Газета "Кишиневские новости"

Эксклюзивное интервью с Николь Кидман

Об этой рыжей особе из Австралии, с наскокапокорившей Голливуд и сердцамужчин по всему миру, известнодействительнонемного. Она примерная католичка и убежденная вегетарианка, верная жена и мать, прекрасная актриса и… В своих многочисленных интервью Николь Кидман старается быть откровенной, но создается впечатление, что за внешней добро­желательностью и чуть отстраненной холодностью кроется тайна.

Бывшая балерина, получившая образо­вание по примеру барышень из институтов благородных девиц, Николь Кидман всегда казалась трогательной и хрупкой девушкой с внешностью рыжеволосой белоснежки. Но стоит присмотреться – и становится ясно: этот образ обманчив.

С самого детства Николь приходилось справляться с трудностями и невзгодами жизни. На нее, пятнадцатилетнюю, обру­шилась тяжелая болезнь матери: девушке пришлось бросить учебу, чтобы заботиться о семье. Затем, с первого своего фильма попав в голливудскую обойму, совсем еще молодая Кидман отправилась за тридевять земель, в США, сниматься для «больших» ре­жиссеров. Там же она познакомилась со сво­им первым мужем Томом Крузом. Идиллия (как в личной жизни, так и карьерная) дли­лась почти десять лет и разрушилась в один момент. Неожиданный развод грянул подоб­но грому. Причем не ожидали этого ни СМИ, ни друзья пары, ни сама Николь, которая до сих пор позволяет себе удивляться в ин­тервью: мол, что же могло стать причиной столь внезапного решения Тома? За разво­дом последовали неудачи в профессиональ­ном плане: в тот период у Николь было не так много успешных премьер. Но Кидман не из тех, кто ломается под ударом жизненных об­стоятельств. Через пять лет, в 2006 году, она снова вышла замуж за музыканта Кита Урба­на. Актриса была влюблена и очень счастли­ва. Однако не обошлось без «ложки дегтя»: как оказалось, Урбан страдал алкогольной зависимостью. Тогда Николь буквально спасла их молодую семью от распада. «Брак – ежедневный труд и борьба с проблемами, которые возникают. Я не сделала ничего особенного», – говорила актриса.

Сегодня, после очередного спада (кри­тики очень сдержанно приняли ее работу в картине «Принцесса Монако») и слухов о разводе с Урбаном, рыжеволосая бестия вновь в строю. Уже в этом месяце мы сможем наблюдать ее триумфальное возвращение в фильме «Королева пустыни». Помимо этого на конец года запланированы еще четыре (!) премьеры с ее участием.

Николь, вы так рано начали свою ка­рьеру и добились успеха. Как ваша се­мья отнеслась к такому стремительному взлету?

Николь Кидман: «Мои родители всегда думали, что я слишком хрупкая и чувствитель­ная для этой профессии. Но сейчас, будучи матерью, я их понимаю. Ни один родитель в здравом уме не захочет для своего ребен­ка судьбы актера – потому как это очень, очень тяжелая судьба. Мы всегда ждем кого-то, кто будет защищать нас, кто скажет: «Я в тебя верю!», и мои родители были такими людьми. Только кажется, что в моей карье­ре все гладко. Знали бы вы, сколько отказов я пережила, сколько падений! Конечно, если бы мои дети решили пойти по моим стопам, я бы поддержала их, но постаралась бы мак­симально оградить от напастей и разочаро­ваний, которые поджидают начинающего актера».

