Газета "Кишиневские новости"

Россия защищает внутренний рынок

Россия оказалась в аван­гарде очередного витка раз­вития межгосударственной промышленно-торговой по­литики — возврата к протекцио­низму. Вслед за второй волной глобализации (первая случилась в середине XIX века и закончилась революциями во многих странах Европы) в мире вновь наступает период осознанной государствен­ной защиты национального произ­водства.

Загадочный термин «протекционизм» в экономике означает всестороннюю го­сударственную поддержку отечественных производителей (шире — защиту внутрен­него рынка) от иностранной конкуренции. К протекционизму как форме становления внутренней промышленности в разные эпо­хи прибегали все мировые лидеры: от Ан­глии, Германии и США до Японии, Южной Кореи и Китая. Кстати, Адам Смит, сочиняя ныне хрестоматийное «Богатство народов» и настаивая в нем на свободе торговли, от­талкивался как раз от фактических резуль­татов английского индустриального покро­вительства.

Протекционизм многогранен: во-первых, это запрет на ввоз и вывоз некото­рых товаров; во-вторых, введение настолько высоких ввозных пошлин, что товар оказы­вается выгоднее произвести внутри страны, чем ввозить из-за рубежа; в-третьих, возве­дение преград на пути экспорта сырья, не­обходимого для внутреннего производства и потребления; в-четвертых, субсидирова­ние новых производств и зарождающегося экспорта; в-пятых, предоставление льгот индустриальным «смежникам», например логистическому бизнесу или банковскому (страховому) сектору.

Россия за свою экономическую исто­рию прибегала к протекционизму много­кратно, именно с этими периодами связаны наибольшие геополитические и хозяйствен­ные успехи нашей страны. Так, в 1724 г. при Петре Великом были введены, по сути, за­претительные тарифы (от 25 до 75% цены) на ввоз в страну товаров, производство ко­торых к тому времени появилось и в России. В 1767 г. при Екатерине II был установлен единый умеренно-покровительственный та­риф в 30% на большинство импортируемых товаров. В 1881–1890 гг., при Александре III, для стимулирования собственной про­мышленности пошлины повышались прак­тически по всем видам продукции, кроме того, оплата таможенных сборов должна была производиться в золотой валюте.

Порой протекционизм вводился адрес­но, не только по экономическим, но и по политическим соображениям. К примеру, по сути, внешнеторговые санкции в 1793–1801 гг. в России действовали в отношении Франции, а в 1893–1894 гг. — Германии.

Наша промышленно-торговая поли­тика часто характеризовалась излишней доверчивостью. В 1815 г. Александр I под нажимом доминировавшей в те времена Англии и под обещание открыть для России собственные рынки согласился на введение льготных таможенных пошлин на западноев­ропейские товары. Этим тут же воспользо­вались иностранцы, заполонив внутренний рынок России собственной продукцией. В результате свободная торговля со стороны Запада оказалась блефом, а в России про­изошло, как писал Сергей Витте, «полное крушение юной русской промышленности, выросшей под влиянием запретительной системы». Как итог, в 1822 г. снова были введены жесткие запретительные тарифы.

О положительных и отрицательных сто­ронах протекционизма вне пространства и времени можно долго и увлеченно рас­суждать в университетских аудиториях, но когда речь заходит о практическом развитии национального хозяйства, в голове нужно держать «школьную» событийную после­довательность: сначала огульный экспорт разнообразного сырья с обратными по­ставками продукции, изготовленной на его основе, затем протекционистская борьба за собственную промышленность и внутренний рынок (рынок сбыта), а после, когда свои производства станут конкурентоспособ­ными, постепенное ослабление тарифно-таможенной защиты. Никакого изобретения велосипеда — все это уже неоднократно случалось в мировой экономике.

Сегодня Запад, введя против нас санк­ции, фактически согласился со своими эко­номическими потерями. Убытки, впрочем, весьма условны: менее 1% ВВП стран ев­розоны. Иное дело Россия: даже по пред­варительным подсчетам, наша экономика вследствие санкций может уменьшиться на 5–6%. Что для Запада «жалкая» сотня миллиардов евро, когда на кону смена по­литических лидеров, уничтожение россий­ской промышленности, захват внутреннего рынка?

Проблемы возникнут не у ЕС или США как государственных образований, пробле­мы будут у конкретных предпринимателей с Запада — они недополучат гарантирован­ный собственными правительствами доход, полагавшийся им в виде экспортных субси­дий, доходящих до двух третей от цены тем же польским садоводам или до 90% — аме­риканским производителям курятины. Со­временный протекционизм по-европейски (по-американски): снизив тарифную защи­ту, Запад находит все новые формы реали­зации протекционизма, от введения всех новых гармонизированных стандартов (по-нашему ГОСТов) до прямой финансовой поддержки экспортеров.

В эти дни остро стоит вопрос о член­стве России в ВТО. После того как ведущие экономики мира, несколько лет назад та­щившие нас в свою «семью» чуть ли не на аркане (уж больно наш внутренний рынок лакомый), объявили против нас противоре­чащие нормам ВТО санкции, делать в этой организации нам по большому счету нечего. Мы туда, конечно, рано или поздно вернем­ся. Главное, чтоб входная дверь с петель не слетела.

Никита КРИЧЕВСКИЙ, экономист.