около подушки — лекарства.

— У меня до сих пор перед глазами ог­ненная вспышка стоит. А как свою погибшую подругу Валю вспомню, так руки начинают трястись, — говорит пожилая женщина. — Мы ведь в доме друг друга знаем по 40–45 лет, за всех переживаем как за родных. Дом построили в 1969 году, в феврале 1970 года нас заселили. Наша семья въехала по льгот­ной очереди: у моей матери в КГБ служил муж. А в основном тут давали квартиры ра­ботникам судостроительного завода…

Коноваловых заселили в 48-ю квартиру, которая находится на втором этаже в тре­тьем подъезде.

— Накануне мне не спалось, будто предчувствовала беду, — говорит Татья­на Константиновна. — Встала в половине четвертого утра, думаю, как бы уснуть, нет сна! И дочка у меня такая же, как барометр, тоже, смотрю, крутится с боку на бок. Вдруг — хлопок, скрежет, и у всех машин во дворе разом включилась сигнализация. Темно, вой стоит, чувствую, вроде потянуло… Я подо­шла к окошку, а внизу Таня Константинова с ребенком на руках, с четвертого подъезда, стоит и кричит что есть мочи: «Выходите все, горим, выходите!» Следом в дверь стали ба­рабанить, кричать: «Все вниз, одевайтесь!» Мы выскочили, смотрим, вместо четвертого подъезда — крошево из бетона, штукатурки, мебели. У кого-то на стенах остались умы­вальники висеть и полотенца… Нам ведь только сделали капитальный ремонт крыши и подвала. Собирались на днях счетчики ме­нять. Потом пришло осознание, что в зава­лах могут быть погибшие…

Вот и Рустам Шогенцуков, по воспоми­наниям соседей, бегал и у всех спрашивал: «Вы моих не видели?!»

— А в их 71-й квартире погибло четверо: Валентина Викторовна Панфилова, ее 35-летняя дочь Татьяна Шогенцукова и ее детки — 12-летняя дочь Альбина и 4-летний Арсен, — продолжает рассказывать, вытирая глаза платком, Татьяна Константиновна. — Рустам с ними уже не жил, у него была другая семья. А тут, узнав о потере близких, кричал как ра­неный зверь…

К старшей по дому по старой привыч­ке заглядывает ее подруга Зоя Николаевна, которую разместили также в одноместном номере.

Услышав наш разговор о семье Шоген­цуковых, она говорит:

— Такие красивые были у Рустама с Татьяной детки от смешанных кровей! На мальчонку, Арсена, весь дом любовался. А какой он был смышленый! Помню, когда еще сидел в коляске, ему было года полтора, мама поставила коляску на тормоз, чтобы она не покатилась, пошла за чем-то в подъ­езд. Соседка, Валя, решила покатать маль­чика, а с места коляску сдвинуть не может. Так этот малыш самостоятельно выбрался из коляски, подошел и нажал нужную скобу, чтобы убрать тормоз. Рустам в нем души не чаял. 23 февраля Арсену должно было исполниться 5 лет. Теперь так и останется четырехлетним…

В живых из этой квартиры остался муж Валентины Александр Панфилов, который в эту ночь был на работе.

«По пожарной лестнице спускал на руках спасатель»

Зою Николаевну, которая плохо слы­шит, под утро, после взрыва, разбудил сын Александр.

— Подошел, потрогал, сказал спокой­но: «Вставай». Видимо, сердце мое берег. Я еще удивилась: «Еще же шести нет». Я обычно в шесть просыпаюсь. Он меня гладит, говорит: «Одевайся, мама, соби­рай документы», — рассказывает пожилая женщина. — Кинулись к двери, а из кварти­ры выйти не можем: дверь заклинило. Нас снимали по длиннющей пожарной лест­нице. Я до сих пор поражаюсь, насколько сильные руки были у спасателя. Он меня сначала с балкона вниз головой снял, по­том перевернул, так и спускался со мной на руках. В какой-то момент я съехала, он еще крепче меня прижал к себе. Я потом подо­шла, обняла своего спасителя. Напишите, его Саша Смирнов зовут. Раньше он жил в нашем доме, а потом переехал в дом на­против.

Всего в доме было 80 квартир, зареги­стрирован в них был 171 человек, проживали 109.

Специалисты считают, что эпицентр взрыва был в квартире №67, на втором эта­же, где жил с семьей Сергей Субботин.

