Газета "Кишиневские новости"

Подводя итоги года, Глодянское лесное хозяйство строит большие планы на будущее

О том, как сохранённые двадцать лет назад перерабатывающие мощности «аукнулись» сегодня, отом, как лес может стать выгодным экспортным продуктом, и о многом другом мы побеседовали с директором глодянского лесхоза Андреем Скорпаном.

Меж двух декад

– Андрей Иванович, если я правильно понимаю, глодянский лесхоз сегодня не только подводит итоги уходящего года, но и завершает целый технологический период?

– Да, вы приехали к нам в гости как раз «на стыке» двух десятилетних циклов, которые и в самом деле обусловлены специфическими лесными технологиями. Лес, как человек и остальной живой мир, стареет. Для каждой породы дерева существует так называемый возраст рубки. Скажем, для дуба – это 100-120 лет, для ясеня – 80-90 лет, для тополя – 50 лет, для акации – 25-30 лет. За пределами обозначенных сроков лес становится перестойным и резко теряет качество древесины. Исходя из этого, на каждые десять лет составляются подробные планы всех видов работ с лесными насаждениями – начиная с рубок ухода и заканчивая лесовосстановительными работами и рубками главного пользования. К слову, когда люди, не особо посвящённые в тонкости функционирования лесного хозяйства, начинают расстраиваться и возмущаться тем, что «валят деревья», то делают они это совершенно напрасно – они просто видят в действии технологии, выверенные столетиями и не несущими ничего, кроме заботы о лесе…

– И одна из таких декад заканчивается вместе с 2015 годом?

– Да. Сегодня мы оцениваем, в какой мере хозяйству удалось реализовать планы, составленные ещё в 2005 году. В данный момент готовится скрупулёзный отчёт буквально по каждому участку леса. Но уже сейчас можно сказать, что работ было проведено очень и очень много. Вот хотя бы на примере наших 137 гектаров насаждений дуба, которые за десять лет прошли несколько этапов выборочных рубок, чтобы в итоге по максимуму получить с них все существующие категории древесины – деловую, полуделовую, дровяную.

– Десять лет – большой срок. Менялось ли за это время ваше хозяйство структурно и с точки зрения, так сказать, его встроенности в молдавскую экономику?

– Ну, структура лесхоза в принципе не меняется уже долгие годы. Хозяйство расположено на территории трёх административных районов – Глодянского, Фалештского и Рышканского. Общая площадь лесхоза составляет 15 тысяч гектаров и включает в себя три более или менее равных лесничества – по одному на каждый из вышеназванных районов.

Что касается чисто экономической деятельности глодянского лесхоза, то надо отметить, что в последние пять-семь лет у нас резко выросла доля экспорта. Который, по самым осторожным прикидкам, сейчас «забирает» больше половины всего производства в лесхозе.

Заслужив доверие эстонцев

– Молдавский рынок для вас слишком мал?

– Мал и узок. По нынешним временам, с начала весны и до конца осени на внутреннем рынке очень слабо реализуется даже дровяная древесина. Ну придёт отдельный покупатель, закажет два-три куба штакета, ну что-то прикупит у нас какая-нибудь примэрия. Всё это не может обеспечить выживания хозяйства, не говоря уже о развитии.

И тут надо упомянуть фактор, с которым нам, можно сказать, повезло. А может быть, дело в дальновидности. Но когда в девяностых годах большинство молдавских лесных хозяйств, в силу разных экономических причин, стали отказываться от собственных перерабатывающих мощностей, глодянский лесхоз свою переработку сохранил. И сегодня именно она обеспечивает нам известную экономическую самостоятельность, возможности к развитию, а главное – партнёров и заказчиков из Европы.

– Это откуда, например?

– Например, из Франции. По заказу тамошних фирм мы заготавливаем и поставляем колышки для виноградников или, скажем, разных размеров полуфабрикаты для мебельной и строительной отраслей.

Сотрудничаем также и с румынами. Мебельная фабрика в Ботошанах берёт наш дуб и ясень – для производства как домашней мебели, так и, допустим, парковых скамеек.

А ещё очень перспективными мне представляются отношения, завязавшиеся около двух лет назад между нашим лесхозом и одной из эстонских компаний. Эстонцы всё в больших объёмах закупают нашу продукцию для последующего производства красивых и оригинальных деревянных террас. Не скрою, меня радует, что партнёры из Эстонии начинают всё больше ценить наши производственные возможности (несмотря на весьма жёсткие требования и стандарты Евросоюза) и готовы доверять нам всё новые технологические процессы, как, например, сушку заготовок.

Интересно, что большинство наших молдавских фирм-клиентов, что покупают нашу древесину, используют её, как правило, тоже для производства продукции, предназначенной на экспорт. Как, скажем, евротара.

