Газета "Кишиневские новости"

Следователь, разоблачивший Чикатило: «Это может быть начитанный мальчик, воспитанный на книгах»

Широкий резонанс вокруг дела ангарского маньяка, ко­торый недавно сознался в 60 новых убийствах, показал, что общество не может оставать­ся равнодушным к подобным зверствам. Тысячи статей, сот­ни тысяч комментариев в Сети и долгие вечерние обсуждения на кухнях по всей стране мож­но аккумулировать в один во­прос: почему обычный чело­век превращается в серийного убийцу? Ответить на него попытался Владимир КАЛИ­НИЧЕНКО — быв­ший следователь по особо важным делам при Гене­ральном прокуро­ре СССР. В своей работе он не раз встречался с маньяками лицом к лицу, в том числе с печально извест­ным Чикатило, а все громкие дела так или иначе попадали на его рабочий стол.

— Владимир Иванович, когда вам впервые пришлось иметь дело с манья­ком? И почему именно этой части своей работы вы посвятили несколько книг?

— Когда я начинал работать в 70-х, в районной прокуратуре Запорожья, о сек­суальных маньяках еще никто и не слы­шал. В те годы мне попалось дело: была убита молодая девушка. Ее изнасиловали в извращенной форме, вспороли живот и перерезали горло. Тогда я понял, что, скорее всего, в районе орудует сексуаль­ный маньяк, и стал поднимать все старые нераскрытые дела, похожие по почерку. Вскоре я наткнулся на два уголовных дела. Оба в Бердянске. Оба уже с приговорами. В одном случае тоже была убита и изнаси­лована девушка — за это посадили невме­няемого. Во втором — за двойное убийство приговорили человека к расстрелу. Поняв, что это дело рук одного человека, я практи­чески пошел наперекор своему начальству, так как к тому времени в этих делах была поставлена точка, и никто не был заинте­ресован в новых поисках преступника. Но я настоял, и злодей был пойман. После этого я увлекся такой сложной и неоднозначной темой, как сексуальные преступления.

— Чем отличается такой вид престу­плений от «обычных»?

— Сексуальные извращения — это фор­ма психического заболевания, то есть изме­нение направленности полового влечения на бессознательном уровне. Литературы про них очень мало, и до середины XX века они не составляли проблемы для России. Вы даже не представляете, сколько видов сек­суальных извращений: педофилия, герон­тофилия, зоофилия, некрофилия! Но всем им свойственна невменяемость, у которой два критерия: неконтролируемость самих позывов к действиям и невозможность ими управлять. Сексуальные преступления — самые труднораскрываемые, потому что человек готовится к ним. Тщательно приду­мывает. Опять-таки, если взять разбойное нападение, все равно награбленное придет­ся где-то реализовать, то есть преступнику нужно будет взаимодействовать с другими людьми, оставаться в тени не получится. А тут все происходит тет-а-тет, и жертва ред­ко остается жива. Притом маньяком может оказаться и плотник, и врач, и следователь — да кто угодно!

— Насчет «кого угодно» — расска­жите подробнее: как выглядит маньяк? Опишите его психологический пор­трет.

— Растет парень, обычно не очень красивый. Появляются прыщи, еще какие-нибудь «прелести», от этого неуверен­ность с девочками. А когда наконец-то происходит контакт с женщиной, то из-за психологических барьеров он выходит неудачным. На и так эмоционально неста­бильного парня обрушивается презрение, у него уже начинает нарастать к девушке неприязнь. Далее он пытается избежать от­ношений со знакомыми — начинает созре­вать мысль получить контакт с неизвестной ему женщиной. Возникает необходимость нападения. Одно, второе, третье — снача­ла проходят неудачно. Он вооружается. И вот он затаскивает жертву в укромное ме­сто, раздевается… А у него не получается! Представьте бурю его эмоций: вот она уже даже не сопротивляется! У него рождает­ся жуткое чувство ненависти. Он ранит ее ножом — и в это время происходит оргазм. Он в ужасе, но продолжает измываться. Отрезает ей грудь. Второй оргазм. Все. На уровне бессознательного рефлекса это поведение закрепляется в его голове. Мы получаем готового садиста.

Так и с другими извращениями. Если маньяк испытывает половое удовлетворе­ние с трупами, то он ради этого раскопа­ет могилу; если только когда агонизирует жертва, то он будет душить; если он садист — пойдет на любые сделки с совестью, что­бы резать и убивать.

— Есть же, наверное, что-то, что влияет на становление маньяка? Не все же ими вырастают!

— Это может быть начитанный мальчик, воспитанный на книгах. Но у него произошел сдвиг, и мы получили зверя. Например, Слив­ко в юношестве увидел ДТП с погибшим ре­бенком. Кровь, переломанные руки… И у него возникло возбуждение. После этого, работая учителем, он увлекал детей видеосъемкой, обещая сделать фильм про пионеров. Купил камеру и снимал, как расчленял детей и как они агонизировали в петле. Когда я просма­тривал эти пленки, я заметил, что после по­вешения очередного мальчика он бежал из кадра, расстегивая штаны. Сами понимаете — чтобы что успеть…

Хотя у будущего маньяка может быть и плохое образование. Антисоциальное пове­дение окружения способствует появлению отклонений. Например, когда люди попадали в колонию за изнасилование — таких назы­вали «взломщиками мохнатых сейфов», — их сразу опускали. Они не могли есть за одним столом с другими заключенными, спали у туалета… У них ломалась психика, и очень многие из них перерастали в серийников. Это часто бывает, но не обязательно.

— Встреча с маньяком — это 100%-ный летальный исход? Как можно спа­стись? Есть ли «проверенные» спосо­бы?

