Газета "Кишиневские новости"

«Если, не дай бог, произойдет крупный теракт, от эйфории не останется и следа»

О беженцах в Европе у россиян два полярных мнения. Одни злорад­ствуют: поддерживали европейцы развязывание конфликтов в Сирии, Ираке — вот и получили, не за гора­ми гибель Старого Света. Другие — их меньшинство — поддерживают гуманное отношение к беженцам, в первую очередь в Германии. А как видится «великое переселение народов» изнутри ЕС? Наш автор, живущая в Германии, помогает мигрантам из России (именно у них еще 2 года назад было первенство по запросу убежища) и общается с недавно приехавшими сирийцами в лагерях. Вот вам “картинки с ме­ста».

На прошлой неделе по телевизору показали кадры, как в Баварии местные жители встречали на вокзале прибывший из Будапешта поезд с бежен­цами. Немцы скандировали «Refugees are welcome here!», аплодировали прибывшим и обнимали их. А уже через полдня полицейское руководство Мюнхена взмолилось: хватит нести продукты и одежду, уже собрали больше, чем нужно.

«Между ненавистью и помощью» – так назы­вают реакцию местных жителей немецкие газеты. Одни поддерживают экстремистов, регулярно устраивающих протесты и поджигающих лагеря другие становятся волонтерами и бросаются по­могать. И последних объективно больше.

«Немецкое общество охвачено эйфорией помощи беженцам, это абсолютная ксенофилия», – считает берлинский специалист по вопросом мигрантов Серджиу Гримальски. Во-первых, люди находятся под сильным впечатлением от страшных историй о том, как беженцы гибнут в пути в Европу. Срабатывает чувство вины, которое немцам при­вивают с первого класса школы.

Во-вторых, большая часть населения Гер­мании – по разным данным, от каждого пятого до каждого второго – имеет миграционное про­шлое, и это остается в голове. А в третьих, нем­цы озабочены собственным имиджем в глазах остального мира.

Очередь в рай

Земельное ведомство здравоохранения и соцобеспечения (сокращенно LaGeSo) в райо­не Моабит – первый адрес в Берлине для вновь прибывающих беженцев. Здесь проводится пер­вичная регистрация людей. Прорвался внутрь – получил право на койко-место в приемнике- распределителе с трехразовым питанием и соцпособие.

Огромная территория комплекса под завязку заполнена людьми – сидящими и лежащими на картонках и прямо на траве. Некоторые разбивают палатки. У каждого на руках голубая бумажка с номером в очереди. Ждать долго: не час и не два, а в среднем пять-семь дней. Бургомистр района Кристиан Ханке назвал ситуацию «катастрофой»: люди сидят в грязи на земле, не хватает еды и врачей, госслужбы не справляются, санитарные условия неудовлетворительные.

Хотя прямо посередине комплекса установ­лены туалеты, причем не пластмассовые кабинки, а конструкция посерьезнее, с твердым полом. По­чему упоминаю туалеты отдельно? Потому что это не само собой разумеется. На греческом острове Кос, где я была на прошлой неделе, столичные власти распорядились закрыть общественные уборные, чтобы беженцы ими не пользовались. И вообще отказались принимать участие в судьбе людей, в надежде, что так те быстрее уедут с острова. Мужчины и дети моются в море, там же справляют нужду и стирают одежду. Женщины довольствуются влажными салфетками. По всему центру города, где разбит палаточный лагерь, распространяется тошнотворный запах….

По сообщению газеты Berliner Morgenpost, в сентябре берлинский сенат выделил на кормежку ожидающих регистрации беженцев 200 тысяч евро. Этого хватит на то, чтобы каждый день раздавать 1500 порций горячей еды, столько же сэндвичей, 1000 яблок и бананов, 1600 батончиков и 2400 упаковок питьевой воды. Но этого недостаточно, чтобы сидящие в очереди в LaGeSo наелись. А их собственные средства многие проели во время долгой дороги.

