Газета "Кишиневские новости"

Подавая попрошайкам, вы зачастую отдаете деньги мошенникам

Руслан сидел в подземном переходе в москве, около метро «Улица 1905 года», три недели. На вид парню можно было дать не более шестнадцати. На плакате над ним был нарисован флаг ДНР, ниже было написано от руки: «Помогите собрать деньги матери на лечение». Дело было накануне Нового года. Сердобольные прохожие охотно кидали купюры в пластиковый пакет, подкармливали молодого человека, приносили теплую одежду. По словам Руслана, сам он из Донецка, в Москву приехал собрать денег на химиотерапию для матери. У женщины — рак. Лечение на Украине стоит огромных денег. После новогодних праздников Руслан пропал… Набрал нужную сумму? Прогнали? Закончилась регистрация?

«Сейчас все нищие разом переквалифицировались в беженцев с Донбасса, — удивляются наивности москвичей люди, которые давно занимаются проблемами попрошаек. — В Донецке лечение больных раком проводится бесплатно, ни одна онкологическая больница не разрушена». Выходит, врал пацан?

Наши репортеры решили на день влезть в шкуру нищих. Простояв на морозе с протянутой рукой, они поняли, как попрошайкам удается наживаться на чужом горе; кто в столице «крышует» нищенский бизнес; сколько можно заработать на паперти; какие из мест самые прибыльные.

— Оденьтесь поскромнее, но не неряшливо — людям бомжеватого вида сейчас подают неохотно. Косметику с лица лучше смыть — внешний вид должен вызывать сочувствие, — дает нам совет лидер общественного движения «Альтернатива» Олег Мельников, который, участвуя в эксперименте, провел на городских улицах в роли нищего полтора месяца. — Заранее продумайте легенду. Стойте молча, не разговаривайте друг с другом. Страшно первые пять минут. Затем неловкость улетучивается.

Маскировочный наряд не понадобился. Пуховики, джинсы, сапоги. Повседневный уличный прикид. Таких, как мы, на улицах Москвы сотни тысяч. Для антуража одна из нас накинула на куртку плед от кресла… Наша цель — выделиться из серой массы, приковать к себе внимание. Для этого берем заранее заготовленную картонку с текстом, начертанным на беглую руку: «Помогите собрать деньги на билет до Донецка».

— На билет хорошо дают, — одобрил идею Олег. — Если пойдут расспросы, уверенно говорите, что вы беженцы, были вынуждены уехать от войны. В Москве работы не нашли, деньги закончились, приходится возвращаться на родину. С такими легендами сегодня каждый третий нищий стоит. Она работает безотказно. Проверено.

Отправляемся на Курский вокзал.

— А вы почему баулы с собой никакие не взяли? — журит за недоработку Мельников. — Приезжие правдоподобнее с узлами выглядят.

Заняли позицию около выхода из метро, где всегда многолюдно. В руках — плакат. У ног для денег поставили небольшую коробку из-под обуви. Десять минут переминаемся с ноги на ногу. Прибыли — ноль. Людской поток, пробегающий мимо, не притормаживает ни на секунду. Кажется, народ даже не успевает прочитать, на что мы, собственно, просим. Равнодушие. Холод. Подмерзаем.

— Возьмите, — стучит по плечу пожилой мужчина интеллигентного вида в серой куртке, очках, кепочке.

Зажимаем в кулаке первый полтинник. Нас накрывает чувство стыда. Судя по внешнему виду, тот человек сам нуждался в помощи. Может, отдал последнее? Спешно прогоняем от себя эти мысли. В нашем деле главное — не думать, последнюю рубашку человек отдал или с легкостью выкинул завалявшуюся в кармане сотку. Рядом с нами пританцовывают молодые парни, распространители бесплатных газет.

— Плохо девки подготовились, — кидают в наш адрес. — Объявление только что написали, свежее, сразу видно. Ничего интереснее не могли придумать?..

Не реагируем. Время проносится быстро. Денег в копилке не прибавляется.