Как вы справлялись с нахлынувшей на вас славой и популярностью? Из Ав­стралии – сразу на красные дорожки…

Николь: «Первая моя встреча с ки­нофестивалями меня и вправду ужаснула. Я была так молода, так не уверена в себе и собственных силах. Не понимала, что происходит, как я оказалась посреди всего этого великолепия, шума и журналистов. Думала о чем-то вроде: «Боже, неужели это моя жизнь, вот здесь и сейчас? Не может быть!» Потом-то, конечно, научилась и на шпильках ходить, и дорогие дизайнерские платья носить, и улыбаться каждой каме­ре. Но еще долго меня преследовало мое школьное прозвище – Журавль, данное мне из-за моего роста. В то время я была увере­на, что я – самый уродливый человек на пла­нете. В бальных классах никто не хотел быть моим партнером. Представьте же себе мое удивление, когда меня начинают восхвалять и фотографировать, называть сексуальной и прекрасной! Признаться, я до сих пор нерв­ничаю, выходя на эту каннскую лестницу. Но наша профессия предполагает некоторое бесстрашие. Когда мы беремся за очеред­ную роль, то бросаемся в неизвестное. Так и закаляется характер».

Видимо, ваши мама с папой все же ошибались, считая вас «тепличным рас­тением»…

Николь: «Это точно! Но на самом деле чем ты моложе, тем легче воспринимаешь неудачи – по крайней мере, у меня так. Пом­ню, я молилась, чтобы меня взяли в картину, – и меня брали. А если не брали – я снова мо­лилась, и вся боль уходила. Сейчас могу ска­зать, что безумно благодарна всем, кто давал мне шанс, – и видит Бог, я отработала каждый шанс, посвящала всю себя. Когда вы только встали на этот путь, в вас таятся бескрайние мечты о великих режиссерах, грандиозных фильмах, эпосах о любви и мире. Но реаль­ность такова, что заполучить большую роль невероятно сложно. И важно в один момент перестать предаваться иллюзиям и быть преданной ожиданиям – нужно смело оку­нуться в реальность и работать с ней. Хотя, знаете… я до сих пор грежу о великих, до сих пор желаю снова и снова выходить из своей зоны комфорта, чтобы работать над идеями и мечтами. Думаю, свою лучшую роль я еще не сыграла».

Что вы говорите! А как же «Мулен Руж!», «Догвиль», «Часы», в конце кон­цов?

Николь: «Повторюсь: я могу больше! Ну и все эти фильмы пришлись на момент полного краха моей личной жизни (именно тогда Николь переживала развод с Томом Крузом. – Прим. авт.). Было очень странно – пока тебя возносят на пьедестал, внутри все рушится и ломается. Помню награды за «Мулен Руж!» в Каннах, затем – «Оскар» за «Часы»… Получая статуэтку, я испытала удивительную смесь эмоций. С одной сто­роны, это подобно вылетевшей из бутылки шампанского пробке: бах, восторг, радость! С другой стороны – чувство непередаваемо­го одиночества, когда ты сидишь в темной комнате отеля, сжимая в руке «Оскар» и не понимая, к чему все это. Да, это было время моего карьерного максимума и любовного минимума. Надеюсь, такого больше не по­вторится».

Но сейчас у вас все прекрасно: спо­койная семейная жизнь, стабильная ка­рьера?

Николь: «Ну, в плане карьеры это да­леко не мой максимум. Правда, я стараюсь относиться ко всему философски – в конце концов, взлеты по всем фронтам случаются в нашей жизни не так часто, не так ли? В лю­бом случае, я всегда предпочту личную жизнь работе. Не хотелось бы использовать слово «жертва», но я с радостью пожертвую себя Киту и детям. Из перспективы быть с ними или сниматься – я выберу их. Мой муж и моя семья – на первом месте, это не обсуждает­ся».

Многие актрисы работают, будучи беременными, чуть ли не рожают на съе­мочной площадке…

Николь: «Ровно то же говорили мне мои друзья-режиссеры и актеры. Ха! Я опреде­ленно забросила свою карьеру, когда ждала ребенка. И сделала это сознательно. Знаете что? Всю жизнь хотела быть беременной, шла к этому состоянию очень долго (в браке с Томом Крузом у Николь была внематочная беременность, а затем выкидыш. – Прим. авт.). Быть может, совмещать вынашивание и съемки могут те, у кого уже много детей… Я же хотела родить абсолютно здорового и счастливого малыша, посвятить себя этому полностью, сделать все от меня зависящее, чтобы просто ввести его в мир. В то время меня приглашали сыграть в «Чтеце», но роль отдали Кейт Уинслет».