Поэтому по территории бегают сотрудники благотворительных организаций и волонтеры. В палатке «Красного креста» можно взять вещи. Сотрудники компании Berliner Wasserbetriebe, отвечающей за столичное водоснабжение, раз­ливают в пластиковые стаканчики питьевую воду. Молодые ребята раздают на территории LaGeSo бутерброды. «Мы коллеги, работаем в одном отеле, – объяснил один из них. – Наш шеф про­езжал мимо и увидел, что тут творится. Собрал всех подчиненных и предложил: давайте тоже поможем?».

Путь в Германию стоит 8 тысяч евро

Сразу бросается в глаза: среди сотен этих людей нет ни стариков, ни больных. Это крепкие мужики, молодые и средних лет, женщины и очень много детей и подростков. На это часто указывают немецкие эксперты. Газета Die Welt опубликовала серию инфографик о приезжающих в Германию беженцах: в прошлом году 66,6 процентов из них были моложе 25 лет. То есть это сильные, здоро­вые, мотивированные, готовые бороться за свое будущее люди.

Они не из низших слоев: чтобы добраться до Европы, им нужно было собрать большую сумму денег. На том же Косе некоторые беженцы рас­сказывали мне, что за перевозку из Бодрума (это всего лишь 12 километров от берега до берега) с них брали больше двух тысяч евро. 23-летний пакистанец Мохамед ехал два месяца через Иран, Турцию и Грецию, заплатил контрабандистам 8 тысяч евро. Он ночует перед дверьми LaGeSo уже две недели, говорит: сирийцев пропускают быстрее.

Каждый пятый беженец в Германии – граж­данин Сирии. «Меркель допустила ошибку, на­рушив для сирийцев Дублинское соглашение (правила предоставления статуса беженца в странах ЕС, одно из главных — статус мож­но просить только в одной стране, – «МК») , поэтому они все сюда и хлынули, – считает Серджиу Гримальски. – Правительство идет на поводу у народа. Важно, что инициатива идет именно от населения, оно совершенно искренне поддерживает беженцев, Меркель подыгрывает – ей надо любым способом со­хранить избирателей».

Ожидается, что в 2015 году Германия примет в общей сложности 800 тысяч ходатайств о предо­ставлении убежища. Практика показывает, что решения приходится ждать очень долго, бывает, что два или даже три года.

По данным газеты Frankfurter Allgemeine Zeitung, расходы на этих людей составят до 10 миллиардов евро в год. «Германия – богатая страна, и у нее есть на это средства», – говорит Серджиу Гримальски. Чтобы объяснить пропорции расходов, эксперт приводит пример. На днях вы­делено 400 миллионов евро на то, чтобы помочь людям добраться до Европы. Одновременно 500 миллионов отдано на поддержку фермеров, по­страдавших от российских санкций и отмены квот по странам ЕС на производство сельскохо­зяйственной продукции.

Россияне обогнали сирийцев

Между прочим, два года назад, в 2013-м, лидером по количеству поданных ходатайств о предоставлении убежища были не Сирия и не Ливия, а Российская Федерация. В подавляющем большинстве случаев беженцы были уроженцами северокавказских республик, в первую очередь, Чечни и Ингушетии. Каждый пятый из них получил положительный ответ.

В качестве волонтера я сопровождаю иногда беженцев с Северного Кавказа в соцслужбы и к врачам, чтобы помочь с переводом. Среди моих подопечных была, например, 20-летняя Зарема, закончившая в Грозном два курса юридического факультета.

У Миланы СПИД – заразилась от мужа, это обычная история для беженцев из Чечни и Ингуше­тии, где многие употребляют опиаты. Как и многие другие девочки, она узнала о диагнозе случайно и поздно. Когда они въехали на территорию Европы, Зарема была уже на большом сроке беремен­ности, и противовирусная терапия не сработала. Дочка родилась ВИЧ-положительной, несмотря на то, что врачи давно уже научились избегать «вертикальной» передачи инфекции.

В Германии обе получают антиретровирусную терапию, а значит, если будут следовать курсу лечения, имеют все шансы прожить столько же, сколько и здоровые люди. Дочка окончит немецкую школу и станет обычной немкой «с миграционным прошлым».

