Газета "Кишиневские новости"

Достоевский стал для него глотком свежего воздуха

СДмитрием Нагиевым мы встрети­лись в Санкт-Петербурге насъемоч­ной площадке фильма«Клетка». Снимает его Элла Архангельская по фантастическому рассказу Достоев­ского «Кроткая», правда, в вольном изложении Юрия Арабова.

Популярный телеведущий и актер полу­чил неожиданную для него роль Мозера, че­ловека опасного и изощренного, ростовщика, про которого у Достоевского сказано одной строкой, а здесь целая роль. Дмитрий выхо­дит из гримвагена после небольшого отдыха, направляется на съемочную площадку — в старинный особняк, изрядно изъеденный временем.

— Вы согласны с представителями «новой драмы», которые говорят: «Сколь­ко можно ставить Чехова? Не пора ли его положить на полку, дать ему возможность отдохнуть?». К Достоевскому это тоже применимо?

— Вы абсолютно правы. Делать очеред­ную, пятисотую, версию пускай и хорошего произведения Достоевского, Тургенева или Чехова, на мой скромный взгляд, бессмыс­ленно и беспринципно. Но следует разли­чать, когда фильм или спектакль создаются добротно и добросовестно, не в угоду моде. Это одна история. И совсем другая, когда люди размышляют: а не взяться ли мне за До­стоевского? — Так, а сколько у тебя денег? — Ну не так много. — А какие у тебя мысли? — Ну тоже не так много, зато Достоевский. В таком случае это отвратительно. А если все, как у нас, делается с умом и вкусом… Мне-то ка­жется, что художественный руководитель на­шего проекта Юрий Арабов имеет все шансы называться живым классиком. Тогда почему бы и не затеять всю эту историю? «Клетка», возможно, и не самое новое прочтение До­стоевского. Оно может получиться или нет. В любом случае это свое прочтение, хотя бы попытка плюнуть в вечность.

— Вы играете героя нашего времени?

— Я не играю героя наших дней. Я при­думал себе некую историю. Хотя не стоит о моем герое говорить слишком серьезно. Это не такая большая величина в данном полотне. Есть артисты, которые делают в этой картине гораздо больше, чем я. Давайте смотреть на них.

— Тем не менее вы, будучи занятым и востребованным человеком, популярным телеведущим, высвободили время для участия в этой картине. Что в таком случае было решающим?

— Имена. Арабов, Достоевский — в такой последовательности. Элла Архангель­ская. А те несколько добрых слов, которые после просмотра рабочего материала сказал обо мне Александр Сокуров, стали очень при­ятным бонусом.

— А чего вы хотите? Вам важно некое высказывание?

— Я могу вам много чего наговорить, но боюсь скатиться в лицемерие. Если разобрать все по косточкам, может оказаться, что это просто мое актерское тщеславие.

— Что же в этом плохого? Оно и долж­но быть у актера.

— Значит, это оно и есть. Ничего подоб­ного я давно не делал. Нет, наверное, честнее сказать, что никогда не делал.

— Важно вырваться за пределы того, что происходит каждый день?

— Что касается попсового кино, я сказал уже практически все, что можно в нем сказать. «Клетка» для меня как глоток воздуха, хотя не могу сказать, что отношусь к этой работе се­рьезнее, чем к тому, что делаю в «Физруке» или сериале «Два отца и два сына». Я везде стараюсь работать одинаково честно.

— Не чувствуете предвзятого к себе отношения из-за того же «Физрука», уча­стия в телешоу?

— Нет. Это к разговору о своем мужском или немужском понимании места в жизни. Я никогда не позволяю чувствовать к себе предвзятого отношения. С младых ногтей.

— Что значит не позволяете? И спра­шивать не будут! Шлейф предыдущих ро­лей не убрать.

— Значит, у людей получается хорошо скрывать свое предубеждение. Я ни­чего такого по отношению к себе не заметил. Если можно говорить о не­коей предвзятости, то только до той поры, пока ты не начал работать. Берешься за дело, и предвзятое отношение либо разрастается в геометрической прогрессии, либо сходит на нет, если ты выдаешь качественный продукт. Я пытаюсь его выдавать. Никакие слова не убедят людей в том, что ты хоро­ший актер, если ты плохой.

— Плотная работа с До­стоевским оказала на вас влияние?

— Я слишком взрослый дядя, чтобы на меня оказывал влияние сценарий фильма. Меня, может быть, и приглашают из-за того, что я сам могу ока­зать некое влияние. Если к сорока годам с большим хвостиком ты все еще поддаешься влиянию, значит, у тебя нет своего стержня. Хороший или плохой — он должен быть.

— Талантливый у вас сын, Дмитрий. После премьеры фильма «Бригада. На­следник», где Кирилл убедительно сыграл одну из ключевых ролей, хотела даже по­дойти к вам и поздравить.

— Спасибо. Приятно слышать такие сло­ва. Кирилл сейчас приедет сюда.

Разговор наш прерывают. Ассистент ре­жиссера начинает активно жестикулировать, показывая мне, что пора заканчивать разго­вор. Дмитрию надо входить в кадр.

А уже на следующий день в Санкт- Петербурге прошла премьера фильма «Кухня в Париже», на которую Дмитрий не пришел. Все внимание было приковано к его партнеру по фильму — французскому актеру Венсану Пересу, который специально приехал из Па­рижа. В Петербурге его одолевали вопросами о том, как он, секс-символ Европы, снимал­ся с секс-символом Российской Федерации Дмитрием Нагиевым и что чувствовал при этом. Перес, понятное дело, ничего об этом и не подозревал. И почему-то заговорил о Достоевском и его «Преступлении и нака­зании». Видимо, знакомство с Петербургом так подействовало на него. «Мне очень нра­вится одна фраза из Достоевского, — сказал Венсан Перес, — я не помню, кто именно ее сказал и в каком произведении. Но смысл в том, что русское сердце такое же большое, как сама страна».

Светлана ХОХРЯКОВА.