Газета "Кишиневские новости"

Пока супруг Ирины Пекарской снова становится отцом и покупает новый автомобиль, его жена умирает в пермской больнице

История предательства стара как мир. А любовь и предательство зачастую шагают рука об руку. Такова жизнь… То мы предаемся любви, то любовь предает нас… Иногда думается, почему же не существует теста на любовь?

Ирина Пекарская. 27 лет. После пожара в пермском клубе «Хромая лошадь» в декабре 2009 года, где по­гибли 156 человек, девушка впала в кому. Она до сих пор еще жива. Только передвигаться не может. Не разговаривает. И очень хочется надеяться, что не по­нимает, какие события разворачиваются вокруг нее. На момент трагедии Пекарская была замужем. Роди­ла двоих детей.

А ведь не было бы в ее жизни мужа Сергея, не отпра­вилась бы Ирина в «Хромую лошадь». Не было бы ночного клуба — не лежала бы сейчас при­кованная к больничной кой­ке. Не было бы койки — мы бы никогда не узнали, каких масштабов может достигнуть человеческая подлость.

Ирина Банникова и Ирина Пекар­ская прикованы к инвалидным крес­лам больше пяти лет. Из вегетативно­го состояния девушки перешли в малое сознание — научились реагировать на окружающих.

Ирина Пекарская до сих пор нахо­дится в областной пермской больнице. Вот уже несколько лет. Обездвиженная женщина один на один со своей бедой. Сегодня она не нужна никому — ни мужу, ни матери, ни брату, ни подругам.

Вторая пострадавшая, Ирина Банни­кова, получает лечение на дому. Ухаживает за ней мама.

«Как жить дальше? На что лечить супругу? Чем кормить детей?»

Сергея Колпакова, который после тра­гедии не отходил от кровати Ирины Пекар­ской, знает вся Пермь. Вот что рассказывал нам мужчина через полгода после трагедии.

— Я потратил все накопленные сбе­режения за 4 с лишним месяца, пока жена находилась в столичной клинике. У меня не осталось ничего. Бизнес рухнул. Как жить дальше? На что лечить супругу? Чем кормить детей? Мне неоткуда взять деньги, — жало­вался Колпаков. — После пожара Иру перевезли на лечение в Москву. Но вскоре доктор заявил: «Ей нет смысла оставаться у нас. Забирайте, иначе вы­бросим на улицу. Лечите сами». Врачи держали пациентку до тех пор, пока по­лучали федеральные деньги. Институт мозга человека в Санкт-Петербурге со­гласился принять Ирину на лечение. Но речь о бесплатной госпитализации уже не шла. За это время я практически лишился бизнеса — ведь все время провожу в боль­нице, потом возвращаюсь домой к детям. Младшему сейчас 10 месяцев. Старшему — 2,5 года. Их даже не на кого оставить. По­началу помогала теща, но недавно женщину разбил инсульт. Теперь за ней тоже требу­ется уход. Пока еще материально помога­ют друзья, соседи соглашаются посидеть с детьми. Когда мы перевозили Иру в питер­скую клинику, врачи были шокированы — как московские доктора запустили пациентку. На ее спине и ягодицах образовались пролежни до костей, которые тщательно заматывали бинтами, причем новые «лепили» на старые. Оказывается, за супругой не было ни малей­шего ухода, ее даже переворачивать было не­кому. Иру еще и кормили недостаточно, что привело к истощению. Она никого не узнает. Состояние жены ухудшилось. Ее заново вос­станавливают. Раньше у нее хоть руки и ноги разгибались, а сейчас она замерла в позе эмбриона. Волосы Ирине пришлось обрить наголо, вся голова была в струпьях. В Пите­ре ее наконец-то впервые за много месяцев помыли, смазали кремами, постригли, а до этого кожа была сухая, в коросте от грязи.

По словам Колпакова, лечение жены в Институте мозга обходилось ему 300 тысяч рублей в месяц. Медсестрам Сергей допла­чивал по 3 тысячи рублей в сутки.