Детей беженцев отправляют в школы сразу после регистрации. Первые несколько месяцев они учатся в специальных классах, по особой про­грамме и под наблюдением психологов – многие из них травмированы и еще долго будут пере­живать в памяти войну. Через два-три месяца они присоединяются к немецким сверстникам на тех уроках, где не нужен язык, например, на физкультуре или рисовании. А через 7-8 месяцев выучивают немецкий на достаточном уровне, чтобы ходить в школу на общих основаниях.

Вот только получить желанный статус бе­женца очень сложно. «Соискателей ждет много бюрократии и унижения», – говорит Злата Боссина, активистка берлинской организации Quarteera, занимающейся поддержкой русскоязычного ЛГБТ- сообщества. Сейчас под опекой «квартирантов» находится 51 выходец из пост-советского про­странства: все они ищут политическое убежище в Германии и в шести случаях уже вынесены по­ложительные решения.

Жить в наспех построенных лагерях тяжело. Где-то плохие санитарные условия, где-то в одном помещении стоят десятки коек. Отсутствует ин­формация: люди просто не понимают, какие шаги им предпринимать дальше и что означают выдан­ные им бумаги, не могут решить ни одной бытовой проблемы без помощи переводчика. До получе­ния статуса у них нет медицинской страховки, и каждый раз, чтобы попасть к врачу, нужно сначала записаться, потом получить талон в соцслужбе. «У одного нашего соискателя из России сахар­ный диабет, и он привез с собой целый чемодан инсулина», – говорит Злата Боссина.

Депортация — это иллюзия

По закону, тех, чье ходатайство не удовлет­ворено, ждет депортация. «Некоторые политики верят, что депортация решит проблему с бежен­цами. Но это иллюзия. Благодаря хитрым уловкам в большинстве случаев депортации удается избе­жать», – пишет газета Die Welt. Получившие отказ быстро узнают, что можно обратиться к адвокату или в одну из многих НКО и опротестовать решение о депортации, можно «заболеть» или «потерять» паспорт – одним словом, всеми правдами и не­правдами задержаться в Берлине.

Многие озабочены: где все эти люди, часто не говорящие ни по-английски, ни по-немецки и не имеющие профессионального образования, будут работать? Или они все сядут на «социал»? Министр труда и социальной политики Германии Андреа Налес в эти выходные пообещала: «Мы справимся». По ее словам, сейчас на рынке труда сложилась исключительно хорошая ситуация, несмотря на то, что интегрировать на рынок бе­женцев будет очень сложно. И дорого. Для этого ведомству нужно расширить свой бюджет на 1,8- 3,3 миллиардов евро.

В вечернем выпуске новостей телеканала ZDF каждый день показывают одну маленькую историю успеха. Молодой парень из Афганистана работает спасателем в открытом бассейне. За два года жизни в Германии он стал говорить на языке почти без акцента. Статус беженцев его семье все еще не получила. Владелец парикмахерской взял к себе работать на подхвате сирийца, который каждый день выучивает два-три новых слова на немецком и осваивает новые навыки.

При этом ряд немецких экспертов не ис­ключает: вполне возможно, что среди беженцев действительно есть боевики ИГИЛ. Несмотря на заявления немецкого МВД, что оснований для подобных опасений нет. Но если, не дай бог, произойдет крупный теракт, от общей эйфории гостеприимства в момент не останется и следа.

Справка МК: Беженцы получают то же самое социальное пособие, что и безработные граждане Германии. Оно составляет 399 евро для главы семьи и 360 евро для других взрослых членов, также включены доплата на детей, бесплатная медицинская страховка и жилье.

В качестве одного из наиболее весомых ар­гументов в защиту беженцев в Германии называют улучшение демографической ситуации. По резуль­татам исследования Гамбургского архива миро­вой экономики (HWWI), на сегодняшний момент в Германии самая низкая рождаемость в мире.

Ксения МАКСИМОВА.