— Он летом, в прошлом году, отметил 50-летие. А накануне взрыва газа разругался с женой, избил Катерину. Она взяла на руки четырехлетнего сынишку Борю и ушла ноче­вать к своей родне. После трагедии ее виде­ли всю в синяках в Доме культуры «Судостро­итель», в пункте временного размещения. Что произошло той ночью, теперь, наверное, и не узнать. Сергея сильно пьющим не назо­вешь, он все время был за рулем, во дворе у него стояла машина…

Очевидцы рассказывают, что перед взрывом у Субботина на кухне что-то загоре­лось, а уж потом раздался взрыв. Огненный шар пошел по этажам вверх. А в квартире у Сергея вынесло целую стену.

— Под Субботиным, на первом этаже, жила моя подруга, Валентина Дмитриев­на Васильева, — рассказывает старшая по дому. — Умница была, чистюля, а какая ру­кодельница! Всех подарками, сделанными своими руками, одаривала. Ее последней в завалах мертвой нашли. А ведь только вы­шла на пенсию, 57 лет было, жить да жить… А вот Валя и Степан Берники с первого этажа спаслись; у них поехала стена, перекосило дверь, их через небольшую щель достава­ли.

В 75-й квартире, по рассказам соседей, жил Илья Сенцов, но уехал, когда женился. Его мама, Ольга Владимировна, сейчас в тя­желом состоянии находится в реанимации.

На пятом этаже жила армянская семья, которая снимала 79-ю квартиру.

— Из этой квартиры двоих спасли, они сейчас находятся в больнице. Карен — с травмами, а Самире Оганесян плитой при­давило ноги. Спасатели ее доставали уже без одной конечности…

В больницы также увезли еще несколь­ких пожилых жильцов, у которых на фоне стресса обострились хронические заболе­вания.

Страх местных жителей понятен. Выяс­нилось, что два года назад в первом подъез­де дома взорвался баллон с газом. Жильцов дома также эвакуировали.

— Тогда рабочие из Средней Азии ре­монтировали крышу и, нарушая технику безопасности, приблизили паяльную лампу к газовому баллону — он нагрелся и рванул так, что осколки потом находили через два дома, за детской поликлиникой…

Сейчас же все спасшиеся благодарны спасателям и пожарным за оперативную работу.

— Они ведь и про братьев наших мень­ших не забывали, — впервые за время на­шей беседы улыбается Татьяна Констан­тиновна. — Внучка моя, Настя, побежала к спасателям, начала просить: «Можно кота из квартиры забрать?» А там ведь плиты бетон­ные висели на одной тонюсенькой арматуре, сохранялась угроза обрушения. Ей говорят: «Нет, нельзя». Она жалобно начала просить: «А может, вы сходите?..» Один из спасателей вызвался: «Давай ключи, надо вызволять ко­тейку». А Марсик увидел чужого, нырнул под диван, спасатель его еле достал.

Вышедшего из подъезда с котом за па­зухой спасателя жильцы встретили аплодис­ментами.

«Без добра, зато живы!»

Те, кто был вынужден покинуть свои квартиры, вытирают слезы и говорят: «Без добра, зато живы!» Родственники погибших держатся особняком.

Опознание погибших проходит в мор­ге областной больницы имени Соловьева. В вестибюле пахнет корвалолом. С каждой семьей работает психолог.

Мужчина в темной куртке выходит на крыльцо и говорит в телефонную трубку: «Понимаешь, она как тряпичная кукла, ее можно сложить втрое, все кости раздро­блены».

Женщина, вышедшая покурить, говорит растерянно: «Сейчас маму увидела, у нее множественные переломы, а на лице улыб­ка… Как так?..»

Подъезжает машина, из которой выхо­дят женщина и мужчина в черном, спраши­вают у стоящих на крыльце: «Наши тут?..» Те молча машут в сторону подвала.

Родственникам погибших и пострадав­ших сейчас действительно нужна поддерж­ка. Как заявил губернатор Ярославской области Сергей Ястребов, семьи семерых погибших и троих пострадавших получат в качестве денежной компенсации по одному миллиону и 500 тысяч рублей. Гражданам, лишившимся имущества, будет выделена компенсация. Они не оставляют надежды, что мэрия Ярославля купит им новые квар­тиры.

Светлана САМОДЕЛОВА.