— Возьмите коробку в руки, люди не станут наклоняться, чтобы кинуть монетку, — как из-под земли перед нами вырастает наставник Олег. — И разверните плакат в сторону людей, чтобы все смогли прочитать…

Следуем вновь поступившей инструкции «профессионала». Коробка в руке, картонка с просьбой развернута в сторону потока. Через 10 минут в короб летит 100 рублей. Мужчина лет 30, в дорогой куртке, стильных джинсах, кажется, даже не посмотрел, на что собираются деньги. Деньги кинул будто мимоходом. Пробежал мимо. Не обернулся. Не проходит и 5 минут, как сзади раздается мужской голос:

— Девчонки, зачем вам в Донецк-то?

— Домой надо вернуться… — вздыхаем.

— Нечего там делать. Сам из Донецка, — в коробку опускается очередная сотня.

Кажется, дело пошло. Понимаем, что страх, неудобство, чувство вины улетучились. Уже оторвали взгляд от земли. Вжились в образ. Никто нас не осуждает, не жалеет, не сочувствует. Люди безучастны к чужой проблеме. Даже группа крепких парней в бушлатах с надписью на спине «Полиция» не отреагировали на нас. Лишь бросили брезгливый взгляд в нашу сторону. Вероятно, решили, что мы новенькие, разговаривать с нами бессмысленно — у Курского вокзала есть свои хозяева нищих, с них и спросят.

Тем временем наша коробка пополнилась еще двумя 50-рублевыми купюрами. Деньгами пожертвовали мужчина средних лет и женщина лет 40. За какие-то 30 минут выручка составила 600 рублей. Все деньги были бумажными купюрами. Не мелочился народ. Еще пара часов, и мы легко могли бы уехать на Донбасс…

«Мафию нищих» ловили на живца»

— Если подаете нищему или инвалиду, знайте, что отдаете деньги мошеннику или поддерживаете рабство, — говорит Олег.

Недавно инициативная группа провела эксперимент. Переодевшись бомжами, они решили выйти на «крышу» нищих.

— Определили самые «хлебные» точки: у Покровского ставропигиального женского монастыря на Таганке, в подземном переходе на проспекте Мира, а также у Троице-Сергиевой лавры в Сергиевом Посаде, — рассказывает Олег.

Надо сказать, что внедряться в преступную группу активистам Мельникова было не впервой. Шесть лет они занимаются борьбой с рабством как в Дагестане, так и по всей России. За эти годы при отсутствии поддержки правоохранительных органов (которые им нередко только мешали), по словам Мельникова, им удалось освободить более ста человек. К нынешней акции готовились также основательно. В эксперименте участвовали 6 человек. В группу включили крепких ребят на случай, если завяжется потасовка. Вызванный гример изобразил на лицах синяки и кровоподтеки. С одеждой тоже проблем не возникло.

— Первой точкой выбрали храм Блаженной Матроны на Таганке. Там независимо от сезона стоит всегда длинная очередь. Поклониться чудотворной иконе люди едут из самых дальних мест. Чем и пользуются многочисленные нищие.

По легенде, Олег был инвалид, беженец из Луганска, передвигался на коляске. Когда его выгрузили из машины, он попытался было подъехать к храму самостоятельно, но увяз в снегу. Его довезли до места активисты. Один из них, Артем Подорожко, изображал «хозяина» Олега.

— Первый день был самым сложным, не в физическом плане, а в психологическом. Тяжело было встать с протянутой рукой. Деньги подают ведь, как правило, не обеспеченные люди, а кто сам еле-еле сводит концы с концами. Помню, когда мне давал десятку дед в стоптанных ботинках, мне хотелось буквально кричать: «Что ж вы делаете?! Посмотрите, кому отдаете свои последние копейки!»

Не просидел Олег и пятнадцати минут, как к нему подошла одна из нищих, просящая подаяние по соседству.

— Она мне с ходу заявила: «Здесь просто так стоять нельзя, это место принадлежит двум бывшим каратистам. На них мы все и работаем». Я прикинулся простачком, загундосил: «А можно я к ним тоже пойду работать?..» На что женщина возразила: «Ты же при «хозяине» — разве не знаешь, что переходить нельзя, могут и убить? Таких случаев полно было». Обведя рукой территорию около храма, она объяснила: «Здесь они уже две коляски ставят, больше не будут. Уже давно распределено, кто, где и сколько часов стоит».

