Газета "Кишиневские новости"

Пока новоиспеченные депутаты усердно делят портфели, семьи политзаключенных переживают настоящую трагедию

Мы приехали в село Теребна Единец­кого района, чтобы встретиться с Думитрицей Морару, юной супру­гой арестованного 13 декабря ак­тивиста Корнела Морару. Наши чи­татели, конечно, знают трагическую историю этой девушки, которая поте­ряла нерождённого ребёнка, пере­жив обыск в своём доме. В течение всего разговора Думитрица проро­нила всего несколько слов, сидя под своей очень красивой свадебной фо­тографией, с двухгодовалым сыном Кристианом на руках.

А вот маме Корнела – Клавдии Гри­горьевне явно хотелось высказаться:

«Террорист» с мотоблоком

– Я не запомнила момент, когда Корнел стал сторонником Усатого. В принципе, он всегда был молодым человеком активным в обществен­ном плане. Помню, как искренне Кор­нел когда-то агитировал односельчан за ныне действующего примара Те­ребны…

А прошлым летом начал прино­сить целые пачки газет, которые из­давала партия Усатого, видела, как он обсуждает с людьми будущие выборы в парламент. Чувствовала, что его по-настоящему волнует ситуация в стра­не.

– Как вы и Думитрица отнеслись к такой активности Корнела?

– Ну, Думитрица всегда и во всём ве­рила ему безоговорочно. А я не то что­бы пыталась Корнела отговаривать… Но просто как работник социальной службы нашей примэрии я состою в Демократической партии, посколь­ку сам примар у нас – от ДПМ. Ну, вы понимаете… Пару раз говорила сыну: «Может быть, не стоит тебе так откры­то поддерживать политика, постоянно критикующего власть?». А он отвечает: «Мама, мне 35 лет, я взрослый мужчи­на, могу уже сам разобраться со своими убеждениями…». Корнел у нас вообще такой – если что-то решил, ни за что не отступится. Вот некоторое время на­зад была у него возможность поехать на хорошие заработки в Россию, но он отказался наотрез: «Неправильно это – оставить Думитрицу и Кристи одних, хотя бы и на время»…

Достаточно было познакомить­ся с его семьёй, взглянуть на очень опрятный сельский дом, чтобы понять очевидное: Корнел Морару никакой не политический фанатик, чья жизнь состоит из крикливых лозунгов, брыз­жущей слюны и злобы к любому, кто не разделяет его «взглядов». Он ско­рее из категории разумных, трезвых и довольно прочно стоящих на ногах молдавских крестьян. Такие по опре­делению не склонны к деструктив­ным поступкам, они привыкли – пусть медленно и тяжело – строить. Корнел самостоятельно обрабатывает пять гектаров земли, а не так давно, взяв кредит в банке, организовал ещё и две теплицы. В одной из них он работал 13 декабря, когда в Теребну пожаловала «делегация» во главе с прокурором Ионом Буникой.

Когда разговор зашел об этом дне, на лице супруги Корнела появилось рас­терянное выражение, а голос матери то и дело срывался:

– Утром Корнел взял у соседа мо­тоблок и весь день возился в своей теплице. А ровно в полшестого вечера позвонил мне: «Мама, срочно приходи к нам домой». Сразу почувствовала, что стряслось неладное. Когда прибежала, увидела у ворот белый микроавтобус, а во дворе – троих бойцов в масках и с автоматами. У меня ноги подкосились, спрашиваю: «Что случилось?» Они молчат. В доме почему-то первое, что бросилось в глаза, – перчатки на руках прокурора, он ими уже вовсю шуровал по шкафам.

– Когда вам стало ясно, что обыск связан с политической активностью сына?

