Газета "Кишиневские новости"

Путь Джонни ДЕППА к оглушительной славеи мировой известности просто-таки построен на всяческих «но» и «если бы». Сегодня этот ха­ризматичный и чуть мрачноватый актер – постоянно и ровно сияющая звезда на голливудском небосклоне. Но в начале своей карьеры он мог бы уйти в музыканты, рестораторы или же остаться в безвестности ря­довым прожигателем жизни и ловеласом. Кумир поколения рассказал о двух новых фильмах, превратностях судьбы и об умении наплевать на все и жить в гармонии с собой.

С самого детства Джонни был класси­ческим трудным ребенком. Переживший развод родителей, смерть любимого деда, болезненный переезд в другой штат, он, что называется, пустился во все тяжкие. Уже к двенадцати годам бунтующий подросток начал курить и перепробовал весь доступ­ный ему алкоголь, а к пятнадцати увлек­ся наркотиками и был отчислен из школы. В общем, пошел по наклонной. К счастью, мать Джонни вовремя спохватилась и по­дарила сыну-хулигану гитару. «Если бы я не пришел к музыке, когда был совсем молод, я мог бы вполне умереть от передозиров­ки», – говорил впоследствии повзрослевший Депп. Он и сегодня продолжает карьеру му­зыканта – для себя, в качестве хобби. С ак­терством же у Джонни сложилось буквально с первых ролей: молодой человек совершен­но случайно познакомился с уже известным в восьмидесятые Николасом Кейджем, и тот уговорил юношу попробоваться в фильм «Кошмар на улице Вязов». С тех пор прошло больше тридцати лет, за которые Депп успел поработать с Джимом Джармушем, Рома­ном Полански и Эмиром Кустурицей, снять­ся в культовой картине «Страх и ненависть в Лас-Вегасе», несколько раз быть назван­ным самым сексуальным мужчиной планеты и рекордсменом Книги Гиннесса как самый высокооплачиваемый актер современности. Визитная карточка Деппа – фильмы Тима Бёртона, которые обеспечили ему звезд­ный статус, первые миллионы и громкие награды. Ну а от образа капитана Джека Во­робья Джонни не может отойти уже двенад­цать лет – в 2017 году фанаты саги ожидают выхода пятого фильма приключенческой серии. Впрочем, за переменами в личной жизни кумира поклонники следят чуть ли не пристальнее, чем за его успехами в кино­индустрии. Расставание с Ванессой Паради (с которой они вместе прожили тринадцать лет), скорый брак с коллегой Эмбер Хёрд – жизнь 51-летнего Деппа кипит, как в юности. В прокат скоро выйдут картины «Мордекай» и «Черная месса». В одной из них зрителю предстоит увидеть «классического» Деппа – чудаковатого и обаятельного, в другой актер предстанет в непривычном образе.

Джонни, глядя на твою карьеру, сложно поверить, что весь этот успех — случайность…

Джонни ДЕПП: «Да уж, я всегда хотел быть известным гитаристом. Неясно, стал бы я классным музыкантом, популярным или нет, но, сказать по правде, меня тогда не волновали слава и деньги. У меня было далеко не идеальное детство. Меня воспи­тывали – если это можно назвать воспита­нием – жестко: делаешь что-то не так – бьют, делаешь что-то правильно – бьют. Но мои родители не были плохими людьми, они сделали все что могли… Моя мать выросла в лачуге, там, где туалет находился на улице, в отдельном флигеле. Работала официант­кой, считая каждую копейку. Отец все время проводил на стройке. Понятно, что в таких условиях сложно быть хорошими родителя­ми. Ну и, конечно, мне было не до мечтаний о Голливуде».

То есть никаких мыслей об актер­стве?

Джонни: «Что вы, никогда! Вообще ни­когда! Группа, в которой я играл в пятнадцать лет, The Kids, решила двинуть из Флориды, где мы тогда жили, в Лос-Анджелес. И вот там-то и случился судьбоносный поворот­ный момент. (Смеется.) Для меня открылась так называемая взрослая жизнь – оплата съемной квартиры, бесконечные счета, от­сутствие денег. Знаете, некоторые актеры от безденежья уходили в музыку и там до­бивались настоящих успехов. Забавно, что со мной произошло ровно наоборот. Тогда я подрабатывал везде, где мог: в кафе, в му­зыкальных магазинах, начал зависать с од­ним приятелем, кажется, его звали Николас Кейдж…» (Улыбается.)

Тот самый Николас Кейдж?

