Газета "Кишиневские новости"

Друзья великой целительницы намекают на тайного наследника

более двух недель назад не стало легендарной Джуны, но и после смерти не появилось больше яс­ности в восприятии ее личности. Кем же была эта женщина: настоя­щим целителем от Бога или распиа­ренной на пустом месте медийной персоной? Ответ на этот вопрос най­ти по-прежнему очень сложно. Из­вестно, однако, что не что иное, как жилище человека, может пролить свет на его личность. Чтобы больше узнать о Джуне, мы решили побы­вать у нее дома. Разумеется, де­лать это без разрешения хозяина неуместно, но все дело в том, что наследство Джуны еще не обрело своих владельцев, и сейчас дом временно не принадлежит никому. Хотя за него идет настоящая битва.

Знакомство с Вики и Валерой

Наш гид Виталий Бродзкий был рядом с Джуной не один год. Сначала она хотела, что­бы он написал про нее книгу. Потом сама же от этой идеи отказалась, но Виталия от себя не отпускала — он, по всей видимости, напо­минал ей погибшего сына.

— Чего только не приходилось от нее сно­сить! — рассказывает Виталий, пока мы идем по Арбату. — Однажды ни с того ни с сего по­щечину залепила. А еще как-то вилкой запу­стила (уж не помню, что ей не понравилось), я еле увернулся. Вулкан, а не женщина.

Мы проходим театр Вахтангова, и вот он — особняк, в котором жила Джуна. У две­ри подъезда стоят цветы. Собственно, это единственный «опознавательный знак». А так — обычная, ничем не примечательная желез­ная дверь. Открываем ее. Навстречу вывали­вает комок шерсти — и оглушительно лает. Вики! После смерти сына целительница всю свою нежность и любовь адресовала вот этой смешной собачонке.

— Она ее целовала, она ее обожала, — го­ворит Виталий, которого Вики сразу узнает и тут же успокаивается. — Спала Вики всегда в ногах Джуны.

Навстречу выходит Валера — худощавый мужчина неопределенного возраста и слегка странноватой наружности. Он единственный, кто оставался рядом с Джуной с 80-го года. Вернее и преданнее его у целительницы не было никого. Когда-то она вылечила близко­го ему человека. Валера был настолько впе­чатлен и благодарен, что захотел помогать спасительнице во всем. Всю свою жизнь он посвятил Джуне, любя ее какой-то книжной, платонической любовью. Ведь Джуна много лет ни одного мужчину не воспринимала даже как потенциального партнера.

— Мы с ней дружили, и я знала про нее многое. И точно могу сказать, что никакого любовника или ухажера у нее не было, — рас­сказывает про эту часть жизни Джуны худож­ница Наталья Голей. — Она в этом смысле жила очень аскетично. Ни с кем не встреча­лась. Разочарование в любви пронесла через всю жизнь, после того как ее предал муж.

Только мы собираемся начать экскурсию по дому, как вдруг на пороге появляются еще два человека — мужчина и женщина в летах. Оба начинают кричать, и видно, что сильно нервничают. Все объяснения Валеры, что, дескать, мы — не чужаки и он хорошо знает Виталия, не дают никакого эффекта.

— Эти люди из многочисленных племян­ников, — шепотом объясняет мне Виталий, — придется идти через черный ход со двора, а то они не успокоятся.

Мы выходим и заворачиваем за угол.

— Через эту дверь обычно заходили вип-персоны, — продолжает рассказывать мой сопровождающий. — Смотри, какой тихий уютный дворик. Видишь дырки в асфальте? Думаю, что это следы от пуль.

— Каких пуль? — от неожиданности я даже останавливаюсь. — Тут была перестрелка?

— В свое время, при Ельцине, Джуне вы­дали автомат Калашникова (не спрашивай, как такое могло произойти, понимаю, что аб­сурд, но Джуна — это Джуна, с ней и не такое случалось). И как-то во дворе кто-то сильно шумел. Она выскочила с автоматом и начала стрелять. Стреляла вниз, в землю. И потом за­ставила своих помощников выковыривать из асфальта пули.