А потом Уинслет получила за эту ра­боту «Оскара». Не жалеете?

Николь: «На самом деле – даже нао­борот. Это самый огромный и важный вы­бор, который я делала в своей жизни. Моя дочь Роуз – воплощение любви и радости. И не только она, конечно! Двое моих взрос­лых детей, Элла и Коннор, стали прекрасны­ми молодыми людьми, мир принял их. Элла живет и работает в Лондоне, Коннор – дид­жей, путешествует по миру. Я благодарна за них, здоровых и счастливых. Лишь бы не сглазить».

Некоторые критики действительно отметили, что ваши последние работы не могут быть названы великими, как вы того хотели бы. Вас это расстраивает?

Николь: «Вы, очевидно, про «Принцессу Монако». Призываю всех отнестись к карти­не как к выдумке, ни в коем случае не био­графической ленте. Это нежная и трога­тельная история любви, история Золушки, ласковая легенда с драматическими пово­ротами сюжета. И уж никак не оскорбление памяти Грейс Келли, как расценили фильм ее родные. Что касается суровых отзывов… Поймите, актер не направляет фильм, он делает то, что ему говорят режиссеры. Вы исполняете свою работу, но над созданием картины трудится много людей. И уж будьте уверены, я сделала все прекрасно! В какой-то мере я ощутила с Грейс странное родство. Не то, что вы подумали: никакой принцессой я себя не почувствовала. А вот птицей в золо­той клетке, разрывающейся между карьерой, мужем и материнством, – в полной мере. И выбор Келли мне очевиден и понятен. Как мне показалось, она была очень искренней и человечной в своих желаниях и стремле­ниях».

Хорошо, оставим в прошлом не со­всем удачные проекты. Сейчас у вас вы­ходит фильм «Королева пустыни». Рас­скажите что-нибудь про него!

Николь: «И я, и Вернер Херцог (ре­жиссер картины. – Прим. авт.) возлагаем на него огромные надежды. Фильм расска­зывает о напряженном и захватывающем периоде в жизни Гертруды Белл, известного британского археолога. Я снималась в пу­стыне, каталась на верблюдах, играла эту женщину-икону, бесстрашную и великолеп­ную. К сожалению, большинство и не слыша­ли про нее, но это такой Лоуренс Аравийский в юбке. И, естественно, я просто влюбилась в Херцога. Он прекрасен!»

Вы так великолепно выглядите! Тра­диционный вопрос о секретах молодости и красоты.

Николь: «Знаете, до эпохи Мерил Стрип стареть в нашем деле было страшно, паниче­ски страшно. Этот мир одержим молодостью и красотой, но посмотрите на Мерил! Разве она не молода? Не красива? Когда мне ис­полнилось сорок, я чувствовала, что сейчас начинается вторая половина моей жизни. Может, я и ошибаюсь, – может, это треть, и треть последняя. А может, и последний квартал, я не знаю. Но надеюсь, у меня в за­пасе еще несколько десятилетий».

Сейчас вы снимаетесь?

Николь: «В данный момент – нет, и я планирую вернуться в наш дом в Нэшвил­ле, к Киту и детям. Может, это странно, но в платьях, на каблуках, с укладкой на красных дорожках я чувствую себя немного нереаль­ной, опьяненной, как будто в виртуальной вселенной. Все это чуть-чуть не по мне. Хочу проверять школьные задания у детей и про­сто болтаться по окрестностям».

Так и проходят ваши дни?

