Газета "Кишиневские новости"

Чего на самом деле добивается Россия на Украине

Хотят ли русские войны? Драмати­ческие события первых дней весны 2014 года поставили этот вопрос во весь его гигантский рост. Случилось то, что еще месяц назад казалось аб­солютно невозможным. Владимир Путин попросил и получил парла­ментскую отмашку на использова­ние российских войск на территории Украины.

Все последние дни и недели западные политики и СМИ трубили о планах Москвы аннексировать Крым. Неужели они оказались правы? Нет, я не верю, отказываюсь в это ве­рить. Я верю в другое: Россия официально становится участником украинской внутри­политической драмы не для того, чтобы вос­пользоваться трудным положением соседа и «каннибализировать» его дом. Россия хочет помочь соседу выйти из невозможно трудной ситуации, в которой он оказался.

«Решение о вводе российских войск на территорию Украины на данный момент не принято и, вполне возможно, не будет приня­то вообще, — заявил мне утром в воскресенье высокопоставленный член свиты ВВП. — За­чем же тогда Путин обратился за разрешени­ем на использование войск в Совет Федера­ции? Затем, чтобы в любой момент иметь в своих руках полный арсенал всех возможных средств. От этих скотов — украинских правых радикалов — можно ожидать чего угодно. Главное, чтобы они не начали стрелять в граж­данское население в Харькове, в Луганске, в Крыму. Предотвращение чего-то подобного — единственный мотив наших действий. Планов присоединять к себе Крым у России нет».

Звучит трезво и совсем не воинственно. Но принятое ВВП решение все равно является одним из его самых дерзких и судьбоносных поступков на посту президента. Последствия действий Кремля в эти дни — и уже пред­принятых, и тех, что только предстоит пред­принять, — будут самым прямым образом отражаться на судьбе нашей страны годы и десятилетия вперед. Владимир Путин взял на себя чудовищный объем ответственности. На карту поставлено и место ВВП в истории, и благополучие всех без исключения граждан РФ.

Впрочем, был ли у ВВП иной выбор, кро­ме принятия решения той или иной степени судьбоносности? С моей точки зрения, нет. О разумности или целесообразности тех или иных конкретных шагов можно и нужно спо­рить. У меня вызывает сомнение очень и очень многое, включая целесообразность путинско­го обращения в Совет Федерации. Но в целом Россия не по своей вине оказалась в ситуации навязанного и вынужденного стратегического судьбоносного выбора.

В 1961 году влиятельный британский по­литик маркиз Солсбери ввел в политический сленг новое выражение. Описывая мини­стра колоний Йэна Маклеода, он назвал его «слишком умным наполовину» — человеком, который так упивается своей хитростью, что обманывает в первую очередь сам себя.

То же самое, с моей точки зрения, можно сей­час сказать и про украинскую политическую элиту, и про политику Запада на украинском направлении. «Соревнование по метанию бу­лыжников в стеклянном доме» — затея смер­тельно опасная в любой стране. Но в Украине она опасна вдвойне или даже втройне. Стра­на слеплена из кусков, которые иногда имеют больше общего с соседними странами, чем друг с другом. Управлять таким государством можно только на основе компромисса.

Вместо этого в Киеве мы видим триумф «человека с ружьем». Старая конституционная власть свергнута и растоптана. Новая власть не просто обладает сомнительной легитим­ностью: парламентарии проштамповали все нужные решения, опасаясь за свою жизнь и жизнь своих близких.

Новая власть в Киеве слаба и заискивает перед радикалами. Людям с мышлением го­ловореза униженно предлагают высокие го­сударственные должности. Например, лиде­ра «Правого сектора» Дмитрия Яроша просят стать заместителем секретаря Совета наци­ональной безопасности и обороны Украины. В структурах центральной власти возникает чудовищный перекос. Украина поделена на запад и восток. А влияние в столице имеют только представители запада. Создаются все условия для блицкрига радикалов на прежде не подконтрольный им восток.

Беспокоит ли это США и ЕС? Если да, то ни Вашингтон, ни Брюссель этого не по­казывают. Если смотреть в корень, то в ходе нынешнего кризиса американцы и евро­пейцы подчинили свою политику одному- единственному принципу: все, что плохо для России и близких ей украинских регионов, хорошо для всех остальных.

Украинские радикалы грубо нарушают соглашения, гарантами которых выступили США и ЕС? Не беда, такое случается, живем дальше! Новое правительство в Киеве созда­ется если не под дулом автоматов, то уж точ­но под диктовку вооруженной толпы? Тоже не беда. Чего не сделаешь ради евроатлантиче­ского выбора Украины!

Все это, видимо, делается с расчетом: Россия ничего не сделает. Россия годна толь­ко на выставление очередного негодующего пресс-релиза на сайте МИДа. Но, как и в слу­чае с грузинской войной 2008 года, «западные партнеры» Путина недооценили степень его «отмороженности» — в хорошем смысле это­го слова.

Русский медведь терпел, когда его гру­бо обзывали. Русский медведь терпел, когда его дергали за хвост и кидали в него камни. Но когда в русского медведя стали тыкать раска­ленными металлическими прутами, наш «на­циональный символ» начал действовать.

Не выйдут ли эти действия нам боком? Хотел бы сказать — нет. Но реализм застав­ляет меня сказать: не исключено. Возмож­ное благородство или оправданность моти­вов — это в политике вещь второстепенная. Единственное, что имеет значение, — это ре­зультат действий. Именно поэтому у меня нет эйфории от того, что Путин отказался безро­потно принять грандиозное геополитическое поражение России, которое нес нам Евромай­дан. Вместо эйфории у меня огромное бес­покойство: не наделаем ли мы в пылу «битвы за справедливое дело» глупостей и ошибок?

«В момент крайнего обострения ситуации Путин всегда серьезно все обдумывает, что­бы не наделать глупостей. Он идет на жесткие меры только тогда, когда других вариантов нет», — прокомментировал мне эти опасения собеседник в Кремле.

Хочется верить. Пока ситуация очень опасная. И чтобы она стала менее опасной, важно, чтобы российская угроза применить силу по максимуму осталась только угрозой, стимулом к решению всех проблем иным спо­собом. Россия должна четко акцентировать свои намерения: мы не собираемся никого завоевывать, мы собираемся лишь не допу­скать кровопролития.

Украинский кризис должен как можно бы­стрее закончиться на основе компромисса — не бумажного, как было прежде, а настоящего. Компромисса, за нарушение условий которо­го виновник крепко получит даже не по шапке, а по более чувствительной части тела.

Украинский кризис должен закончиться без «территориальных приобретений» для РФ. Да, России необходимо сохранить в Крыму свой флот. Да, необходимо защитить жизнь и права жителей украинского востока. Но, делая все это, гнать от себя прочь мысли «отщипнуть себе кусочек Украины». Технически мы, на­верное, это можно сделать. Но в этом случае вся остальная Украина превратится в нашего исторического врага. Не хочу этого кошмара. Россия должна быть для Украины гарантом и другом, а не завоевателем и врагом.

«Хотят ли русские войны? Спросите вы у тишины, над ширью пашен и полей, и у берез и тополей… Да, мы умеем воевать, но не хотим, чтобы опять солдаты падали в бою на землю горькую свою. Спросите вы у матерей, спро­сите у жены моей, и вы тогда понять должны, хотят ли русские войны» — эти строки Евгений Евтушенко написал в 1961 году. В марте 2014 года они по-прежнему актуальны на 100%.

Михаил РОСТОВСКИЙ.