В целом же, два цеха по переработке позволяют сегодня лесхозу фактически ни от кого ни зависеть. Сами режем, сами грузим, сами отвозим и сами же перерабатываем. А смещение акцента всей работы хозяйства в сторону экспорта – тоже, как ни крути, благо. Работая с европейскими заказчиками, мы освобождены от необходимости платить НДС, да и европейские цены на нашу продукцию на несколько порядков выше внутренних, молдавских.

– Упомянутые вами европейские стандарты качества требуют, вероятно, и соответствующего технологического оборудования?

– Несомненно. И сейчас для хозяйства это актуальный и довольно непростой вопрос. Конечно, «выжимая» всё возможное из советской, сорокалетней давности выпуска пилорамы Р-63 (а также из профессионализма наших рабочих), мы способны соблюсти все параметры и размеры, обозначенные заказчиком. Но дело ведь ещё в экономичности и общей эффективности техники. Если сравнивать ту же Р-63 и современную пилораму, которую мы недавно смогли приобрести, то старый агрегат расходует 50 киловатт в час, а новый – всего семь с половиной. Так называемые «мёртвые потери» у советского составляют более 20%, у современного – не больше десяти. Согласитесь, есть разница.

Соответственно, техническое перевооружение – один из главных наших приоритетов на сегодня. И кое-что в этом направлении уже сделано. За последнее время, помимо пилорамы, закупили хороший многопильный станок, три новых трактора. Особо хочу подчеркнуть, что все эти приобретения – полностью за счёт прибыли от переработки.

В порядке шефства

– Способно ли лесное хозяйство привлекать инвестиции? В том числе за счёт развлекательно-туристических возможностей?

– С нашими эстонскими партнёрами мы уже несколько раз обсуждали их вложения в наше хозяйство. Допустим, станками, другим технологическим оборудованием. Пришли к выводу, что такого рода инвестиции вполне могут стать обоюдовыгодными. Думаю, осталось совсем немного, так сказать, углубить доверие, доказать нашу партнёрскую надёжность, и мы в итоге сможем реализовать подобный проект.

Что касается туризма, охоты и прочих «шашлыков на лоне природы»… Есть рациональное зерно в том, чтобы такие развлечения организовывали именно профессионалы лесного хозяйства. Просто мы лучше остальных знаем, как не нанести при этом вреда природе. Однако, здесь нужна чётко работающая, недешёвая инфраструктура. И мы будем только приветствовать инвестора, пожелавшего в неё вложиться…

– Андрей Иванович, а традиционная для лесхозов работа с лекарственными растениями – она в нынешних условиях выгодна?

– Да, эта сфера приносит небольшой, но стабильный доход. Шиповник, цветы липы, бузины – стараемся, разумеется, работать с востребованными позициями. В этом году цветы бузины реализовывали по 80-90 леев – очень неплохо. Лекарственные растения в основном продаём на внутреннем рынке, но некоторую часть смогли экспортировать в Польшу.

– Лесные ресурсы хозяйства разбросаны в том числе и по территориям примэрий. А там свои начальники, свои цели. Есть сложности в этом смысле?

– Никаких особых сложностей нет. Мы, в общем-то, понимаем, что нужны друг другу. То один, то другой примар приходит, просит помочь, например, дровами пенсионерам, поскольку у села таких ресурсов нет. Вот сейчас к Новому году все потянутся за ёлочками. Поможем, конечно. Есть целый ряд семей, которым лесхоз сам регулярно помогает в порядке шефства – люди, потерявшие сына в приднестровском конфликте, многодетные, инвалиды. Ну и соответственно местные администрации никогда не отказываются посодействовать в решении каких-то наших производственных вопросов…

«Династийная сфера»

– Технология, производство, оборудование – это хорошо. Но ведь нужны ещё руки и головы, не так ли?

– Знаете, я шестой год директором этого лесхоза, и за это время мне пока ещё не пришлось кого-либо увольнять. Только провожать на пенсию. Некоторое количество наших молодых работников сегодня учатся без отрыва от производства на профильных факультетах – за счёт хозяйства. Хотя молодёжь, на мой взгляд, неоправданно избегает перспективных инженерных должностей, называя почему-то это «бумажной работой».

В прошлом году средняя зарплата по хозяйству составила 4500 леев, а с грядущего нового года тарифная ставка поднимется у нас ещё на 10%. Плюс надбавка за выслугу лет, плюс премии каждый квартал.

Вообще же, для меня, почти тридцать лет назад начинавшего в хозяйстве что называется с низов, коллектив лесхоза не представляет никакой загадки, фактически я давно знаю, чем дышит каждый работник. Поэтому работать с нашими людьми легко.

– Лесное хозяйство – традиционно «династийная» сфера. Ваш лесхоз, надо полагать, не исключение?

– Ну вот перед вами сейчас сидит типичный представитель лесной династии. Лесоводами были мой дед, мой отец, мой дядя. Сын тоже окончил сельхозинститут. И я такой в хозяйстве по-прежнему далеко не один. Как бы ни складывалась экономическая и даже политическая ситуация в стране, лес остаётся лесом. И больше всего он ценит верность…

Äìèòðèé ÌÈÒÈÍ.