Газета "Кишиневские новости"

Как мигранты устраиваются в Германии

На днях министры внутренних дел странЕвросоюза после долгих предварительных совещаний на­конец достигли договоренности о распределении беженцев между государствами ЕС. Речь идет о 120 000 человек. Тем не менее са­мой желанной конечной точкой маршрута для мигрантов остается Германия. Наш корреспондент по­бывала в пункте первичного разме­щения сирийских беженцев в вос­точноберлинском округе Панкоу и посмотрела, как они устроились.

Экстренный приют для беженцев (Notaufnahmeeinrichtung) на Шторковерш­трассе открыли две недели назад, по сосед­ству с уже работающим «постоянным» обще­житием. «Расселяем как можем»,— кивает мне охранник на входе. Он говорит это по-русски и переходит на хороший немецкий. Этот секьюрити — чеченец,а охранная фир­ма нанимает на работу только сотрудников с миграционным прошлым.

Семьи размещают по три-пять человек в комнате,беженцев-одиночек — по трое,причем стараются,чтобы в одной комнате,а лучше на всем этаже,жили выходцы из одной страны. Хотя в пункте экстренного размеще­ния в Панкоу такой вопрос не встает: 97 про­центов его обитателей — выходцы из Сирии,приехавшие в течение сентября в Берлин. Остальные — два семейства из Афганистана,одно из Таджикистана и одно — с Украины.

Здание на Шторковерштрассе в срочном порядке переоборудовали из офисного,на семи его этажах поселили 220 беженцев.

Как и во многих других подобных пун­ктах в Берлине,условия вполне сносные — во всяком случае,они гораздо лучше,чем сотня раскладушек в одном школьном спортзале и с одним на всех туалетом.

«Я очень хочу,чтобы люди чувствовали себя защищенно»,— говорит руководитель этого пункта 38-летний Ян Шебаум.

Внутри все выглядит как в обычном об­щежитии коридорного типа. Слева и справа — двери,ведущие в комнаты. На ключ они не запираются. «Обязательно сделаю замки в ближайшее время,не успел в спешке»,— го­ворит Шебаум.

У беженцев нет с собой сокровищ,ко­торые нужно оберегать,но закрытая на ночь на ключ дверь должна дать чувство безопас­ного личного пространства,которое в Гер­мании очень ценят. Поэтому мы не можем по-свойски стучать и заходить в комнаты и задавать жильцам вопросы. Ян Шебаум про­сит меня спрашивать разрешения,прежде чем фотографировать лица людей. Но одна дверь оказалась нараспашку,и нас вежливо пригласили внутрь.

«Привез с собой 20 родственников»

Трехкомнатная проходная «распашонка». В каждой из комнат — черные голые раскла­душки самой простой конструкции и пара су­мок с личными вещами,вот и вся обстановка. По полу ползает малыш.

«Я обязательно в ближайшее время най­ду детские кровати! — обещает руководитель пункта первичного размещения. — А матрацы принесут уже сегодня,утром доставили целую партию».

Глава сирийского семейства улыбается и машет руками: мы все хорошо устроились,не беспокойтесь.

Это Исмаил. Он пересек границу с Гер­манией десять дней назад. В Сирии закончил университет по специальности лингвистика фарси. В Берлин привез семью,состоящую из двадцати (!) человек: сам с женой и пя­тью детьми и два его брата с семьями. Жены скромно отходят подальше,а Исмаил с бра­том показывают мне комнату: «Me and my family,we are very happy in Germany». («Мы счастливы в Германии».)

«Понимаешь,я видел,как взрываются бомбы,— тщательно подбирая английские слова,объясняет глава семейства. И кивает на дочку,которая виснет у него на руке. — И ребенок видел. У нее война отражается в гла­зах,посмотри!».

Самодельные аусвайсы

Чтобы хоть как-то упорядочить процесс,хоть немного избавить беженцев от лишней бюрократии и ликвидировать палаточный ла­герь на улице,берлинские власти распоряди­лись отправлять людей сразу по прибытии в город в так называемые пункты экстренного размещения. До этого,чтобы получить койко-место в помещении,нужно было сначала за­регистрироваться в земельном ведомстве здравоохранения и соцобеспечения (сокра­щенно LaGeSo). Чтобы попасть внутрь,люди ночевали у дверей прямо на земле по пять-семь дней. Теперь их развозят по пунктам временного размещения,куда чиновники сами приезжают,чтобы оформить на бежен­цев первые учетные бумаги. После всех доку­ментальных процедур можно претендовать на общежитие и соцпакет.

Такая неясность и отсутствие хоть каких-либо официальных бумаг на руках добавляют людям чувство беспокойства. Для всех «своих» жильцов,включая младенцев,Шебаум ввел специальные «аусвайсы» — карточки с име­нем,фотографией,страной происхождения,адресом общежития в Берлине и печатью.

— Людям удается привезти с собой хотя бы сумки с личными вещами?

— Какие там сумки,в лучшем случае с одним пакетом в руках приезжают! — мотает головой Шебаум. — Вы видели по телевизо­ру,что творилось на вокзале в Будапеште? У меня люди из автобуса без обуви,босиком выходили.

Вопрос с вещами решается в эти дни бы­стро. По Германии брошен клич о помощи,и ее оказывают и благотворительные органи­зации,и простые жители. Говорят,что одеж­ды и обуви собрали уже больше,чем нужно,и волонтеры не успевают сортировать горы вещей.

