Газета "Кишиневские новости"

Боевики «Правого сектора» нарушили пасхальное перемирие. Четверо погибших

Радикалы из «Правого сектора» ночью, подло, невзирая на свя­той праздник, напали на пост безоружных ополченцев в поле между поселками Балбасовка и Шидловка рядом со Славян­ском.

Людей расстреливали в упор. А когда поселковые пацаны бросились бежать в сторону дома, засевшие снайперы открыли по ним огонь.

Наш специальный корреспондент передает с места событий.

На крайнем посту, который перекрыва­ет дорогу на Славянск, пахнет гарью. Лагерь ополченцев — это выстроенные пирамидой покрышки от машин. Внутри закутка — до­горевший костер, сиротливо брошенный металлический щит. Эти резиновые ворота — клешни и должны были стать преградой для проезжающих в город машин. На одной стороне баррикад укреплен российский флаг, на другой — флаг ВДВ.

— Мой сын стоит на этом посту с пер­вых дней, — говорит учительница начальных классов Ольга Луговенко. — Думаете, с чем они стоят? Открутили у стола ножки, с этими «дубинками» и стоят. Такие вот «сепарати­сты», которых ночью расстреливали в упор.

У обочины стоит женщина в черном плат­ке. У нее ночью погиб муж, который работал водителем автобуса, возил детей в школу.

— Сережа пошел дежурить на блокпост вслед за нашими сыновьями, Русланом и Максимом, — говорит Елена. — Я его упра­шивала: «Не ходи». Муж меня убедил: «Я пой­ду детей защищать. Тебе же так будет спо­койней». Это же мой Сережа уже в возрасте был, ему исполнилось 56 лет, а в основном на посту дежурили дети.

Около импровизированного лагеря ополченцев стоит мужчина. Это Антон, которому чудом удалось вырваться из ог­ненной ловушки. Он поправляет гвоздики, которые в память о погибших принесли жители Славянска. Потом укрепляет древ­ко знамени. После долгой паузы начина­ет вспоминать жуткие события минувшей ночи. Ради ребят. Ради тех, кто положили жизни, чтобы не пропустить радикалов в спящий Славянск.

— Это была пасхальная ночь. Многие ехали в гости к своим родственникам. Мы стояли, проверяли проезжающие маши­ны, чтобы к нам в Славянск не завозилось оружие. Нас было около 20 человек. Един­ственное укрытие у нас было — это пирами­да, сложенная из шин, и два металлических щита. У нас было три автоматчика.

В подъехавших четырех машинах не было ничего подозрительного. К ним первым вышел автоматчик, дядька Пашка, ветеран-«афганец», который ходил на протезе. По­дошел, по-доброму попросил показать ба­гажник машины, ствол автомата у него был направлен вниз. Попросил их выключить свет фар, но они эту просьбу проигнориро­вали. Потом подкосили нашего постового и начали в упор расстреливать блокпост. Нам просто повезло, что как раз к посту подъе­хал патруль, который объезжал по кругу все «точки». Ребята, имеющие боевой опыт, про­веряли, как проходят дежурства. К нам они подъехали в третьем часу ночи. Если были не эти три автоматчика, всех бы 20 безоружных человек, что были на посту около Балбасов­ки, сейчас были бы трупами. Мы просто ста­ли бы пушечным мясом.

Ребята-автоматчики заняли оборону, чтобы салаги могли отойти. Когда пацаны бросились бежать по полю в сторону по­селка, по ним засевшие снайперы открыли огонь на поражение. Ополченцев уже ждали. Снайперы заранее заняли позиции, они го­товы были «принять» наших ребят. Вся эта кровавая мышеловка была продумана за­ранее. Задача была уничтожить пост и, воз­можно, двинуться в Славянск к исполкому.

— Посмотрите на этот бетонный блок, — показывает Антон на глыбы рядом с до­рогой. Бетон весь изрешечен пулями. — Я тут лежал, меня снайпер достать не мог и просто лупил по верху этого блока. Мы ведь в течение часа ползли вдоль посадки, — по­казывает ополченец на высаженные вдоль дороги деревья. — Нас все время держали на мушке. Это была настоящая провокация. Они ехали нас целенаправленно убивать. При этом они, нелюди, прекрасно знали, что тут стоят безоружные люди, пацаны. Над нами еще днем кружили «вертушки», они за­ранее «пробивали» наши позиции и количе­ство ополченцев на посту.