Николь: «Да, как у образцовой старуш­ки. Это еще что – вы не видели мои розы! Понимаю, что говорю как настоящая пенси­онерка, но это такая радость для меня! Еще я ращу лимоны, сливы, абрикосы и грейп­фруты, а потом делаю варенье и джемы, раз­даю их друзьям».

В прессе проходили слухи о том, что семейная идиллия на самом деле – лишь картинка. И ваш брак трещит по швам. Так ли это?

Николь: «Журналисты постоянно го­ворят и пишут. Ну уж нет! Мы с Китом лю­бим друг друга и совершенно не намерены ни разводиться, ни скрывать свои чувства. Недавно смотрела, как муж участвует в им­провизированном концерте. И думала в тот момент: «Боже, как я обожаю этого человека! Как я рада, что он есть в моем мире, да и в мире в принципе!» Мне бы хотелось встре­тить Кита гораздо раньше, иметь с ним еще больше детей, и они были бы великолеп­ны».

Вы достаточно открыто беседуете на личные темы. Не сказывается ли это на отношениях в семье?

Николь: «А что здесь такого? Иногда личные вопросы и ответы на них приносят пользу. Все лучше, чем досужие сплетни и разговоры. Например, я с радостью гово­рю о том, что пережила опыт суррогатного материнства, – многим женщинам мой опыт может помочь и пригодиться. Если я не рас­скажу об этом, все равно об этом напишут – но как? А так я все расставлю по своим местам. Единственное табу для меня – об­суждение религии моего бывшего мужа, из уважения к нему и к нашим общим детям».

Наверняка вас спрашивали об этом миллион раз, и все же. Не жалеете, что снялись с Крузом в «Широко закрытых глазах»? Говорят, этот фильм разрушил вашу семью.

Николь: «Чушь! Мы обожали этот фильм. Все действительно почему-то думают, что картина сломала нашу любовь, но это не так. Совместная съемка – огромная часть нашей жизни тогда, и все, что случилось, привело меня к тому, что у меня есть сейчас. Даже тогда, в самые горькие моменты моей жиз­ни, я отказывалась верить в то, что опыт расставания и боль разбитого сердца будут преследовать меня вечно. Не знала, что го­товит для меня будущее, но была уверена, что не собираюсь все дни валяться в крова­ти в отчаянии. Я верила в любовь, была от­крыта для всего, что со мной впоследствии и произошло. Самыми ценными в то время были слова моего покойного отца: «Ник, случилось то, что случилось. Может быть, не то, что должно было, но то, что есть. При­ми и живи».

Повлиял ли этот горький опыт на ваш союз с Китом Урбаном?

Николь: «Конечно! Он помог мне вы­расти в эмоциональном плане, стать более сдержанной и мудрой. Брак с Томом был опьяняющим, как настоящая интоксикация. Я была так молода, и мне казалось, что в та­ком угаре и проявляется истинная любовь. Каким же ребенком я была! То уважение и почитание, которое я испытываю к Киту, своими корнями уходит в мой разрушенный первый брак».

Есть ли у вас какие-то семейные привычки, традиции, которые вы бере­жете?

Николь: «Знаю, это звучит старомодно, но я считаю мужа главой семьи и консульти­руюсь с ним по всем мало-мальски значи­мым вопросам. Он – наш капитан. Он задает направление, и мы идем за ним – дети и я. С другой стороны, сам Кит может не совето­ваться со мной. В конце концов, настоящий мужчина сам знает, как и что делать».

Чего вы ждете от будущего?

Николь: «Знаете, наш младший с Ки­том ребенок появился на свет пять лет на­зад, когда мне было сорок три года. Моя бабушка родила в сорок девять лет. Не счи­таю, что есть какой-то «запретный» возраст, когда тебе поздно становиться матерью – ведь усыновить малыша ты можешь всегда! И каждый день я просыпаюсь с мыслью: «На­деюсь, что я беременна!»

Агния ЛИСИЦЫНА.