Джонни: «О да! Мы как-то совершенно случайно встретились, постепенно подружи­лись. Я знал, что он где-то снимается, вро­де как актерствует. И вот как-то он говорит: эй, друг, почему бы тебе не попробоваться на одну роль? Практически от нечего делать я согласился, куда-то пришел, встретился с агентом, что-то прочитал – и меня наняли. Все это казалось забавным приключением, халтурой, не больше. Так внезапно для всех, а в особенности для меня, началась эта дол­гая история».

И как же поменялся Джонни Депп за эти тридцать лет невероятного успеха?

Джонни: «Да я все тот же, каким был в семнадцать, когда работал строителем и официантом. Все эти амбиции, звезд­ность – ругательства для меня. Лучше быть голодным – для того чтобы оставались на­дежды, оставались мечты. Ведь если ты ам­бициозен, значит, хочешь быть известным. А зачем это? Некоторые люди, получая все­общее внимание, стараются возвыситься над людьми. Я сознательно пошел по проти­воположному пути. Чем больше шумихи во­круг меня, тем ничтожнее, меньше я кажусь сам себе. Мне хочется спрятаться».

Как же вы справлялись с обрушив­шейся на вас популярностью?

Джонни: «Это было непросто, но сейчас я готов поделиться секретом. Дело в том, что сначала вас беспокоит все и вся – кто и что о вас подумает, кто и что скажет. Как посмо­трят, как оценят. Однажды я достиг точки кипения, мне казалось, что я схожу с ума, постоянно заботясь о мнении толпы. Имен­но в тот момент произошла перезагрузка, и я всерьез задал себе вопрос: а почему, собственно, меня тревожат чьи-то слова, почему бы мне не наплевать на них вот пря­мо сейчас? Полное освобождение от чужих пересудов и есть способ справиться со сла­вой. Хорошо бы еще не читать о себе ника­ких отзывов – лучше тебя это не сделает, а вот нервы может потрепать. Окончательно я это понял, когда увидел одну любопытную статью о себе. Мол, я прилетел в Майами на тайное свидание с Мадонной, с которой у меня завязался страстный роман. Журна­лист подробно расписывал, как я пришел в ее особняк, разорвал на себе рубашку, и мы вместе нырнули в ее бассейн. Дикость, особенно если учесть, что я до сих пор с Ма­донной не знаком».

Сейчас вы вернулись в Голливуд после почти десяти лет жизни в Евро­пе. Как вам ритм современного Лос- Анджелеса?

Джонни: «Помнится, как-то я давал большое интервью, где рассказывал, поче­му не хочу, чтобы мои дети росли в Америке. Подписываюсь под каждым словом! К со­жалению, здесь правят эгоизм, невежество и жадность. Когда-то переезд на юг Фран­ции спас мой рассудок от того страшного давления, которое оказывает ритм жизни больших городов на человека. В моем фран­цузском доме нет даже телефонов, чтобы бесконечные звонки не отвлекали. Когда я там – я отрезан от мира, и это здорово. Там я рисую, читаю, играю на гитаре. Рань­ше писал настоящие, живые письма моим кумирам – Керуаку, Бобу Дилану, Марлону Брандо. Конечно, по работе мне приходится часто бывать в Голливуде, но в Европе я чув­ствую себя гораздо комфортнее. Голливуд – это машина, животное, зверь, готовый рас­терзать тебя».

Странно слышать это от человека, который снялся в кассовых голливудских блокбастерах…

Джонни: «Ох, меня никогда не волно­вали все эти кассовые сборы, рейтинги, ме­ста в прокате и тому подобные «взрослые» вещи. Мне нравится быть в неведении относительно всех этих цифр, прибы­ли, успешности. Я просто делаю свое дело и ухожу. Ничего не поменялось в моей жизни: я как не был заинтересован в богат­стве и прочих атрибутах популярности, так не заинтересован в этом сейчас. Как-то раз один мой приятель ска­зал потрясающую вещь: деньги не меняют человека, они просто показывают, кто он на самом деле. Надеюсь, моя популярность показала меня настоящего, и я настоящий вас не испугал и не разочаровал».

Смотрите ли вы собственные филь­мы? Ну просто для того, чтобы оценить, как справились с той или иной ролью.

Джонни: «На все эти дела у меня отведено определенное количество времени, не больше и не меньше. Наблюдать себя на экране почти невыносимо, так что я вряд ли могу оценить, насколько я хорош или плох в кадре. Поверьте, думать о себе как о знаменитости – неверо­ятное унижение. А уж самое забавное – когда меня называют самым сексуальным и прочее. Конечно, я глубоко польщен, но совершенно не понимаю этого. По-моему, для мужчины нет ничего более жалкого».

