Газета "Кишиневские новости"

Александр Захарченко, руководитель донецкого подразделения харьковского «Оплота», дал интервью нашему обозревателю

В здании Донецкой обладминистрации находится множество са­мых разношерстных людей и организаций. Самая известная среди них — «Оплот», на которую во время недавних киевских событий сторонники Майдана наклеили ярлык «контрреволюционеров». Тогда оплотовцы участвовали в акциях против тех, кого они называют бандеровцами. Те­перь контрреволюционеры превратились в революционеров и активно участвуют в «русской весне» на юго-востоке. «Оплот» занимает один из этажей обладминистрации, вход на который закрыт для посторонних. Среди всех «боевых» структур донецких повстанцев бойцы «Оплота» вы­деляются хорошей подготовкой и дисциплиной. Эта таинственная и за­крытая организация была создана в Харькове в 2010 году, ее руково­дитель Евгений Жилин после победы Майдана был вынужден бежать в Россию. Мне удалось поговорить с лидером донецкого «Оплота» Алек­сандром Захарченко.

— Что представляет собой «Оплот»?

— Это спортивно-общественная орга­низация. Мы боремся за здоровый образ жизни. Бойцовский клуб, спорт, боевые ис­кусства.

— Каковы идеологические принципы «Оплота»?

— Это единый русский мир, православ­ная вера и, самое главное, — свобода выбо­ра. Мы хотим жить свободно и сильно, если коротко.

— Структурно вы подчиняетесь харь­ковскому руководству своей организа­ции?

— Да. Наш лидер Евгений Жилин в дан­ный момент находится в России.

— Кто вы по профессии?

— Техник-электромеханик 6-го разря­да.

— Сейчас работаете?

— Так получается, что уже не работаю.

— Я слышала, что некоторых ваших соратников арестовали.

— Очень многих. Но в Донецке — бог миловал.

— Какую роль вы играете в нынешних событиях?

— В настоящий момент «Оплот» — са­мое боеспособное подразделение Донецка. Стараемся поддерживать порядок в этом здании и в городе.

— Говоря о «боеспособности», вы имеете в виду, что умеете обращаться с оружием?

— Это военная тайна. Но хочу сказать, что на Украине сейчас модно иметь оружие. Это уже, как говорят, тренд. Если у противо­положной стороны есть оружие, то по идее оно должно быть и у нас. Они пошли, по­гуляли, сожгли администрацию — мы тоже сходим пожжем. Но мы ничего не жжем, к счастью. Они митингуют — и мы сходим по­митингуем. Они нас обучили всему. Они нас научили, что нужно делать «коктейли Моло­това». Правда, мы их умеем делать лучше, качественнее и дешевле. Мы могли бы их даже в этом вопросе проконсультировать.

— Откуда у вас такие навыки?

— У нас такой город. Исторически в этих местах было «дикое поле», здесь всегда жили отчаянные люди. Помните приказ Гит­лера: «моряков и шахтеров в плен не брать?» У нас были славные предки — надеюсь, мы будем их достойны.

— Сколько членов «Оплота» в Донец­ке?

— Военная тайна.

— Сотни, десятки?

— Роты, взводы, батальоны.

— Вы участвовали в событиях в Киеве во время Майдана?

— Военная тайна.

— У вас очень много тайн.

— К сожалению, время такое.

— Бойцы, которых мы видим в касках, ма­сках, с битами, — это все члены «Оплота»?

— Не все. В «Оплоте» очень жесткий от­бор. У нас дисциплина, у нас практически нет курящих, кроме пяти человек.

— А пьющих?

— У нас во время боевых действий — су­хой закон. После вчерашнего штурма Сла­вянска мы перешли на военное положение.

— Ваши люди были вчера в Славян­ске?

— Военная тайна.

— Но информацией вы, видимо, вла­деете. Что там произошло?

— Операция украинской армии вместе со спецподразделениями и всеми остальны­ми участниками провалилась. Регулярная и нерегулярная армия, которая вчера пыталась штурмом взять Славянск, город не взяла. На сегодняшнее утро весь Славянск находится под контролем местного населения.

— Какие подразделения были с укра­инской стороны?

— Проще сказать, кого там не было. Не было мотострелков, связистов. Там была На­циональная гвардия, СБУ…

— «Правый сектор» там был?

— Судя по тому, что они вывесили на своем сайте информацию, что у них двое убитых, они там были. От СБУ участвовала киевская «Альфа», у них вроде бы один уби­тый.

— С вашей стороны потери есть?

— Один убитый. Но точной информаци­ей по потерям я не обладаю. По городу ездят два «Мерседеса» и «шестерка» без номе­ров, стреляют в людей. Одна из этих ма­шин подъехала к остановке общественного транспорта и обстреляла горожан, которые там стояли. Информации о пострадавших у меня нет.

— Как вы относитесь к ультиматуму властей Украины о сдаче оружия?

— Я эти власти не признаю. Я законо­послушный гражданин, и сегодня легитим­ный президент Украины — это Виктор Януко­вич, как бы мы лично к нему ни относились. Это нелегитимная власть, но она требует, чтобы мы ей подчинялись. Юридический казус. И не хотим мы референдума 25 мая. Если назначить референдум на 25 мая, то 26-го весь мир узнает, что выборы прези­дента Украины на юго-востоке состоялись с бешеной явкой. Поэтому референдум дол­жен пройти до президентских выборов. Мы не хотим участвовать в выборах 25 мая. А если они держат почти 8-миллионный регион Украины за дураков, то это их проблемы. Мы просто очень долго молчали. Донбасс — это Гулливер, который спит, а вокруг него бега­ют лилипуты. Вот рука зашевелилась — это металлурги поднялись. Потом вторая — это шахтеры. Если Донбасс поднимемся, места всем будет мало.

— Киев объявил против вас армей­скую операцию. Вы не боитесь?

— Не боятся только дураки. Но бояться и трусить — это разные вещи. Мы не трусим.

— Какие-то движения войск проис­ходят?

— Да здесь их полно. Мы же не запре­щали передвижение войск.

— Вы ждете штурма?

— Готовимся. Но надеемся, что ума хва­тит его не начинать.

— Если начнется штурм, пожар в зда­нии, многие просто не успеют отсюда выйти…

— Но сюда очень многие и не зайдут. И некоторые из тех, кто сюда будут подходить, не смогут выйти с площади. Мы же не дура­ки, чтобы всем сидеть в этом здании. Спи­ны у них будут открыты. И милости просим, пусть заходят.

— Говорят, здесь есть подземный ход?

— И не один, но мы их все забаррика­дировали.

— Как вы взаимодействуете с народ­ным ополчением?

— Мы понимаем, что с военной точки зрения это здание — мышеловка. Но мы все же сюда зашли и сказали, что будем выпол­нять функции по охране и обороне этого зда­ния, готовы сотрудничать со всеми. Когда нас просят, выделяем своих людей на опе­рации. Мы не претендуем на власть, пусть они ее делят как хотят.

Марина ПЕРЕВОЗКИНА,Донецк