Газета "Кишиневские новости"

Наш обозреватель стал первооткрывателем уникальной целительницы

На днях стало известно о смерти легендарной Джуны. Евгения Ювашев­на Давиташвили (именно так ее звали официально) скончалась в одной из московских больниц после тяжелой, но скоротечной болезни. Умерла она гораздо тише, чем жила, — только близкие друзья, в частности, актер Станислав Садальский, который и распространил печальную весть, знали о ее госпитализации.

Весной, 35 лет тому назад, в год Олим­пиады появилась в Москве Евгения Ювашев­на Давиташвили, которая прославилась в ХХ веке под псевдонимом Джуна. Она побудила физиков заняться изучением ее необыкно­венной способности диагностировать и ле­чить. Это признал вице-президент Академии наук СССР Евгений Велихов, который, по его словам, «руку приложил, чтобы организовать изучение «эффекта Джуны» в серьезных на­учных лабораториях. Это сделали по требо­ванию покойного генсека Брежнева».

Другое откровение относительно Лео­нида Ильича прозвучало в словах директора ИРЭ — Института радиотехники и электрони­ки имени В.А.Котельникова Российской ака­демии наук академика Юрия Гуляева:

«Вызывает меня и Велихова Гурий Ива­нович Марчук. Он в то время был председа­телем Комитета по науке и технике и зам­предом Совета министров. Говорит нам, что у него состоялся разговор с Брежневым. Тот попросил разобраться с Джуной: лечит она генсека или калечит. Приглашает нас Кири­ленко (секретарь ЦК КПСС, давний соратник Леонида Ильича. — Л.К.) которому Брежнев очень доверял. Он спрашивает: «Что нужно?» Женя Велихов хорошо знал ситуацию в ЦК, а потому сразу же сказал: нужно по миллиону долларов и по десять миллионов рублей. Что удивительно, но деньги нам сразу же дали. И мы начали этой проблемой заниматься очень серьезно».

Такую информацию руководители совет­ской науки много лет держали под спудом, я узнал о ней, когда о многом засекреченном стало возможно говорить и писать. Одной из тайн являлось в 80-е годы изучение «эффекта Джуны». Оно началось в созданной благодаря ее неустанным усилиям лаборатории ИРЭ. В штат без огласки Евгению Ювашевну Дави­ташвили зачислили старшим научным сотруд­ником без защиты диссертации с окладом 180 рублей в месяц.

Секретный постоялец «Москвы»

Когда у главы Госплана СССР и заме­стителя председателя правительства СССР заболела жена, врачи пять лет не могли ей помочь. Узнав об этом, председатель Совета министров Грузинской ССР посоветовал ува­жаемому Николаю Константиновичу Байбако­ву полечить супругу у Джуны. За ней в Тбилиси в апреле 1980 года полетел его сын Сергей, и она появилась в Москве с Вахтангом, пяти­летним сыном. Гостью поселили в гостинице «Москва».

«Через пару дней я пригласил ее к себе домой, — пишет в мемуарах «Сорок лет в пра­вительстве» Байбаков. — С этого дня началось лечение Клавдии Андреевны, и, надо сказать, она после первых сеансов стала чувствовать себя значительно лучше, хотя вылечить ее полностью так и не удалось». Своей властью председатель Госплана зачислил Джуну экс­пертом в ведомственную поликлинику, где она лечила больных и подружившихся с ней врачей.

Первыми сообщили о странном по­стояльце гостиницы «Москва» иностранные корреспонденты. Свободные от цензуры журналисты распространили слух, что Джу­на прибыла в Москву лечить недомогавшего Брежнева. Особенно преуспел в выдумках некий американский журналист Генри Гри. Он сочинил: зовут ее для конспирации «товарищ Д», занимает она с сыном номер люкс, ходит в сопровождении шести охранников, владеет двумя домами в Москве и Тбилиси. Берет за один сеанс 250 рублей…

Из гостиницы Джуна с сыном переехала в съемную квартиру. К ней потянулись земляки из Грузии. Адрес квартиры стал известен мо­сковским писателям и артистам, передавав­шим кудесницу, как эстафету, из рук в руки. К Джуне зачастил классик советской литера­туры Леонид Леонов. Иосиф Кобзон пришел с другом Владимиром Высоцким. На кухне я застал Роберта Рождественского с дочкой Катей…

Райкин, Рождественский — далее по записи

Я входил в дверь, за которой находилась Джуна, предвкушая, что меня ждет очень ин­тересная работа. А попал я в обычную москов­скую квартиру. Большая смежная комната, заставленная по стенам мебелью, увешанная сувенирами, привезенными из зарубежных поездок (сомбреро, африканские маски и тому подобное), являлась приемной Джуны.

Джуна всем уделяла одинаковое внима­ние, а как случилось с эстрадным певцом — вообще никакого внимания не уделила. Види­мое исключение составлял Аркадий Райкин. С народным артистом сложились дружеские отношения. К моменту знакомства с Джуной он стал инвалидом. Ходил на костылях. После встреч с ней пошел, начал выступать, как пре­жде, выбегая на сцену.

С Райкиным она удалялась в маленькую изолированную комнату и проводила сеанс более длительный. Там же занималась с Ро­бертом Рождественским, которого очарова­ла.

Помню жаркое июльское лето Москов­ской Олимпиады. Я ездил к Джуне по сво­бодной от машин олимпийской трассе — Ле­нинградскому проспекту. В те дни побывал у нее Владимир Высоцкий. Выглядел любимец народа плохо — разбитым и тяжело больным. Песни о Джуне не успел сочинить. Вскоре его не стало. Тогда он, возможно, вспомнил свою песню о Кассандре. Моя героиня походила на яростную Кассандру, которой не верили. Всех, кто только приходил к ней домой, как завороженная, заклинала:

— Пусть дадут мне врачей, я им все по­кажу. Это каждый сможет! Это же добавление к медицине, профилактика организма. Крас­ный крест в доме! Мать будет исцелять дитя. Жена — мужа…

В эти минуты Джуна выглядела одухотво­ренной. Натура она артистическая. Крупные глаза светятся, как черные алмазы. Лицо спо­собно принимать множество выражений. Не случайно снималась в кино…

Хотя жила на чужой квартире, страшно уставала — хмурой и подавленной я ее не ви­дел. Лучше всех, по-моему, нарисовал портрет Джуны тех дней Роберт Рождественский.

У Джуны целебные руки,

Ей свойство такое дано,

Хотя по законам науки

Подобного быть не должно…

Как черный взлетающий лебедь,

Невидимой силы полна,

Протяжными пальцами лепит

Чужое здоровье она…

В квартире и тесно, и шумно.

За окнами день голосит.

Деревья листву обретают,

Костры на бульварах горят…

А Джунины руки витают

И ведают то, что творят.

Эти стихи ни одна редакция журнала не печатала. И публикация моя не появлялась. Спустя месяц мне сообщили долгожданную весть: скоро «все пройдет». Джуна тогда жила за городом у знакомых. Квартиру у метро «Аэ­ропорт» ей пришлось освободить, другой пока не было.

На следующий день я проснулся от ран­него телефонного звонка: в трубке раздавал­ся ликующий голос энтузиаста необъяснимых явлений Эдуарда Наумова, который меня при­вел в дом на улице Усиевича, где жила тогда Джуна с сыном. Значит, состоялось то, во что я перестал верить. «Комсомольская правда», выходившая тиражом в 17 миллионов экзем­пляров, напечатала мою статью. 16 августа 1980 года Джуна стала знаменитой.

Лев КОЛОДНЫЙ.