Газета "Кишиневские новости"

Как будет проходить опознание жертв катастрофы?

Сбор останков погибших в ката­строфе самолета Ан-148 займет около недели, заявила глава Минздрава Вероника Сквор­цова. Найденные фрагменты тел пассажиров, по ее словам, отправят в Москву в судебно- медицинский морг для опознания с помощью генетической экспер­тизы. Как происходит опознание погибших в авиакатастрофах и в каких случаях проводится ДНК- исследование, рассказал завка­федрой Первого московского государственного медицинского университета им. И.М.Сеченова, член-корреспондент РАН Юрий ПИГОЛКИН.

— После того как собрали все кусочки тел, происходит их сортировка. Если можно сопоставить их по полу, возрасту, конститу­ционным особенностям, национальности и прочим признакам, они распределяются по этим признакам. Затем, если из них удалось собрать тело человека, более-менее прием­лемое для опознания, проводится косметиче­ская обработка для того, чтобы родственники могли его узнать. Например, если есть рана лица, ее зашивают, покрывают гримом. Ино­гда, чтобы несколько снизить психологическое воздействие процедуры опознания, сначала родственникам могут показать видеонарезку. Если они увидели на видео что-то похожее, знакомое, их подводят уже непосредственно к объекту исследования, где уточняется — он это или не он. Но помимо тех фрагментов, что можно сопоставить, бывают такие, которые никак нельзя макроскопически соединить с какими-то другими частями. Тогда эти кусочки берут на молекулярно-генетическое исследо­вание. Одновременно делают такие же иссле­дования родственников.

— Какие родственники для этого под­ходят?

— Подходят все родственники. Но чем ближе родство, тем ближе генотип погибше­го человека, его проще определить, и вероят­ность определения выше.

— Сколько времени нужно экспертам, чтобы провести все исследования?

— Это зависит от объема исследований, но, как правило, такая работа проводится в течение месяца.

— У моих знакомых был случай, когда родители после авиакатастрофы опознали своего сына и даже начали его хоронить. А в разгар похорон сын явился невредимым: оказалось, что он уступил свое место другому пассажи­ру, который спешил. Но ведь родите­ли опознали погибшего, даже родинки совпали. В случае, если родственни­ки опознали труп, все равно делается ДНК-экспертиза?

— Если люди стопроцентно опознали погибшего, то, конечно, можно не делать. Но нельзя отменить психоэмоциональный фактор. А потом, живой человек сильно от­личается от погибшего — по цвету кожи, по глазам, по вертикальному и горизонтально­му положению. Люди могут ошибиться, таких случаев достаточно. В каждом случае реше­ние, назначать или не назначать генетическое исследование, принимает следователь.

— А родственники могут настоять на его проведении?

— Желание родственников в данном случае вторично. Авиакатастрофа — это уго­ловное происшествие, в рамках которого возбуждается уголовное дело. И здесь полно­стью командует следователь, который стара­ется сделать все, чтобы все были опознаны. Если он в чем-то сомневается, то выносит постановление о назначении молекулярно- генетической экспертизы.

— А если такая ситуация: есть разроз­ненные останки, а родственников нет, не с чем их сравнивать. Каким образом экс­перты могут точно установить, кому они принадлежат?

— Никаким. Я как раз сейчас пишу слу­жебную записку о том, что России необходим цифровой банк ДНК-данных по всем гражда­нам. У нас есть закон о геномной дактилоско­пии, согласно которому преступников, заклю­ченных ДНК-типируют. А вот общих данных по всем гражданам нет. Раньше судмедэкспер­тиза могла хоть какие-то данные накапливать, а сейчас и это устранили. Нужно сделать так, чтобы люди могли сдать кровь, которую поло­жили бы в банк и хранили. Картина генотипа человека никому не повредит.

— Многие, думаю, побоятся: мало ли, начнутся фальсификации.

— Чего бояться? Если это попадет в пра­воохранительные системы, то они, возможно, и смогут как-то этим вертеть. Но если это все будет в медицине, то опасности я не вижу. Сейчас такие технологии, что все данные могут храниться в «облаке», а любое проник­новение в эту информацию оставляет след. И цифровая информация, которая витает в «облаке», никуда не денется.

Лина ПАНЧЕНКО.