— Ваш пост самый крайний, вас не со­бирались усиливать в эту ночь?

— Вообще-то нет, было объявлено о перемирии. Патруль к нам приехал, сказал: «Насчет сегодняшней ночи можете не пере­живать. Сегодня ничего не будет. Пасхаль­ная ночь, есть договоренность».

В то же время стоящие около сгоревших машин мать с сыном рассказывают, что на­кануне они были в соседнем Изюме и одна женщина их предупредила: «Вы же из Сла­вянска, ходят разговоры, что в вашем городе хотят устроить «кровавое воскресенье».

Теперь они каются, что не предупредили кого надо, просто не могли поверить, что это окажется правдой.

— Сколько было нападавших?

— Их было около 30–40 человек, все в камуфляже. В четырех машинах они были набиты как селедки в бочке. Сидели даже в багажнике. Плюс снайперов человек 5, об­стреливали со всех сторон. Это была охота. И безоружные люди стали для них дичью.

Один из местных жителей показывает, что он нашел на месте трагедии: «Это чека от гранаты, патроны от автомата Калашникова калибра 5,45, 7,62, это гильза от «Люггера», то есть оружия, которое не состоит на воору­жении украинской армии».

Стоящие рядом ополченцы подтверж­дают, что нападавшие из «Правого секто­ра» были вооружены очень хорошо. При них были приборы ночного видения амери­канского производства, пластит, дымовые шашки. Около машины были найдены карты на основе аэрофотосъемки.

— Сколько удалось убить правосеков? — спрашиваю я у Антона.

— Мы не могли поднять головы, чтобы посмотреть, что происходит. По нам долби­ли и долбили. Снайперы нас взяли в кольцо, оцепили, не давали нам войти в поселок. Мне кажется, у нападавших погибло несколько человек. Одного сожгли в машине. Ранено­го они успели утащить, когда отступали. Вон, смотрите, лежит окровавленная фуражка. Наши ополченцы говорят, что такие голов­ные уборы носят члены «Правого сектора». Говор у них был чисто бандеровский.

От сгоревших двух машин, «Мицубиси» и «Ниссана», на которых прибыли боевики, остался только один металлический скелет. Четко видны номера днепропетровского ре­гиона.

— Машины, скорее всего, ворованные, — говорит Антон.

— Как вам удалось их поджечь?

— Человек наш просто успел бросить «коктейль Молотова», за что чуть не попла­тился жизнью. Пуля прошла по самой макуш­ке, черканула, оставив 6-сантиметровый по­рез на голове.

— Кто это был?

— Есть у нас один отчаянный человек. Называть его имя сейчас будет лишним.

— Можете рассказать о погибших с ва­шей стороны?

— Это дядька Пашка. Второй — отец моего друга, дядя Сережа. Еще один, почти ребенок, паренек 22 лет. Он первым шагнул с поля в сторону поселка, его «снял» снай­пер. Мы сразу залегли, другу рядом пробило пятку. У меня ни царапины, просто повезло.

— Удалось отследить нападавших, куда они уехали?

— Видели их на Черкасском, на Зна­менке, за переездом, они две оставшиеся машины облепили, еле держались на них. И пусть из них только попробует кто-нибудь сюда вернуться. Это наша земля. И прави­тельство, которое пришло к власти неза­конным путем, мы не признаем. Теперь они хотят нас удавить, не бывать этому. Донбасс — это сердце Украины, и мы его не отдадим.

Местный житель Илья говорит, пиная остов сгоревшей машины: «Теперь ясно одно: или они нас, или мы их. Это война. И какие могут быть переговоры с хунтой?»

Светлана САМОДЕЛОВА, г. Славянск.

P.S. Вечером в воскресенье стало из­вестно, что в больнице скончался еще один оборонявшийся.