Газета "Кишиневские новости"

Полицейский признался, что сфабриковал дело против гражданской жены. И требует, чтобы ее освободили

Передо мной — бывший сотрудник угрозыска, начальник курса инфор­мационной безопасности института МВДАндрей Подбережный. Если даже половина из того, что он рассказывает, правда — это… та­кой позор для всей нашей правоохранительной системы. Это провал всех ее реформ. Это крах всех надежд на справедливое правосудие. Хотя сама история — о любви. Любви полицейского к девушке. Любви, переросшей в ненависть и настоящую войну. Финал ко­торой — сокрушительное поражение прекрасного пола: некогда возлюбленная, а потом ненавистная получила 12 лет лишения свободы.

Началось все с обращения заключенной СИЗО №6 Елены Филипповской в нашу га­зету и ОНК (общественно-наблюдательную комиссию Москвы). Женщина умоляла по­мочь ей, уверяла, что не виновна в тех пре­ступлениях, в которых ее обвиняют. Ничего нового: каждый второй арестант так гово­рит. Да и как вмешиваться в дело накану­не суда?! Это ведь можно расценить как давление на Фемиду. Но когда приговор был вынесен, многое в нем, прямо ска­жем, шокировало. В первую очередь, срок: дали Филипповской за мошенничество… 12 лет. Выше высшего предела (он для ст. 159 ч. 4 УК установлен в 10 лет). И это при том, что у нее трехлетний ребенок, а еще двое (которых она собиралась усыновить, но не успела), ждут «маму» в детском доме. Филипповская вроде бы рада приходу пра­возащитников, но глаза — потухшие, почти безжизненные. Очень красивая женщина. И красота у нее какая-то спокойная, естествен­ная. Говорит тихо, мелодично, печально:

— Это все ОН. Мы с ним 5 лет прожили вместе, потом разошлись, я вышла замуж. Он стал мне мстить. А он — полицейский. Сейчас — уже бывший. Он учил в институ­те МВД, как дела уголовные по преступным группам возбуждать. Вот и сфабриковал против меня. Он думал, что сможет на любом этапе все вернуть, закрыть дело. А вернуть уже не смог. Я два года в СИЗО… Я знаю, что он очень раскаивается. Найдите его, пожа­луйста! Он меня погубил — и только он мо­жет спасти… Мой собеседник заламывает руки: «Я не хотел… Я думал только проучить ее, когда фабриковал дело». Сейчас он сви­детельствует о жутких вещах, за которые сам может отправиться за решетку. Говорит, что готов отсидеть срок, но с поправочкой: вме­сте с подельниками в погонах. Сами следо­ватели настаивают: преступление женщина совершала, а экс-полицейский или с катушек съехал, или пытался спасти все еще горячо любимую, как в мелодраме. Но возможен и третий, самый страшный вариант…

Что на самом деле произошло в этой невероятной истории — в расследовании нашего спецкора.

«Я ради нее жену и ребенка бросил…»

И вот Андрей Побережный — передо мной. Мы сидим в редакционном баре.

— Мне предлагают книгу про наши отно­шения с Леной написать, — начинает, ухмыль­нувшись, он. И сразу о главном: — Она на са­мом деле не виновата.

— Давайте все-таки с самого начала. Когда вы с ней познакомились — вы рабо­тали в органах?

— Да, в звании майора. Я ветеран боевых действий. Вообще я в правоохранительной системе — с 1994 года. Работал в отделе по борьбе с оргпреступностью в УВД САО Мо­сквы, потом — в угрозыске МВД Республики Северная Осетия — Алания. Вернулся в сто­лицу в 2005-м и стал начальником курса уни­верситета МВД (факультет информационной безопасности).

— Как вы с Леной познако­мились?

— Как все, наверное. Ехал на машине, смотрю — девушка краси­вая идет. Я притормозил, телефон попросил. Позвонил, пригласил чаю попить в кафешку на Тверской, она со­гласилась. И уже после третьей нашей встречи я начал с ней жить. Я ушел из семьи — у меня тогда была жена, ребенок…

— С первого взгляда влюбились, по­лучается?

— Нет, не с первого. Мне ее сначала жал­ко было. Она в тот момент расходилась со своим мужем, и он ее, как она говорила мне, обижал. Видимо, такой же конфликт позже появился у нас с ней…

За пять лет мы раз 5 разбегались, не меньше. Но она сама первая звонила. И я воз­вращался.

— Потому что сильно любили?

— Я мечтал с ней прожить до конца своих дней. Но она, видимо, уже не хотела быть со мной. У нее, наверное, появились свои мысли и планы на жизнь. Потому начались провока­ции с ее стороны. А любовь быстро проходит, когда тебя предают. И когда она первое за­явление на меня в полицию написала, я охла­дел.

