Газета "Кишиневские новости"

Даже после химии онкобольные смогут рассчитывать на здоровое потомство

У онкологов есть такая поговорка: «Каждый может дожить до своего рака». Если судить о ближайшей перспективе с лечением этого заболева­ния века, то мнение специалистов на сей счет оптимизма не вызывает. Хотя нюансы оставляют надежду…Сегодня на наши вопросы отвечает генеральный директор объединенного Национального медицинского ис­следовательского радиологического центра Минздрава России, д.м.н., членкор РАН, профессор Андрей КАПРИН.

— Каковы основные причины колос­сального роста заболеваемости в онко­логии, кроме плохой экологии да куре­ния, на что указывают все врачи?

— Население во всем мире стареет — это один из главных факторов роста за­болеваемости в онкологии. Среди других важнейших факторов, установленных в ходе исследований, — ожирение. А еще алкоголь (отсюда — первичный рак печени, циррозы). Безусловно, образованию раковых клеток способствуют смолы сигарет, анилиновые красители на промышленных производ­ствах. Например, наблюдается рост онко­заболеваний на заводах, где выпускаются целлофановые пакеты.

— В одном из интервью вы говорили о самых прогрессирующих патологиях: раке легкого, молочной и предстатель­ной желез, раке кожи. Что-то изменилось сейчас?

— В принципе почти все то же самое: у мужчин прогрессируют рак легкого и пред­стательной железы; у женщин — рак молоч­ной железы и шейки матки. Очень много но­вообразований возникает на коже. Кстати, это фиксировалось и в 1948 году.

— А почему кожа в этом ряду оказа­лась?

— Кожные онкозаболевания очень трудно поддаются лечению. Во-первых, мы сами очень плохо за ней следим. На­пример, есть родинка на теле, которую по­стоянно царапают резинки на нательном белье, на носках. Но мы же не бежим по этому поводу к врачу. И доктора перестали обращать пристальное внимание на родин­ки. В первичном звене перестали осматри­вать пациентов, хотя очень важно оценить, изменился ли цвет родинки, кровят ли они, вызывают ли зуд. Конечно, раковое забо­левание на коже бывает и без родинок. Но у дерматологов и терапевтов на этот счет тоже зачастую отсутствует должная насто­роженность. Например, генетическая му­тация меланина в коже способна вызвать некоторые случаи меланомы — одного из видов рака кожи. Таких заболеваний тра­диционно много. Особенно у южан — они подвержены более сильной солнечной ин­соляции. В нашей полосе причиной рака кожи бывает увлечение молодежи соля­риями.

А что касается выявления рака на ран­ней стадии, это огромнейшая проблема. На прием к онкологам чаще приходят не­работающие пожилые люди, а работающие — все реже. Но если бы на этапе лицензи­рования предприятия работодателю вме­нялось в обязанность ежегодно отправлять на обследование по поводу онкозаболева­ний своих сотрудников (женщин с 39 лет, мужчин после 45 лет), то ситуаций с запу­щенным раком у молодых можно было бы избежать. Или, например, ввести правило для всех работающих сдавать анализы на скрытую кровь в кале, чтобы понять, растет в пищевом тракте что-то или нет. Если да, то сразу направлять человека на эндоско­пическое исследование, как это делают, например, в Японии.

То же самое и с маммологией: ежегод­но проверять работающих на предприятиях женщин и таким образом выявлять рак груди на ранней стадии.

— У заболевших женщин много лет лидирует рак молочной железы. Какое вы находите этому объяснение?

— Грудь — это орган, который на про­тяжении всей жизни женщины подвергается различным гормональным мутациям. Свя­зано это с беременностью и хроническими воспалительными изменениями, которые происходят в железистой части груди, — фибромами, мастопатией. Все это, конеч­но, влияет на молочные железы женщин. Но сегодня в Москве и в других регионах России достаточно маммографов, в том числе и та­ких, которые способны выявлять миллиме­тровые опухоли. И удалять их без хирургиче­ской операции, через прокол. При небольших размерах опухоли в 95% случаев удается до­биться излечения. Подобные маммографы теперь стоят даже в поликлиниках.

Ну и, конечно, диспансеризация имеет огромное значение, но многие годы в нашей стране она не проводилась.

— Как часто нужно появляться у мам­молога?

— Хотя бы один раз в год, особенно по­сле 39 лет. Главное, ходить проверяться, чтобы выявить заболевание на 1-й и 2-й ста­диях. И тогда мы в десятки раз будем более успешны в борьбе с недугом. Увы, на 3-й и 4-й стадиях уже потребуются и лучевая, и хи­миотерапия, и удаление груди, а затем сно­ва химиотерапия. Но на запущенной стадии все это уже не спасает. К сожалению, даже в Москве к нам иногда приходят женщины, у которых в груди такое огромное новообра­зование, что не умещается в обычную чашу бюстгальтера. Выясняется: эти женщины ле­чили себя… капустными листьями. Но про­паганду предупреждения рака, имеющихся возможностей его лечения сегодня не ведет практически никто: ни телевидение, ни дру­гие СМИ. Благо, многие женщины сейчас стали чаще делать маммографию. Но есть и те, кто доводит себя до удаления груди.

— И вынуждены вставлять импланты. Есть ли российские грудные импланты и каково их качество по сравнению с им­портными?

— В России начали выпускать имплан­ты, идут доклинические исследования. Но хороших отечественных, надо честно при­знать, немного. И мощности в этом плане еще нужно наращивать.