«Джуна спала не раздеваясь на узком топчане»

Если войти в дом Джуны с парадного подъезда (того, что напротив служебного входа в театр Вахтангова), то на первом этаже вы сразу упираетесь в своего рода ресепшн. За стойкой почти всегда можно было увидеть Валеру (надо сказать, что он получал зарплату за свою работу). Поворачиваем направо и по­падаем в большую комнату.

— Здесь всегда проходили застолья, — поясняет Бродзкий. — Часто она их устраива­ла, а сама… не являлась. Так что гуляли без нее. Сюда же она отсылала всех, кто искал с ней встреч. Говорила: «Ждите там». Ждать ее можно было иногда по 5–6 часов… Но, к чести Джуны, надо заметить, что голодным никто не сидел. Она всегда распоряжалась, чтобы лю­дей напоили и накормили.

Комната огромная. На полу — паркет. Посреди — деревянный стол, накрытый кле­енкой, два десятка стульев. На стене висят две огромные картины, нарисованные самой целительницей. На одной из них на голубом фоне изображено нечто, что сама Джуна на­звала волшебством. Друзья говорят, что она написала порядка 500 картин и что все они символичны, несут в себе зашифрованные послания.

Сейчас в комнате пусто, а ведь когда-то было полно посетителей… Весь дом Джуны при ее жизни гудел как улей. Из этой комнаты как раз и есть выход во внутренний двор, где однажды произошел инцидент с автоматом.

Если повернуть от ресепшна налево, то попадаешь в длинный коридор, увешанный опять-таки ее картинами. При жизни Джуны в этом коридоре стояли пациенты, ждали своей очереди. Первая дверь налево — рабочий ка­бинет, где Джуна лечила людей. Здесь все сте­ны в фотографиях, на которых целительница запечатлена с президентами, спортсменами, «звездами». Герб России на стене, бронзовый бюст Джуны на круглом столе, а у стен красу­ются 5 чудо-аппаратов, изобретенных ею.

— На этот аппарат она меня несколько раз сажала, — вспоминает Виталий. — А вот этот ее любимый, она сама сидела за ним, ле­чилась. Похоже, что она всерьез верила, что они способны исцелить. Сеанс длился 1 час, после него она еще минут 5 водила руками. По мне — так эффект был именно от этих 5 минут, а не от прибора. Но я могу ведь и ошибаться. Стоил сеанс три тысячи рублей. Деньги при­личные, но ведь надо было как-то содержать весь этот огромный дом. К тому же она мог­ла и бесплатно кого-то полечить. А деньги… были случаи, когда она просто раздавала их. Помню, я приехал на мотоцикле. Джуна очень любила, когда я так приезжал, — ей нравился рокот мотора. Сижу я у нее дома и думаю: а хватит ли мне денег на бензин, чтобы до дома добраться? И тут она вдруг говорит: «Ну что, денег на бензин нет? На вот тебе!» И протяну­ла 5-тысячную купюру. Я был в шоке, поняв, что она прочитала мои мысли. Потом она еще не раз «считывала», что я думаю, после чего я поверил в ее дар.

Вопрос взаимоотношений Джуны с окру­жающими людьми настолько важен для пони­мания ее личности, что я ищу ответ на него у других близких ей людей. Вот что рассказыва­ет мне бывшая девушка ее сына Татьяна, кото­рую сама Джуна называла своей невесткой:

— Последние 8 лет я была у нее если не каждый день, то каждую неделю точно. Сама судьба снова свела нас, да и Джуна считала меня невесткой, что совсем не так. Я не была официально замужем за ее сыном, хотя дол­гое время являлась его девушкой. Так вот: не любить ее было нельзя. И неправы те, кто говорит, что Джуну любил только Валера. Мы все ее любили. Люди в ее присутствии попа­дали под какое-то очарование, несмотря на ее сложный характер. Только когда ты выходил из дома, наступало некое отрезвление. Что это за феномен, я до сих пор не пойму. Но вы правы, когда говорите, что всем было что-то от нее нужно. Помню один момент. Джуна села обедать. Был ароматный борщ, который она обожала. Только взяла ложку, и тут заходит человек, который начинает с порога о чем-то ее просить. Она швырнула ложку… И это была обычная ситуация — никого не волновало ее настроение, ее потребности, все ею пользо­вались. А про свои срывы она говорила: «Да, я несдержанная, я деревенская, я пацанка». И это можно было или принимать, или нет.