— Почему написала?

— Конфликт на бытовой почве. Вот пред­ставьте: начинаем ругаться, она бросается на меня, шею царапает… Я ее толкнул, она упа­ла и задницей ударилась. Вызвала полицию, меня — в отдел. Ребята там посмеялись над этой ситуацией. Побоев-то никаких не было. Меня опустили, но осадок остался. Потом по­вторилось все то же. Опять она написал заяв­ление. Всего в деле 5 талонов-уведомлений.

— А почему она к вам так относилась? Может, прессовали ее?

— Я ей просто не подчинялся. Она хотела, чтобы я был постоянно рядом, а у меня свои дела. Бывало, я на ночь не приходил. Она зли­лась.

После всех ее заявлений мы разбежа­лись, и она уже через месяц вышла замуж за одного своего старого знакомого.

— Вы на нее сильно обиделись?

— В голове одно было: как же так, я из-за нее бросил жену, ребенка?! А она так посту­пила. Я попросил, чтобы она вернула маши­ну «Бентли», что я ей купил, вещи кое-какие, документы. Она на контакт не шла. И на фоне этих «чашек-ложек», на уровне бытовухи, у нас продолжались «терки». В ноябре 2011 года общие друзья нас пытались примирить…

— То есть вы воевали?

— Ну да. Потому что я считал, что она меня «кинула». Мысли у меня были такие: за­копать ее, закатать под асфальт…

— Не боитесь в таком признаваться?

— Нет, я ж от этих мыслей отказался. Это было в порыве ненависти. Благодаря друзьям она согласилась отдать машину (та дорогая — хоть и б/у, но 2,5 миллиона стоила), написала мне генеральную дове­ренность на нее. На следующий день я еду в ГИБДД, чтоб снять автомобиль с учета. А мне там говорят: у вас опечатка в документе, езжайте к нотариусу, поставьте там «исправ­ленному верить». Я захожу к нотариусу, а там она сидит и пишет, что отменяет доверен­ность. Я в шоке.

— Почему она так странно себя по­вела?

— Потому что ей кто-то из «умных» зна­комых сказал: «Зря ты ему машину отдаешь, все равно он от тебя не отстанет». Посадил я ее в свой автомобиль, говорю: «Поехали до­мой, разберемся». Она: «Никуда я не поеду!» — и выходит. Я мобильник у нее отобрал и до­кументы. Вечером подъезжаю к дому, а там — наряд оперативников, говорят: «Вы задер­жаны по подозрению в грабеже. Уголовный розыск ОВД «Таганское». А я вспомнил, что не только телефон этот покупал ей, но и сим- карта на меня оформлена! А раз так — все, ни­какого грабежа нет. Но в отдел меня все равно забрали, мозг мне там два часа выносили. И когда я после всего этого вышел, я ее набрал и сказал (было это 15 ноября 2011 года): «Те­перь я тебя научу, как правильно писать за­явления в полицию!» И это было началом уже настоящих военных действий.

26 марта 2012 года моими стараниями было возбуждено уголовное дело. Это был мой «подарок» Лене на день рождения (он у нее 25 марта, но день выпал на воскресенье, пришлось подождать до понедельника). Лену арестовали в красный день календаря — 7 ноября. У меня все по датам для нее было разложено. Знаете, когда я стал собирать по­казания «потерпевших»? 8 марта…

«Мы вместе со следователем сочиняли уголовное дело»

— Вы сейчас заявляете, что лично сфабриковали против нее дело?

— Ну как — лично. Я же уже не в полиции был, так что — с помощью бывших коллег. Я сам нашел «потерпевших», дал им денег, чтобы они написали заявления, в которых указали, что Филипповская обманным путем завладела их жильем…

— Сколько заплатили?

— Я не хочу, чтобы суммы звучали в га­зете. А правоохранительным органам я со­общал. Лена была риелтором. Занималась в числе прочего срочным выкупом квартир, оформляла самые трудные сделки. К ней шли алкоголики, бомжи, у которых отбирали квар­тиры. Она их интересы в суде представляла, возвращала им жилье, платила за них долги.

— Я не верю в добрых риелторов.