И все-таки вы не раз были награж­дены таким титулом, даже сейчас, когда вам стукнуло пятьдесят. Не боитесь ста­реть?

Джонни: «Я приветствую старость, это здорово. Знаю, что в определенный момент меня, наверное, подведет спина, я начну нелепо ходить, заваливаясь на один бок… Но это меня совсем не волнует. Помню, лет в тридцать семь или тридцать восемь я психанул, подумал: боже, мне уже столь­ко лет! куда все это ведет? что будет, когда мне стукнет сорок? Ну а когда исполнилось сорок лет, я как будто перешел невидимый порог, пришла свобода от мыслей про воз­раст. Знаете, лучше дожить до пятидесяти, чем не дожить. (Смеется.) Конечно, гулять ночь напролет я уже не смогу, но, признать­ся, я никогда не был парнем, который любит длинные вечеринки».

А как вы отпраздновали громкий юбилей?

Джонни: «Очень тихо, с моими детьми. Мы просто решили поужинать, ничего боль­ше, никакой суеты. Для меня идея праздно­вания дней рождения – какое-то излишество, ритуал, который цепляет тебя за определен­ную цифру. Так что пятьдесят – это просто очередная дата, такая же, как десять или двадцать лет назад».

Но для вас эта дата обернулась се­рьезными переменами в жизни. Расста­вание, новый брак, новая любовь…

Джонни: «Что тут скажешь? У меня были романы со многими девушками. Тогда я ду­мал, что любил их, хотя в настоящее время сильно в этом сомневаюсь. Чувствовал что- то сильное, да, но любить? Не знаю. Так что сейчас могу сказать одно: не уверен, что способен любить кого-то навсегда, как и этот кто-то вряд ли будет любить меня до гробо­вой доски. Не уверен, что человек был создан для того, чтобы провести всю жизнь в паре с одним партнером. Эмбер с этим соглас­на. Ну а Ванесса – это огромная часть моей жизни, мой друг, мать моих детей. Пожалуй, все, что я сказал насчет любви, не касается детей. Их я буду любить всегда».

Недавно ваша дочь вышла в свет и произвела там фурор. Как вы относи­тесь к такой ранней славе?

Джонни: «Я очень надеюсь, что Лили- Роуз переняла какие-то черты моего харак­тера, чтобы не обольщаться насчет востор­гов толпы. Вообще, когда у нас с Ванессой только появились дети, мы старались дать им максимум нашего внимания и тепла. Помню, как все изменилось, когда родилась дочь. Величайший момент – да и этих слов недостаточно. Казалось, что все тридцать пять лет до этого я провел в тумане, очень странном и темном, и не понимал, к чему идет моя жизнь. Все осветилось и встало на свои места с появлением Лили-Роуз, а потом и Джека. Они те, кому я поклоня­юсь, кем я восхищаюсь. Мне хочется быть лучшим только в одной роли – в роли отца. Хочется, чтобы они выросли мечтателями, а не циниками, как большинство моих ро­весников. Ну или хотя бы реалистами, но ни в коем случае не угрюмыми пессимистами и ворчунами».

Хорошо. А давайте поговорим о ва­шем имидже…

Джонни: «Так, если сейчас речь пойдет о черных ногтях – так это все та самая Лили- Роуз! Ее своеобразная подростковая месть. Пришла ко мне как-то и говорит: папа, я со­бираюсь накрасить тебе ногти, и ты ничего с этим не поделаешь. Но вообще, все эти подведенные глаза – часть моего экспери­мента. По-моему, едва ли не каждый мужик пробовал играть с косметикой своей женщи­ны дома! Шучу. Модные критики, по словам Эмбер, постоянно обвиняют меня в отсут­ствии вкуса. Что на это скажешь? Простите, но я никогда не откажусь от своего любимого термобелья! (Смеется.) С бородой же вооб­ще отдельная история. Вы хоть представляе­те, сколько усилий у меня уходит на то, чтобы отрастить хоть что-то, хоть жалкий клочок волос? Если я бреюсь, мне потом требуются месяцы, а однажды даже полгода, для того чтобы опять стать бородатым. Так что моя растительность – моя гордость, пусть даже она не нравится глянцевым журналам!»

С чем вы смотрите в будущее? Чего ждете от него?

Джонни: «Точно знаю, чего хочу – спо­койствия, мира, свободы, удовольствия и счастья. А вообще я мог бы говорить много- много слов на эту тему. Так что остановите меня (Смеется.)».

Агния ЛИСИЦЫНА.