– Почти до самого его окончания я вообще не могла понять, что происхо­дит. Корнел только и сказал мне: «Мама, иди к Думитрице». У неё к тому моменту уже отобрали телефон, они с ребёнком испуганные сидели в другой комнате, забившись в угол. Когда я их увидела, мне стало совсем дурно от ужаса – она ведь была на двенадцатой неделе бе­ременности, буквально за день до это­го они с Корнелом были в Единцах у врача, который сказал, что есть угроза выкидыша. При этом мы слышим, как прокурор спрашивает сына, есть ли в доме оружие и что-то ещё про «коктей­ли Молотова»…

Перевернули весь дом, конфискова­ли ноутбук, планшет Кристи, несколько старых мобильных телефонов и зачем-то моток электрического провода. Когда прокурор сел заполнять бумаги, я вы­скочила на улицу и попыталась хотя бы у бойцов в масках узнать, что же ищут в нашем доме. Один из них нехотя про­изнёс странную фразу: «Ваш сын не­правильные слова говорил по телефо­ну»…

Тут только до меня стало доходить, что причина этого кошмара – в поли­тике. Но я ещё и подумать не могла, что Корнел этой ночью спать будет не дома…

Надо сказать, что беда в семье Морару среди односельчан вызвала, за редчайшими исключениями, самое искреннее сочувствие. А ещё люди на­чали шептаться о нынешнем теребнин­ском примаре Валентине Цицану. Отец Корнела в своё время тоже руководил Теребной, а потом, сделал очень много для того, чтобы вслед за ним на этот пост выбрали Цицану. Но Корнел, как мы знаем, «заболел» Усатым и однаж­ды захотел организовать в Теребне кон­церт – так сказать, в традициях партии. Никакой политической агитации, просто порадовать односельчан. Примар Цица­ну заявил, что он категорически против. Но Морару, видимо, в впрямь парень упорный – в центре Теребны всё-таки пел Георгий Цопа. Взбешённый Цица­ну в гневе наговорил кучу оскорблений в адрес всей семьи Морару. А позже многие слышали, как угрожая кому-то, примар обещал, что его оппонент «от­правится вслед за Корнелом». Вот и поговаривают люди (шёпотом и не на журналистский диктофон, разумеется) что с обыском и арестом «без примара не обошлось». Тем более, что автори­тет Корнела в сельском обществе начал расти как на дрожжах, а на носу – мест­ные выборы…

… На следующий после обыска день республиканские телеканалы раструби­ли о задержании Корнела Морару, объ­явив его «террористом», задумавшим «майдан», и не забыв добавить, что гро­зить ему может восемь лет тюрьмы. К сожалению, жена и мать «преступника» в тот момент ещё не бросили смотреть телевизор. Когда пару дней спустя Ду­митрица отправилась на консультацию в поликлинику в Единцах, ей по дороге стало плохо. И молодая женщина поте­ряла ребёнка.

Под конец нашего разговора Клав­дия Григорьевна уже не может сдержать слёз:

– У меня два сына и три внука. Я так мечтала о внучке. А теперь у Думитри­цы серьёзные осложнения, и пока никто не знает, чем всё это для неё закончит­ся. Я совсем не могу спать по ночам, всё думаю о сыне и невестке. Хорошо, что младший сын Витя постоянно в Ки­шинёве, рядом с братом. И спасибо ре­бятам из команды Ренато Усатого – мы постоянно чувствуем их поддержку…

«Визитёры», вооруженные автоматами

Мы разговариваем с Родикой Ципо­вич, женой другого политического за­ключённого из числа сторонников Уса­того – Николая Циповича, сидя в одном из кишинёвских кафе, и я вновь ловлю знакомый мне по Теребне беспомощно-растерянный взгляд:

– Вы знаете, я никогда не интересо­валась политикой, совершенно в ней не разбираюсь. Зато Коля в этих вопросах – дока, и я прекрасно понимаю, почему он решил присоединиться к партии Уса­того. Они ведь с Ренатом – близкие дру­зья с самых ранних детских лет. Пом­ню, ещё в период ухаживания, в первое время после свадьбы я поражалась их отношениям – как они всегда стоят друг за друга. Я даже завидовала этой муж­ской дружбе. И, конечно же, когда Ре­нат решил идти на выборы в Молдове, Коля не мог не поддержать его, не мог остаться в стороне.