Но помогают не только одеждой. Каж­дый день в общежитии дежурит один врач-доброволец. Пока сирийцы не оформлены,у них нет медицинской страховки. Поэтому в пункты размещения в свои выходные дни при­ходят врачи разных специальностей — будь то неврологи или хирурги.

Возможно,«пациенты» оказываются не всегда по профилю,но в любом случае меди­ки способны их осмотреть,оказать,если нуж­но,первую помощь,выписать частный рецепт,по которому в аптеке можно купить лекарства. Антибиотики и прочие медикаменты оплачи­ваются из частных пожертвований.

«Очень нужно провести Интернет»

В вестибюле висит школьная доска с на­писанными на ней маркером числительными: этим утром сирийские беженцы осваивали счет. Сюда,как и во многие другие общежи­тия,приходят волонтеры и обучают беженцев азам немецкого. А первое слово,которое в этом общежитии знают и с удовольствием все время к месту и не к месту произносят все — это благодарное «Данке!».

Положенные от государства интеграци­онные курсы начинаются только после того,как соискателю официально присваивают ста­тус беженца. Но этот процесс может длиться годами,а объясняться в булочной,аптеке или с чиновниками нужно уже сегодня.

Ян Шебаум легко договаривается обо всем со своими жильцами без слов — же­стами. Или школьным английским,которым худо-бедно владеют многие. «Ведь это вполне образованные люди,— объясняет директор общежития. — Среди «моих» есть фармацевт,есть стоматолог,журналист,системный ад­министратор. Трагедия в том,что из Сирии уезжает средний класс».

Пока же беженцы могут обращаться со своими вопросами к соцработникам,кото­рые говорят на разных языках,в том числе и на арабском.

Кухни в здании нет,но она пока и не нуж­на. Без первичной регистрации соискателю на статус беженца не положено соцпособие,а значит,на питание денег все равно не выдают. Готовые завтрак,обед и ужин сюда привозит кейтеринговая компания — деньги на это вы­деляются из земельного бюджета.

«С этой недели поставщик еды у нас новый,— уточняет директор учреждения. — Первая фирма,которую прислал ландесамт (ведомство земельного правительства),мне не понравилась. Привозили,например,какие-то непонятные жареные сосиски,я только хо­дил и убеждал людей,что они куриные,а не свиные.

И потом эти обеды были просто невкусны­ми. Я беженцам говорил: ребята,потерпите,со следующей недели будет нормальная еда. А они меня успокаивали: не беспокойтесь,нам все нравится! Зато теперь я их кормлю отлич­но,будете с нами обедать?».

Как раз привезли горячее. (Завтрак и ужин холодные,традиционные европейские булочки,утром — с джемом и сыром,вечером — с сыром и чем-нибудь мясным.)

«Я потихоньку завоевал их доверие,— смеется Шебаум. — Если говорю: это не сви­нина — верят на слово».

В одной кастрюле — тушенное мелкими кусочками мясо,в другой — булгур с ово­щами. И все это действительно пахнет очень вкусно. На столе рядом — корзина с берлин­скими булочками «шриппами»,огромная гора яблок,коробки с детским питанием,бутылки с питьевой водой. В углу — кофе-машина. Женщина в мусульманском платке пытается с ней разобраться,немецкая сотрудница под­сказывает ей,что вкуснее всего — капучино. Еще есть сладости для детей,их привозят да­рители.

Следующее,что нужно организовать,го­ворит Шебаум,— это провести беспроводной Интернет и поставить в подвал промышлен­ные стиральные машины — чтобы выдержи­вали по многу закладок в день.

Пока что и казенное постельное белье,и личные вещи беженцев забирает прачечная,с которой директор заключил договор. При­готовленные к стирке мешки как раз стоят у выхода.

— Это тонкие,образованные и открытые миру люди,которые ничего общего не име­ют с мусульманскими фундаменталистами. Большинство из них мусульмане,но они то­лерантные,не зашоренные и понимают,что существуют другие страны,другие религии и культуры. Они,кстати,очень любят свою страну и говорят: если бы не война,мы бы не уехали,— говорит Ян на прощание.

Ксения МАКСИМОВА. Фото автора.

Кстати: ВАЖНОВАЖНОДАННЫЕ О БЕЖЕНЦАХ ИЗ СИРИИ, ПРИЕХАВШИХ В ГЕРМАНИЮ

44 500 ходатайств о предостав­лении убежища подано в этом году гражданами Сирии.

34 000 из ищущих убежища — мужчи­ны,больше половины этих мужчин моложе 30 лет.

Еще 8000 — дети и подростки до 15 лет.

35 000 из числа всех соискателей ис­поведуют ислам.

Также среди них много христиан (3400) и езидов (2500). Много,потому что в про­центном соотношении более 90 процентов сирийского населения — мусульмане. Зна­чит,среди беженцев процент мусульман значительно ниже,чем по стране в целом. Это объясняется тем,что ИГИЛ особо пре­следует «неверных».

22 процента ищущих убежища окон­чили гимназию,21 процент имеют высшее образование (это данные с января 2013 по сентябрь 2014-го).

Данные предоставило Федеральное ведомство по вопросам миграции и бежен­цев по запросу газеты Die Welt.