— 400 тысяч рублей, которые выделило государство, я потратил на детей, перелеты, гостиницу. В данный момент живу за счет друзей, получаю какие-то крохи от прежне­го бизнеса. Я отправил запрос в Германию, где, возможно, Иру поднимут на ноги. Полу­чил счет — 120 тысяч евро за лечение и 33 тысячи евро будет стоить транспортировка Ирины в Германию. Самому мне не поднять этой суммы…

Деньги на Германию Сергей тогда со­брал. Ирину там подлечили. А потом Пекар­скую вернули обратно, в Пермь. На том стра­дания Колпакова закончились.

И началась другая история, о которой нам поведала Тамара Оборина, мать постра­давшей в пожаре Ирины Банниковой.

«Колпаков упустил свою жену. Она больше никогда не пойдет на поправку»

— …Только закончила доченьку кормить, она без помощи никак, — начала беседу Та­мара Оборина. — От моей Иры уже три года как муж ушел. Не выдержал… Да я не против. Он молодой парень. Ему надо дальше жить. Семью создавать…

Тамара, кажется, не держит зла на быв­шего зятя. Или переболело?

— Но судьба моей Иры по сравнению с жизнью Пекарской не кажется такой горест­ной. Все познается в сравнении. Моя дочка находится в семье, рядом с ней близкие люди — я, моя вторая дочь, ее сын. А вот Пекар­ская осталась совсем одна, — продолжает собеседница. — Я хорошо помню, как после пожара мою Иру транспортировали в Питер в Институт мозга. Туда же позже перевели и Пекарскую. Полгода мы там лежали. Жили с Сергеем в одном общежитии. Я видела, он часто под утро пьяным возвращался. Думаю, не до супруги ему было уже тогда. А деньги тем не менее исправно перечисляли.

Человеческая жалость не знала границ. Люди долгие годы переводили огромные суммы на счета, опубликованные Колпако­вым.

— Пекарскую лечили в Москве, в Пите­ре, в Германии. К тому времени появились постоянные спонсоры. Но вот на что шли деньги? Когда мы в Перми подняли эту тему, мне стали звонить со всех регионов России. Выяснилось, что только в Москве на лечение Пекарской люди пожертвовали 500 тысяч евро. Помогало Сергею постоянно перм­ское губернское казачество — ежемесячно они переводили 30 тысяч рублей на сиделку. Однако сиделкам Колпаков не платил. Люди были в ужасе, когда открылась правда. Со мной связался некий бизнесмен Игорь из Москвы — на протяжении четырех лет еже­месячно он перечислял приличные суммы на лечение девушки. Он чуть ли не плакал: «Я так верил человеку».

Одна из сиделок Пекарской как-то пожа­ловалась, что Сергей не выплатил ей зарпла­ту. Позже другая поддержала ее.

Но от новой сиделки и от грамотного ухода за Пекарской теперь ничего не зави­сит. Время упущено. С каждым днем Ирина чахнет на глазах.

— Когда Сергею задавали вопрос: «Как вы могли упустить жену?», — он выкручивал­ся, говорил, что его оболгали, а с Ириной все в порядке. Но я же своими глазами видела Пекарскую. В последний раз у нее образова­лись даже пролежни на голове.

Единственное, что добился Колпаков, это выбить 4-местную палату для супруги.

— Это трагедия для больницы, — про­должает Оборина. — 4 года Пекарская ле­жит в этой больнице. Занимает огромную палату — это было желание Колпакова. Там мест в отделении неврологии не хватает. Больничного лечения Ирина не получает. Она просто там лежит. Сильно кричит от боли. Никого рядом с ней нет. Персонал клиники поднял вопрос, что Ирину надо переводить в интернат для инвалидов или реабилитационный центр. Так Колпаков отправил письмо президенту, что постра­давшую хотят выгнать из больницы. Из Администрации Президента пришел ответ — Пекарскую оставить. Вот так Колпаков за­ботится о жене. Его там как-то два месяца не было, по словам одной из сиделок. Крем и влажные салфетки мы сами покупаем. Посторонние думают о ней больше, чем он. Когда Сергею предложили перевести Ирину в реабилитационный центр, он категориче­ски отказался, не потому ли, что тогда вся пенсия Пекарской перейдет центру? А так Колпаков получает эти деньги. Хотя сумма там смешная — 11 700 рублей.