– Николая арестовали второго декабря, когда было очевидно, что партию попросту громят. Неужели не было хотя бы предчувствий?

– Возможно, вы будете смяться, но я всегда верила, что мы живём в нор­мальной демократической стране, где невиновных в тюрьму не сажают. И вот второго числа ровно в шесть утра раз­даётся звонок в дверь. «Визитёры», во­оруженные автоматами, начали обыск с осмотра нашей машины во дворе. Я успела собрать детей (старшему, Мак­симу, двенадцать лет, младшему, Стасу, – девять) и повела их в школу.

Дети, конечно, в это утро пережи­ли серьёзный стресс. И если младший тогда ещё не очень понимал происходя­щее, то старший в течение дня забрасы­вал меня СМСками: «Что с папой?».

– Вам объяснили, что ищут?

– Насколько я поняла, в ордере было указано что-то насчёт фальшивых де­нег. Хотя я не уверена, что искали толь­ко их. В результате, забрали у нас лишь бумаги, старые блокноты и телефоны. И Колю.

– Простите, Родика, а не было со­мнения – вдруг что-нибудь из того, в чём его обвиняют, правда?

– Ни секунды. И дело даже не в том, что я лучше их всех знаю своего мужа. Но, не утерпев, я открыла в интернете скриншоты якобы переписки Коли и Ре­ната. И с первых же строк, как мне в тот момент ни было плохо, рассмеялась. Там мой муж называет своего друга детства «шеф» – люди, состряпавшие эту глупую фальшивку, абсолютно ни­чего не знают ни об их отношениях, ни о манере общения. Поверить в эту чушь невозможно.

– Что самое трудное в этом неожи­данном статусе «жены политическо­го заключённого»?

– Вы знаете, в этой ситуации я стол­кнулась как с подлостью и низостью, так и с очень добрым, даже бережным к себе отношением.

Я не самый компанейский человек, у меня два лучших друга – муж и мама. Но с тех пор, как Колю арестовали, под­ружки, приятели, даже не очень близкие знакомые постоянно звонят, пытаются куда-то меня вытащить, чтобы, значит, не сидела я в четырёх стенах наедине с тяжёлыми мыслями, предлагают по­мощь по любому поводу. Конечно, по­стоянно звонит Ренат, ребята. И всё это, честно говоря, трогает меня до слёз…

– Как чувствуют себя дети? Сколь­ко раз с момента ареста вам удалось увидеть мужа?

– Мальчиков я в ближайшее вре­мя начну водить к психологу. Старший держится, не подает виду, а младший постоянно спрашивает, когда вернётся папа. А иногда мы все трое «срываем­ся» и начинаем рассматривать семей­ные фоторграфии – именно это сильнее всего рвёт душу мне и ребятам.

Сама я уже дважды ходила на сви­дания, но мальчиков не беру с собой принципиально. Незачем их травмиро­вать.

У Коли 19 декабря был день рож­дения. Дети своими руками сделали ему совершенно шикарную открытку. Я принесла её мужу на одно из свида­ний. И впервые в жизни увидела, как этот сильный и очень смелый мужчина плачет…

Павел АНТОНОВ.

Между тем, пока нет никаких признаков того, что следствие располагает хоть сколько-нибудь серьёзными уликами на Мора­ру и Циповича (как, к слову, и на Амерберга и Григорчука). В этих условиях, бесконечно продлевать им тридцатидневный срок не смо­жет даже потерявшее всякий стыд молдавское правосудие. Словом, похоже, власть загнала себя в ловушку, из которой выйти будет совсем непросто. И еще. Неужели никто из депутатов новоиспечен­ного парламента так и не решится вмешаться в этот явно заказной беспредел властей?