Следующая дверь после кабинета — в бухгалтерию. Закрыто. И при жизни Джу­ны она тоже была заперта. Затем дверь в комнату-сейф. Здесь хранятся все докумен­ты, все самое ценное и дорогое, что у Джуны было. Рассказывают, что она сама запирала комнату на замок и ключи держала при себе (но часто теряла, приходилось вызывать специалистов и вскрывать замки, коих тут несколько). Дверь в туалет, и вот, наконец, с противоположной стороны вход в комнату Джуны. Сюда она допускала своих друзей и помощников. Здесь ела и спала. Здесь смо­трела любимые индийские фильмы по гигант­скому ЖК-телевизору и заставляла гостей травить байки до 5 утра.

— Вот на этом диванчике сбоку она и спала, часто не раздеваясь. — Бродзкий ука­зывает на узкий топчан у стены справа. — Ее не смущало, что в комнате могло быть полно людей: если она хотела спать, то ложилась и засыпала. Вот на этом столе раньше стоял кулер с кипятком, чтобы друзья сами могли заваривать себе чай, лежали всякие печень­ки и конфеты. Кухня находится тут же, слева за стойкой. Собственного повара у Джуны не было, но ее помощники и друзья сами с удо­вольствием готовили для себя и хозяйки дома. Если случалось, что ни у кого не возникало же­лания жарить-парить, Джуна посылала гонцов в ближайший ресторан.

Пентхаус для мертвого Вахтанга

В доме Джуны есть лифт, но он давно не работает. Починить его целительница не давала, считала, что надо больше пешком ходить. Я представляю, как сама она подни­малась ежедневно вот по этой лестнице на второй этаж. Как поворачивала налево в свою картинную галерею или направо — в мастер­скую, где было полно художников, которые что-то рисовали с утра до ночи. Сейчас все двери закрыты. Наследники боятся, как бы кто чего не унес до того, как поделят все имуще­ство. Сама Джуна завещания не оставила, но всегда повторяла, что хочет, чтобы здесь был доступный для всех музей.

Поднимаемся выше. Третий этаж — именно там якобы было казино. Дверь закры­та, но она, по сути, ведет в никуда — сейчас лишь склад всякого рода старых вещей. Хотя как знать, что там за вещи? Джуне много всего дарили. Так много, что она сама не успевала все подарки даже толком рассмотреть, и от­правляла вот сюда, на третий этаж. Возможно, там есть по-настоящему дорогие предметы.

Четвертый этаж. Пентхаус для безраз­дельно любимого сына. Около 200 кв. метров. Все самое лучшее и современное. Роскошь и стиль. Все это давно не видело хозяина.

Я пытаюсь прикинуть, что вообще остави­ла в наследство Джуна. Итак, две квартиры в собственности — там, где жил сын, и ее, рас­положенная на третьем этаже, вход туда через отдельный подъезд. Аппараты-изобретения, мебель, техника, сокровища в подвалах… Но что еще?

— Самое смешное, что она носила обыч­но бижутерию, а не драгоценности, — говорит Татьяна. — Золото-бриллианты у нее, конеч­но, были. Но не думаю, что много. Она легко относилась и к драгоценностям, и к деньгам. А вот награды — это действительно может быть самое ценное. Я видела их, когда делала стра­зы на новый китель. Плюс у нее две короны. Она же царица ассирийская. Одна корона ее, вторая — сына. Они по нескольку килограм­мов золота. По подсчетам экспертов, каждая стоит примерно от 100 тысяч долларов.

А теперь вопрос: кому все это может до­статься? Племянникам? Не факт, ведь могут найтись более близкие родственники. Друзья Джуны намекают, что развязка может быть очень неожиданной. К примеру, у ее сына мог быть ребенок.

Я покидала дом Джуны с чувством, будто прервала чтение сказки на самом интересном месте. И не прибавило мне жилище знаний о Джуне, а только задало новые вопросы. Но этот особняк, такой уютный и отталкивающий одновременно, правда, похож на свою хозяй­ку. С такой вроде бы предсказуемой и такой неожиданной судьбой…

Ева МЕРКАЧЕВА.