— Был такой сексуалист по фамилии Шкрипко. Он совершил свое первое убий­ство вместе с глумлением над трупом, на­нес множество ножевых ранений. Стало понятно, что у нас в Запорожской области появился сексуальный маньяк. Мы ждали следующего преступления. Спустя не­сколько месяцев была убита нянечка дет­ского сада. Мы начали поиски, допустив, что некоторые нападения могли не закон­читься смертью жертвы. Пытались узнать, кто мог остаться в живых. Вскоре нашли ночного сторожа — женщину. Когда пре­ступник напал на нее, она его уговорила не убивать и поклялась, что никогда его не вы­даст. Но женщины все равно болтают, так что мы на нее вышли. При­шлось дать гарантию, что она не будет проходить свидетелем по делу. Она согласилась походить с оперативниками по ули­цам города и увидела своего мучителя. Его сразу же повязали. Он оказался ко всему про­чему зоофилом: в день расправы над нянечкой он изнасиловал и убил лошадь, подру­бив ей ноги…

Конечно, слу­чаются нападе­ния неудачные, то есть маньяку что-то помешало либо его могли спуг­нуть, пока про­исходило раздевание или изнасилование, до самого убийства. Но те, кто выжил, — это эле­мент чистой случайно­сти. Например, когда маньяк думает, что убил, а на самом деле до конца довести свой замысел не смог. Та­кие случаи бывали, но предсказать поведение жерт­вы или того, кто напал, очень и очень сложно. Здесь, простите меня, никаких ре­комендаций нет.

У меня был забавный эпизод. Гра­битель и насильник, а по совместительству кандидат в мастера спорта по легкой ат­летике поймал жен­щину. Забрал у нее деньги и решил из­насиловать. На­чинает раздевать, а она ему говорит хладнокровно: «А ты что, сам не умеешь со­блазнять? Нужно обязательно на­силовать? Я тебе и так дам». Он растерял­ся! Говорит: «Ну, ложись тогда на землю». Она ему в ответ: «Ага, ты же мне сейчас всю одежду замнешь! Давай стоя?» Она подни­мает юбку, а сама смотрит, как он разде­вается. И как он только расстегнул штаны, она трусы подтягивает и как давай убегать! А ему неудобно — у него штаны-то уже спа­дают! Он орал: «Стой! Догоню, убью!..» А она ему в ответ: «В следующий раз!» Кста­ти, потом она сама его на улице увидела, позвонила, и мы его задержали. Женщине помогло хладнокровное поведение в этот момент. Но, отмечу, это был просто раз­бойник, а не маньяк.

Маньяк нападает скрытно. Его цель — совершить преступление, поэтому что ты ему ни говори — он уже знает, что убьет. Кроме того, саму жертву парализует страх.

— Как маньяк выбирает, на кого на­пасть? Есть ли психологический пор­трет жертвы?

— Есть виктимология — провоцирующее поведение жертвы. Раньше за изнасилова­ние статья была под номером 117. Мы, когда патрулировали и видели девочек в коротких юбках, с вырезами глубокими у кофт, всегда между собой, смеясь, называли их: «Вот идет 117-я». Такой черный юмор. Вообще тут все стандартно: привлекает обычно либо раз­вратная одежда, либо походка жертвы, на­пример, когда человек часто оглядывается, и видно, что боится, либо присутствие в со­мнительной компании. Это все провоцирует. Но я не беру те случаи, когда маньяк на чем-то зациклен. Например, режет женщин, или только в белых колготках, или блондинок, или исключительно брюнеток…

— Общались ли вы с маньяками по­сле заключения? Как они ведут себя? Приходит ли им мысль: если бы я начал жизнь заново…

— У любого человека есть страх перед расплатой, желание выйти на свободу. Ино­гда у маньяков возникают сожаления, но только иногда. Потом, если его выпустить, у него другое возникнет в сознании. Знаете, выно­силось же предложение об их химической кастра­ции — я иногда думаю, что в этом есть смысл. Потому что когда у ма­ньяка пропадает желание к интимным отношениям, он перестает нападать. Это может само собой произойти и в 30 лет, и в 40. Все зависит от конкретного человека. Прикажете ждать?..

— Можно ли ис­править сексуалиста, если обнаружить его психическое откло­нение? Есть смысл их лечить или это бес­полезно?

— Хочу сразу огово­риться: не все извращенцы больны, часть — просто раз­вратные люди. Есть те, кто не может контролировать влечение, а есть те, кому в силу своей пошлости пле­вать, с кем сношаться: с жен­щиной, мужчиной, ребенком или коровой. Я считаю, что если признают, что человек страдает заболевани­ем в виде сексуального извращения, то после отбывания наказания он должен находиться в ссылке, в отдален­ном районе, в глуши. А пускать его в город, где социальная жизнь, нельзя. Он будет порождать новые преступления. Такое уже много раз было. Это игра в гуманизм, не более того. Можно ли их вылечить? Пока медицине это неизвестно. Но сами себе они помочь могут. У нас был учитель музыки по фа­милии Мохнорыло, он тоже был извращенцем и нападал на людей, притом за его спиной было уже три судимо­сти, две из которых — за развращение мало­летних. Нашли мы его в Ростове, в баптистской церкви. Он таким образом решил исцелиться, так как ничего с собой поделать не мог.

— А есть ли у вас любимый фильм про убийц? Какое кино более приближе­но к правде?

— С точки зрения моего познания, что та­кое каннибалы, доктор Лектер из фильма «Ган­нибал» — персонаж, очень близкий к правде. Да и сюжеты с ним похожи на реальность. А наши снимать про маньяков не умеют.

Екатерина СТЕПАНОВА.