— Это бизнес! Она неплохо зарабаты­вала на всем этом. Вот типичный случай. Мужчина освободился из тюрьмы, а воз­вращаться некуда: комнату в коммуналке захватил сосед. Она предложила вернуть ее через суд, оплатить все долги по коммунал­ке, судебные издержки и т.д. В случае успе­ха — продать комнату, и деньги пополам. Он согласился. Лена комнату отсудила! За свои 50% он купил квартиру в Самаре (она сама из Самары, так что весь рынок жилья там знала и помогла выбрать), и еще на машину осталось. И живет прекрасно. Жил, точнее, пока я не сделал его свидетелем против Лены. Уговорил подписать на Лену показа­ния. Я вообще пошел именно по таким то­варищам…

Был такой дедушка Смирнов — он за­ключил договор пожизненной ренты (причем бесплатной, без всяких обязательств) с не­ким Паршиным. При странных обстоятель­ствах у Смирнова умер сын, и он обратился к Лене за помощью, потому что понимал: есть угроза его жизни. Лена его отвезла в Самару, где он и жил и даже успел жениться, пока она занималась его квартирой. Паршин писал за­явления в полицию — якобы Смирнова похи­тили. Когда полицейские стали разбираться, выяснили, что дедушка жив-здоров. Лена тем временем выиграла суд — договор ренты был отменен. Я после суда подошел к Паршину и подговорил его написать на Лену заявление в полицию. Типа ему Смирнов звонил и про­сил помочь, говорил, что его Лена насильно в Самаре удерживает и не дает вернуться в мо­сковскую квартиру. Этот эпизод лег в основу обвинения. А потом уже другие — к примеру, с Гараевым.

— Вы не боитесь, что сами сейчас под­падете под статью? Или «Дача взятки», или «Клевета»…

— Я ничего не боюсь. Со следователем (фамилия есть в распоряжении редакции. — Прим. авт.) мы вместе сидели, вот как я сейчас с вами, и сочиняли показания. В том числе мои. У меня была цель ей отомстить, а у них — заработать. Я им наговорил, что у нее недвижимость и в Испании, и еще где-то. Это не так, но надо было, чтобы они загорелись. Я оплачивал полицейским все командировки в Самару. Сам покупал билеты, бронировал гостиницу, накрывал столы. Вот квитанции, детализации моих разговоров (Андрей пока­зывает целую стопку бумаг. Среди прочего, к примеру, есть авиабилеты на одни и те же рейсы на имя следователя и самого Андрея. — Прим. авт.). Мне было не жалко денег, что­бы ее наказать. Я сам усмехался — что дело придумано мной и раскручено мной.

— Почему же вы не смогли его сами и закрыть?

— Когда дело было на этапе передачи его в ГСУ, со мной встретился следователь. Сам позвонил мне, пригласил к себе домой в Крас­ногорск. И говорит: поговори, мол, с мамой Филипповской, чтобы они дали нам 5 миллио­нов. Я ему говорю: «Ты сам теперь поговори с ней. И вообще у нас был договор с тобой, что­бы ее под подписку отпустить. И тогда бы она была «на диалоге» с вами через меня. Но вы начали свою игру. Вы сами решили ее в СИЗО держать, чтобы еще больше попугать. Так что сами теперь с ней все и решайте».

И тогда уже они стали меня шантажиро­вать: или маму Лены проси денег дать, или сам заплати за нее. Но мы так вообще не договаривались! Я разозлился и говорю: «А передавайте дело в ГСУ!» Они передали. И я туда пошел — и во всем признался. Но все прокуроры и следователи не хотят признать, что один Подбережный ТАКОЕ устроил. Это ж какой позор для них всех! И, как мне сказал один сотрудник ГСУ, — колесо обратно не мо­жет катиться, оно катится только вперед…

— Не боитесь, что вас подведут под статью «Дача ложных показаний»?

— Ха, так я уже под ней! Только самое смешное — в том, что ложными они считают не первые мои показания против Филиппов­ской, а вторые — в ее защиту и про то, как я дело фабриковал. Им иначе невыгодно.

— Ну почему?

— Да потому что дело ломается бесплат­но! Ну да Бог с ними, если бы судья дала ей года три — я бы считал, что это ей достойное наказание за все ее выходки. Но не 12 же! Я когда в МВД работал, задерживал убийц и на­сильников, которым меньше давали. Это же несправедливо! Я с этим жить не хочу. Потому я сейчас у вас.

— А почему судья дала такой большой срок?

— Так они сразу сказали, что судья даст столько, сколько они скажут.

— Вы понимаете, что ваши слова по­рочат честь и полицейских, и судьи?

— Понимаю — и готов доказывать свою правоту. Только они вместе со мной должны быть за решеткой. Вместе будем на зоне в Нижнем Тагиле (спецколония для сотрудни­ков правоохранительных органов. — Прим. авт.), и там мы поговорим по душам — вре­мени будет предостаточно. Пусть все понесут наказание.

Ева МЕРКАЧЕВА.