Это была удивительная женщина. Уже два года она собирала себе 100 тысяч на операцию. Я наблюдал, как она нагло подбегала к людям, причитала: «Подайте бабушке, ну, дайте бабушке…» На самом деле ей 35 лет, а выглядит как бабушка, потому что крепко пьет. Когда люди кидали ей монетки и отходили, она злорадно шипела: «Тебе самому надо помочь, а ты мне копейки свои кидаешь». При этом «нищая» зарабатывала в день порядка 20 тысяч. Призналась, что ровно половину отдает хозяину точки. Подают люди на самом деле очень активно.

На второй день мы утеплились, поддели термобелье, две пары носков. Ко мне присоединился друг и напарник на коляске. Появился некий азарт, мы стали соревноваться, кто больше соберет денег. Не напрягаясь, никого не прося, сидя молча, мы собирали от 700 рублей до 3,5 тысячи за час.

— Никто не интересовался вашей судьбой?

— Спрашивали, откуда родом, как попал в Москву, где получил ранение. Я степенно рассказывал: «Из Луганска. Там война, хлопцы. Предложили поработать, приехал на Москву. На стройке поломал ноги». Никто не усомнился, коробка наполнялась и наполнялась деньгами.

Мы ждали, когда явится «смотрящий» за точкой. Рядом со мной, согласно легенде, периодически вырастал мой начальник. Это бывший ополченец, который был ранен и теперь живет в России. Он хорошо вошел в роль, с характерным украинским акцентом басил: «Теперь здесь будет стоять Украина! Это моя точка».

Результат не заставил себя ждать. Через два дня ко мне подошел некий Антоха лет пятидесяти, сплюнув в снег, на блатной манер спросил: «Ты от кого здесь стоишь? Это мое место, я за эту точку плачу. Тут все наши. Не уйдешь — будут проблемы». Только он пошел разбираться с моим «хозяином», как стоящий недалеко нищий в рясе священника ему что-то шепнул на ухо и показал на машину, где сидели журналисты. Не афишируя свою деятельность, на противоположной стороне дороги они аккуратно снимали репортаж о попрошайках. Антоха прошел мимо. В тот день мы его упустили.

Потом мы выяснили, что священник, предупредивший «смотрящего», имеет пять судимостей. После отсидки на него составлено с десяток административных протоколов, но он продолжает по-прежнему просить подаяние. На Таганке он стоит уже второй год: сначала собирал деньги на какой-то несуществующий храм в Ростовской области, сейчас — на восстановление церкви в Донецкой области. Стоит в рясе, но в церковь никогда не заходит. А ведь люди ему верят и подают!

— А настоящие церковнослужители не могли на него как-то воздействовать и разоблачить?

— Нет, всем безразлично, кто и на что собирает у храма милостыню. Между тем нам рассказали, что Русская православная церковь вообще не практикует подобные сборы средств за пределами храма. У них это написано в регламенте. Если деньги кто-то похожий на священника собирает за забором, то он мошенник. Все, кто ходит по электричкам с ящиками для сбора пожертвований, — не более чем ряженые, собранные деньги идут им в карман.

— Сотрудники полиции к вам не подходили?

— Когда сидели у храма Блаженной Матроны, на второй день подошел мужчина в кожаной куртке, стал расспрашивать, откуда мы, зачем мы здесь стоим. Потом давай ругаться: «Идите отсюда, я сейчас участковому позвоню». На самом деле стал кому-то звонить, но ему не ответили.

«Смотрящего» за точкой Антоху активистам удалось поймать через неделю.

— Все наши с ним разговоры мы писали на диктофон. У нас была запись вымогательства, где четко слышен голос Антохи, где он говорил: «Должны платить мне. Половину собранных денег должны отдавать мне». Все это, как и заявление, и показания свидетелей, мы передали правоохранительным органам. Сейчас Антоха — в следственном изоляторе. Выяснилось, что в свое время его похищали, между преступными группировками шла
война, его судили за убийство, но оправдали. А вообще в личной беседе один из полицейских признался, что в их внутренние разборки они стараются не соваться.

Как прекратить деятельность организованных сообществ, паразитирующих на чувствах людей? Олег Мельников говорит: «Не оставайтесь безучастными. Если узнаете, что человека насильно заставляют попрошайничать, сообщите в полицию или свяжитесь с активистами нашего общественного движения «Альтернатива». И помните: подавая нищим, вы отдаете свои деньги фактически в руки преступных сообществ, которые используют рабский труд несчастных и обездоленных».

Ирина БОБРОВА,
Светлана САМОДЕЛОВА.