«От Пекарской отказались муж, брат и родная мать»

По словам Тамары Обориной, пока Кол­паков собирал деньги на лечение, за его ма­лолетними детьми следили мать Пекарской и брат. Жили они в Березниках, что в 200 км от Перми.

— Когда началась волна народного гне­ва, Сергей забрал детей. До этого навещал их редко. Брат Пекарской рассказывал, что он выдавал по 500 рублей в месяц на ребя­тишек. Иногда по полгода от него никаких денег не видели. А ведь на детей Пекарской существовал отдельный расчетный счет, куда тоже капали приличные суммы.

— Мама, брат навещают Ирину?

— Никто из них не навещает. Маму Пе­карской разбил инсульт, но она все сообража­ет, передвигается. Я ее просила забрать дочь домой, чтобы Ира чувствовала материнское тепло, общение, предлагала нанять сиделку, но женщина отказалась наотрез: «Нет, я не смогу». В больницу она тоже не приезжает, ссылается на дальность расстояния. Брату тоже не до сестры. И общаться они со всеми перестали. Может, Колпаков запретил им?

Пару лет назад Колпаков развил очередную бурную дея­тельность — решил открыть в сгоревшем здании реаби­литационный центр. Сделал громкое заявление: «В первую очередь там будут лечиться по­страдавшие в «Хромой лошади». И желающие уже есть. Вот только денег осталось собрать на ремонт здания и оборудование». И снова посыпались в копилку Колпакова деньги.

Но центр по сей день не от­крыт.

— На строительство центра Сер­гею выдавали много денег из бюджета города. Из Германии прислали доро­гостоящую аппаратуру. Все это про­стаивает уже 4 года, — говорит Обо­рина. — Я бы ни за что не отвела туда свою дочку. Я долго плакала, когда узнала, что собираются строить на месте «Хромой лошади». Вышла на губернатора с просьбой отменить решение такого строительства. Вроде меня послушали… Посмотрим…

Сам Сергей Колпаков живет в Перми. О его «нелегкой доле» ведает вся Пермь.

— Семьи погибших-пострадавших в «Хромой лошади» до сих пор общаются между собой. Конечно, как сложилась жизнь Колпакова, тоже все в курсе, — говорит Обо­рина. — Например, месяцев пять назад у него родился ребенок. Мать ребенка — мо­лодая девушка. Официально не расписаны. От предыдущих браков у него двое взрослых детей. С Пекарской они родили еще двоих. Недавно Сергей купил новую машину, ши­карный джип. Когда его спросили, откуда деньги на такой автомобиль, он ответил: «на­таксовал». Почему же на Ирину не мог «на­таксовать»?

Недавно прошла информация, что Сергей Колпаков стал гендиректором трех крупных предприятий — торгового центра «Чкаловский-Закамск», ООО «Торговый ряд» и «Инвестиционные проекты», которые принадлежат главному фигуранту дела о по­жаре в «Хромой лошади» Анатолию Заку. По странному стечению обстоятельств именно ему главный фигурант громкого дела дове­рил свои активы.

— О том, что Колпаков связан с Заком, мы узнали не так давно. Он долгое время скрывал этот факт, — вздыхает собеседни­ца.

— Имущество Зака арестовано, что- то продано, деньги до пострадавших дошли?

— Мы знаем, что распродано имуще­ства много и давно, на 3–4 миллиона рублей. Но денег мы до сих пор никаких не видели. Нам говорили, что по 20–30 тысяч рублей на семью должны были выделить. Когда узна­ли, что предприятиями Зака теперь владеет Колпаков, поняли, теперь подавно никаких выплат не дождемся. До приговора суда нам помогала осужденная Ефремова, исполни­тельный директор сгоревшего заведения, выплачивала ежемесячно по 10–15 тысяч рублей. Когда ее посадили, деньги поступать нам перестали.

Недавно Тамара Оборина познакоми­ла свою дочь Ирину Банникову с Ириной Пекарской.

Друг друга девушки впервые увидели в больнице. Две Ирины. Обе в инвалид­ных креслах. Обеих оставили мужья…

Когда их взгляды встретились, де­вушки в унисон заплакали.

P.S. Сергей Колпаков отказался от общения с прессой. Мать и брат Ирины Пе­карской также не пожелали комментировать ситуацию.

Ирина БОБРОВА.