«Фарминдустрия в России всегда была слабым звеном»

— Хотелось бы от вас услышать оценку отечественных протоколов ле­чения онкозаболеваний. Насколько они отличаются от импортных — немецких, израильских? Многие наши больные стремятся попасть к докторам именно этих стран, объясняя это более точны­ми протоколами лечения и более каче­ственной химией. Так ли это? И что вы намерены делать в условиях жестких санкций на поставку импортных эффек­тивных лекарств?

— Очень многие препараты, которые мы используем, в России не выпускаются. У нас мало производится и дженериков. А если говорить о лекарствах, то в основном это импортные. Думаю, ситуация с санк­циями подтолкнет нас к использованию того, чем мы были сильны и о чем стали забывать. Я имею в виду радиоизотопы. В России были очень сильные институты, ко­торые занимались изотопными исследова­ниями. И сейчас при Минздраве в рамках Научного совета создана рабочая группа по ядерной медицине. Встреча с предста­вителями Физико-химического института им. Карпова, других институтов показала: они готовы создавать радионуклиды, но по­требность в таком заказе пока низка.

У меня большая надежда, что санкции на поставку импорта позволят России под­тянуть ядерную медицинскую промышлен­ность. Сейчас начали создавать кластеры, но они — дело будущего. В России фармин­дустрия всегда была слабым звеном. Да и не все лечение онкобольных упирается в хи­миотерапию. Есть еще и облучение радио­нуклидами. Когда-то мы были в этом силь­ны, создавали ускорители, которые сейчас простаивают.

— И какой отдаленности это буду­щее?

— Думаю, ждать придется недолго. Сейчас мы все еще закупаем в Германии йодистые препараты для брахиотерапии. Но один источник стоит порядка 200 евро, а для лечения одного больного этого лекар­ства надо закупать на 7 тысяч евро. В Инсти­туте энергетических исследований РАН уже есть готовые источники: один стоит всего 20 евро (в десять раз дешевле!). Наше здраво­охранение и должно стать заказчиком этих препаратов. Повторюсь: химия — не пана­цея при лечении рака. Сейчас в Обнинске устанавливается протонный ускоритель для лучевого лечения рака. Он тоже отече­ственный, разработан Физическим институ­том им. П.Н.Лебедева. И тем не менее даже американцы закупили у России три таких ускорителя, т.к. он уже доказал свою эф­фективность. ФМБА России (Федеральное медико-биологическое агентство) сейчас создает крупный медцентр в Дмитровграде, он будет открыт в 2017 году. Там протонный ускоритель должен заработать на полную мощность.

— Назовите самые новейшие и са­мые эффективные технологии в борьбе с раком.

— Самое эффективное лечение рака — это раннее его выявление. Для России се­годня самое важное — разработать именно такие технологии. И тогда к лечению рака можно будет подходить только хирургиче­скими методами. А государство сэкономит огромные деньги, которые сегодня тратит на химию и на лучевую терапию.

— Недавно правительственная ко­миссия одобрила проект закона «О био­медицинских клеточных продуктах», и он внесен в Госдуму. Ваше отношение к лечению рака стволовыми клетками?

— Мы ждем этого вердикта с нетерпени­ем. Сейчас, особенно при высокодозной хи­миотерапии, врачи готовы применять ство­ловые клетки для лечения больных. Можно создать и собственные протоколы лечения. Кстати, протоколы такого лечения мы уже обсуждали с онкологами. В них мы можем вводить и свои методики, и во многом по­лагаться на профессионализм врачей. А вот со стандартами лечения в России пока есть определенные сложности, но именно в них расписывается общее ведение про­токолов.

«Наши ученые додумались до консервации женских фолликулов и спермы мужчин — тех, кто идет на химиотерапию»

— Куда сегодня движется наука об онкологии? Однажды вы говорили о ге­нетических закономерностях образова­ния рака. Сейчас эти закономерности просматриваются?

— Такие работы ведутся. И продолжа­ются исследования по введению красите­лей прямо в опухоль. Используется общая фотодинамика, когда краситель вводится прямо в вену, чтобы воздействовать на опу­холь в качестве лечения. Есть методика при­жизненного морфологического исследова­ния, позволяющая на самой ранней стадии выявлять заболевание. Продолжаются и различные доклинические исследования российских лекарств. Для этого создан специальный фармацевтический кластер отечественной разработки. Вначале препа­раты проверяются на экспериментальных животных.

И, конечно, продолжается работа с ге­нетическими мутациями. Есть очень сильная группа ученых из Института молекулярной биологии им. В.А.Энгельгардта РАН под руководством академика Макарова А.А. Вся эта работа ведется планово и входит в госзадание. И наш объединенный центр получил госзадание по пяти направлениям: по клеточным технологиям, генетическим и морфологическим исследованиям, по воз­действию различных химиопрепаратов на опухоль. И даже – по консервации спермы больных мужчин, которые идут на химиоте­рапию, а также по консервации фолликулов женщин, которые подвергаются различным воздействиям по поводу рака шейки матки.

— Андрей Дмитриевич, скажите что- нибудь ободряющее нашим читателям, особенно тем, кто уже болен раком.

— В этом году российская онкологическая служба отмечает 70 лет. А начиналась она с Ин­ститута для лечения опухолей им. Морозовых (теперь — им. П.А.Герцена). За последние два года в нашей стране проведена модернизация здравоохранения. Даже в глубинке установле­но немало современной аппаратуры, что по­зволит рано выявлять рак, лечить заболевших более эффективно. И онкологов-энтузиастов в России всегда было много и сейчас есть не­мало. Думаю, рак мы должны победить, если уйдем от запущенных случаев. Это произойдет тогда, когда в стране будет нормально прово­диться диспансеризация и сами россияне ста­нут более внимательными к своему здоровью. И не стоит забывать о врачах.

Александра ЗИНОВЬЕВА.