Газета "Кишиневские новости"

Михаил Шемякин о президенте, байкерах и гнусах, рвущихся к власти

Михаил Шемякин бывает в Питере наездами, но уж если посетит го­род, бомонду мало не покажется. Не только потому, что его выстав­ки и акции часто затмевают деятельность местной «культурной элиты». Шемякин привык резать правду-матку и редко жалеет о сказанном. Будь то министр культуры, президент или местный чиновник. Вот и с нами художник поделился мыслями о наболевшем.

Сломал Лимонову челюсть

— Как вы относитесь к тому, что на Украине и в Европе пытаются переписать историю?

— Отношусь как к чистой воды ОБЭ­РИУТщине. Ну что там Древняя Греция по сравнению с Украиной?! Конечно, украинцы древнее и их деревянные скульптуры круче. Грустно, но я не знаю, что с этим делать… В последнее время, когда приезжаю в Россию, ощущаю, что попал в театр абсурда. Ряже­ный байкер Хирург в американской амуни­ции на американском мотоцикле говорит речи о патриотизме и о том, что Америка — враг №1. Главная его фраза: «Путина мы должны носить на руках!» И это вещает ли­дер байкеров, которые всегда были против власти и системы.

— Кстати, о байкерах. Слышала, что вы даже дрались с «Ангелами ада» (глав­ный клан в Америке). А какая драка в ва­шей жизни запомнилась больше всего?

— Драки у меня были все же не так часто. Я не Эрнст Неизвестный, который в своем недавнем двухсерийном интервью все вре­мя говорит: «Дал в морду!» А меня байкеры сами вынудили выяснить отношения. Один из них подошел ко мне в баре и предложил подраться, чтобы посетители сделали став­ки. В то время я занимался карате и отве­тил: «Не буду с тобой драться, я тебя сразу убью!» Естественно, это его задело. И через какое-то время он вернулся с товарищами. Байкеры вошли в бар с цепями, но мне уда­лось прорваться сквозь строй здоровенных детин с «розочками» бутылок. На следующий день байкеры разобрались и принесли из­винения: мол, у них нет никаких претензий. Зато претензии были у хозяина бара. Потому что все посетители убежали, а я перепрыг­нул через стойку и стал бросать в «ангелов» бутылками. В итоге счет мне выставили будь здоров! Но самое интересное: когда я вошел на следующий день, увидел на столе единственную бутылку коньяка. Оказалось, я тоже метнул ее в байкеров, она вылетела на улицу и не разбилась. Эту сцену описал Эдуард Лимонов в своем романе обо мне. Правда, в основном это произведение меня, мягко говоря, «обкакивает». В «Прогулке по дикому Западу» я выведен как хулиган Алекс. Не очень интеллигентный, пахнущий потом и духами человек…

— За что это он вас так?

— Когда-то я сломал Лимону челюсть. Причем за дело. Он пришел, сорвал меня с работы, привел двух девиц, а потом, когда все потекло в понятное русло и мир обрел туманные очертания, он вдруг сказал: «Мне надоело, ухожу…» «Как так?!» — возмутился я. Но он все равно ушел. Напоследок я ему врезал, но не рассчитал удар. На следующий день он мне позвонил и сообщил, что я сло­мал ему челюсть. «Лимон, ну прости, я тебя люблю, я не хотел, но ты и сам виноват…» — извинялся я. Но он сообщил, что отомстит мне особым способом. И написал роман, где обложил не только меня, но и всех моих друзей, и даже тех несчастных дам, которых привел. Лимон очень мстительный, из-за этого его в гости приглашать перестали, бо­ятся. Придет, поест, выпьет и тут же напишет про вас пасквиль, где выплывет наружу его чудовищное и злобное «я». Новелла будет интересная, но герои… Не советую оказы­ваться на их месте!

«Мне муторно от морды Навального»

— А если драка не физическая, а мо­ральная? Вы сглаживаете ситуацию или в лоб заряжаете что думаете?

— Все зависит от настроения и пере­грузки. (В этот момент сидящая непода­леку жена Сара начала хохотать.) Обычно я мягкий человек, спокойный. (Сара снова захохотала.) Но вообще-то в моем характе­ре есть что-то от отца. Он был приговорен к расстрелу, потому что назвал маршала Ба­грамяна дураком на заседании Генштаба. За то, что тот посылал дивизию на смерть, настаивая, что в лощине, которую они долж­ны пройти, нет немецких автоматчиков. Ну, отец и залепил: «Дурак вы, товарищ маршал, я людей на смерть не поведу!» Повернулся и вышел. Через три часа отца повезли на рас­стрел, но его отстоял Жуков, которому отец два раза спасал жизнь в бою. Так что есть у меня такая черта: могу очень не сдержать­ся.

— А вы политиком быть не смогли бы?

— Вряд ли. Я, во-первых, почти не из­виняюсь, а во-вторых, очень независим — такие люди всегда не ко двору.

— Тем не менее вы общаетесь с Вла­димиром Путиным. Можете дать прогноз, что произойдет, если он вдруг отойдет от власти?

— Он, как Ленин, вечен. Шучу. А если серьезно, в стране сейчас сложная ситуа­ция. Я не вижу альтернативы нынешнему президенту. Навальный? Мне как художнику, посмотрев на морду Навального, уже ста­новится муторно. Судя по лицу, он какой-то жуликоватый парень. Ему бы играть в хоро­шем кино вора, который обольщает женщин и умеет ловко провернуть аферу. Но упаси бог, чтобы такие люди шли в политику. Ты хочешь вершить закон — так будь любезен, чтобы за тобой не тянулись украденные миллионы. Для меня идеальный правитель — Ганди. Понимаю, это утопия. Но хочется, чтобы нами управляли люди, которые не возьмут лишнюю копейку и без зазрения совести не обкрадут блокадников, чтобы мы знали, как они живут, и все было про­зрачно. Чтобы они не заставляли нас себя любить при помощи прессы, а мы действи­тельно уважали их. Чтобы люди поверили, что существует закон.

Допустим, сегодня Путин отойдет в сто­рону, кто придет? Раньше в Сибири людей казнили, просто привязывая к столбу, и их съедал гнус. Если какой-то сердобольный шел мимо и очищал искусанное тело, раз­гоняя мошек, казненный плевал ему в лицо. Потому что налетят новые и будут жалить сильнее. Та же ситуация в политике — уйдет президент и его команда, на смену придут те, кто сделает массу ошибок.

«У Путина слишком мягкий характер»

— Каковы ваши личные отношения с президентом?

— Узнав, что я хочу приезжать в Россию и время от времени что-то здесь делать, он тут же вызвал меня к себе. И распорядился отреставрировать для меня помещение в 600 квадратных метров. Мне отдали ключи. Он хотел, чтобы я приезжал и имел нормальные условия для творчества и общения с людьми. Но я решил, что образование прежде всего. И сделал из помещения не квартиру, а центр, где проводятся выставки и мастер-классы.

Лужков заказал мне памятник «Дети — жертвы пороков взрослых». Когда про­ект остановился, вмешался Путин, и лишь благодаря ему этот памятник появился. То же самое было с Петром Первым в Лондоне и Петром с Екатериной в Стрельне. Когда было 100 лет со дня рождения его отца, мы встретились в Бельгии в отеле. Сначала си­дели тет-а-тет за бокалом вина. Потом к нам присоединилась Сара… Хотя я далеко не его любимец…

Я подарил как-то Владимиру Владими­ровичу собрание сочинений Высоцкого на CD. Президент обрадовался и сказал, что рос под его песни. (Кстати, тот же подарок, только на кассетах, Михаил Горбачев при­нял довольно сухо.) Так что при мыслях о его уходе у меня возникают тяжелые чувства. Не вижу, чтобы он вырастил достойного преем­ника. И знаю, что те люди, которые рвутся к власти, могут ввергнуть Россию в бездну. Единственное, чего хочется, чтобы Путин серьезно принялся за борьбу с коррупцией и понял, что только так он может завоевать настоящую народную любовь.

— Если уж речь зашла о преемниках: какие чувства возникают, когда вы в сво­ем центре учите талантливых художни­ков из провинции?

— Вся группа студентов отобрана мной лично. В первую очередь проводил психо­логические тесты на совместимость и жиз­ненные ценности. Если студент писал, что хочет дорого продавать картины и быть из­вестным, я его отсеивал.

— Почему?

— Студентам я объяснил: чем дальше вы продвигаетесь, тем беднее, возможно, буде­те. Потому что настоящий творец вступает на очень тяжелый путь. Мы занимаемся ве­щами, которые часто опережают эпоху. И вы должны помнить, что Ван Гог при жизни про­дал только одну картину. А многие художни­ки умирали в нищете. И если вы хотите идти в большое искусство, будьте готовы к тому же. У меня сейчас 8 учеников, и, думаю, они ста­нут художниками высокого международного уровня. Я с ними очень серьезно работаю, сегодня, например, была лекция «Цветовой супрематизм в танках». Мы рассматривали их в Музее артиллерии. Я же вложил колос­сальные деньги, чтобы сделать для них ма­стерские.

— Несмотря на все достоинства Пу­тина, в России сейчас катастрофически падает уровень образования и медици­ны. Мы скоро можем стать страной тре­тьего мира. Почему, на ваш взгляд, так происходит?

— Для меня это загадка. Как человек ироничный, могу списать все на «пятую ко­лонну», которая мешает нам хорошо жить. Это, видимо, дядя Сэм разрушает больницы, ворует деньги на лекарства для пенсионеров и так далее. На самом деле, судя по тому, что сейчас пишут в газетах и передают по ТВ, людей на 60–80 процентов просто обманы­вают. А у Путина слишком мягкий характер, чтобы, создав определенную группировку, «выдать своих». Яркий пример тому — дело Минобороны с Васильевой и Сердюковым. Недавно читал статью Михаила Веллера о том, что сейчас президенту пачками идут письма о воровстве и беспределе чиновни­ков в их областях. Феномен в том, что люди не просят, как раньше, посадить конкретных персонажей и заменить чиновников. Они требуют сменить законодательство и вы­полнять его.

…И еще я очень не люблю выражение «Россия поднимется с колен». Врете! Никто из порядочных людей (а их миллионы) на ко­лени не становился. Еще в детстве мы чита­ли в букваре: «Мы не рабы. Рабы не мы». Ни­что не в состоянии превратить нас в рабов. Улучшать жизнь я согласен, ведь некоторые люди в постперестроечной реальности жи­вут в нечеловеческих условиях. А поднимать­ся с колен… это блеф. Даже бедный человек, если у него есть духовные ценности, не стоит на коленях.

Беседовала Наталья ЧЕРНЫХ.