Газета "Кишиневские новости"

В 2001 году за сбитый ракетой пассажирский самолет никто не был наказан, а украинский президент Кучма заявил: «Не надо из этого делать трагедию»

Украинская ракета «земля—воздух» однажды уже сбивала пассажир­ский самолет. Авиакатастрофа произошла 4 октября 2001 года над Черным морем. Ту-154М авиаком­пании «Сибирь», выполнявший рейс 1812 по маршруту Тель-Авив — Но­восибирск, пропал с экранов рада­ров на высоте 11 тысяч метров в 200 километрах юго-западнее Сочи. По заключению Межгосударственного авиационного комитета (МАК), рос­сийский самолет непреднамеренно сбила украинская зенитная ракета С-200 во время военных учений на Крымском полуострове.

Погибли все 66 пассажиров и 12 чле­нов экипажа. Несколько раз уголовное дело закрывалось и снова возобновлялось. В результате Хозяйственный суд Киева отка­зался признать причастность украинских во­енных к авиакатастрофе. Киевский научно-исследовательский институт судебных экспертиз выдал заключение: самолет не был поражен украинской ракетой.

О кругах ада, через которые пришлось пройти, нам рассказали руководитель «Фон­да помощи семьям погибших пассажиров» Борис Калиновский и его заместитель Павел Капчиц.

«Пассажиры погибли мгновенно от баротравмы»

— Представители минобороны Укра­ины сначала ведь вообще говорили, что учения не состоялись?

— Все отрицали, в то время как на по­лигоне в районе горы Опук под Феодосией было выпущено 23 ракеты, — говорит Борис Калиновский, у которого 4 октября 2001 года в авиакатастрофе погиб отец. — Там были и зенитно-ракетные комплексы С-200, С-300, и установки «Бук», «Куб», а также украинские корабли с комплексами «Оса». Мишенью был беспилотный самолет-разведчик Ту-143 с символичным названием «Рейс». Тогда Аме­рика еще не опекала Украину. Именно пред­ставители США первыми объявили о том, что самолет мог быть сбит ракетой ПВО. Один из их военных спутников зафиксировал пуск ра­кеты с территории Крыма примерно в то же время, когда Ту-154 упал в Черное море. По­сле этих заявлений представители минобо­роны Украины вынуждены были подтвердить, что учения на самом деле были.

— Самолет летел в пределах между­народной воздушной трассы Б-145, на нее ведь не распространялись времен­ные ограничения в связи с проведением учений?

— В организации учений были грубей­шие нарушения, — говорит Павел Капчиц, который потерял в катастрофе 28-летнюю дочь Лилю и полуторагодовалого внука Мишу. — Военные должны были определить зону безопасности. А так как на «закрытой» территории временно прекращалась какая-либо хозяйственная деятельность, военные должны были компенсировать причиненные убытки. Чтобы сэкономить, очертили зону безопасности в 80 километров, в то время как стреляли ракетами С-200, радиус поражения у которых до 300 километров. Все, что было в пределах этого радиуса, было обречено. Мог быть сбит Ан-24 «Армянских авиалиний», ко­торый шел параллельным курсом с Ту-154. Но «тушка» по размеру была бóльшим объектом, и ракета в качестве цели «взяла» именно ее. В случайность я не верю. «Подсветку», мощный наземный радар, украинские военные не вы­ключали до последнего. Они сопровождали цель до момента поражения. Это было дока­зано специалистами МАКа, которые прово­дили расследование.

— Командир экипажа Ан-24 «Армян­ских авиалиний» первым доложил, что видит над собой яркую вспышку?

— Так совпало, что у моей однокурсницы муж — друг этого пилота, — говорит Борис Калиновский. — Их самолет летел из Симфе­рополя в Ереван ниже Ту-154, на высоте 6 ты­сяч 300 метров. Гарик Ованесян рассказывал, что видел над собой яркую вспышку, слышал звук, напоминающий взрыв, о чем и доложил диспетчеру.

— Экипаж Ту-154 успел выйти на связь?

— В течение 45 секунд кто-то из экипа­жа несколько раз нажимал кнопку бортовой УКВ-радиостанции. Были слышны шум и крики, одна из фраз, «…куда попала…», осо­бенно отчетливо. Выход экипажа на внешнюю связь зафиксировал наземный магнитофон северокавказского центра автоматизиро­ванного управления воздушным движением «Стрела».

— Что говорили медики — смерть пас­сажиров была мгновенной?

— Нам говорили, что при взрыве произо­шла разгерметизация салона самолета. Пас­сажиры погибли мгновенно от баротравмы. (Баротравма — физическое повреждение ор­ганов, вызванное разницей давлений между внешней средой и внутренними полостями. — Авт.) Судебно-медицинская экспертиза потом показала, что в крови погибших также был обнаружен угарный газ, на борту судна был пожар. Экипаж, находясь в герметичной кабине, успел осознать весь ужас происходя­щего. Судя по магнитофонной записи, летчи­ки и бортинженеры поняли, что самолет рас­пался на части и что они гибнут…

— Не все тела были найдены?

— Нашли только 15 тел из 78, в том чис­ле и несколько фрагментов. Их подобрал на борт сухогруз, который находился в море не­далеко от места падения. Все остальные тела пассажиров и членов экипажа опустились на дно вместе с обломками самолета.

— На какой глубине лежат части от фюзеляжа?

— Самолет упал примерно в 280 киломе­трах от Новороссийска. Там глубина около 2 километров. Нам сказали, что найти и под­нять останки лайнера практически невоз­можно. Там нулевая видимость, агрессивная сероводородная среда, сложный рельеф дна и большой слой ила, до 6 метров. С другой стороны, как же они там, на глубине, про­водят газопровод? Думаю, что при желании можно было бы и части самолета поднять.

Кучма сказал: «Не надо из этого делать трагедию»

— Как проходило расследование?

— Сразу после катастрофы было созда­но несколько комиссий — и в Межгосудар­ственном авиационном комитете (МАК) и Министерстве транспорта РФ. На поднятых обломках фюзеляжа нашли пробоины, анализ которых показал, что самолет был поражен ракетой комплекса ПВО С-200. Позже уста­новили, что зенитная ракета взорвалась в 15 метрах над самолетом. Мне до сих пор непо­нятно, почему тогда российская сторона так быстро закрыла уголовное дело и передала его в Генеральную прокуратуру Украины, — говорит Борис Калиновский.

— Все вещественные доказательства были переданы украинской стороне, — го­ворит в свою очередь Павел Капчиц. — Но 20 сентября 2004 года прокуратура дело тихо закрыла, поскольку расследование не установило объективных данных, ко­торые бы достоверно указывали на то, что Ту-154 был сбит ракетой С-200, запу­щенной во время учений украинских во­йск. Потом уголовное дело возобновили и снова закрыли…

— Расследование стали проводить толь­ко спустя 6 лет, когда МАК уже все доказал, — продолжает Борис Калиновский. — Так укра­инская сторона же никому не верит. В 2008 году министерство обороны Украины иниции­ровало экспертизу, были привлечены специа­листы Киевского научно-исследовательского института судебных экспертиз и сотрудники Харьковского института воздушных сил име­ни Кожедуба.

— Эти эксперты в январе 2011 года и вынесли вердикт, что самолет Ту-154 не был поражен украинской ракетой?

— Мы другого результата от них и не ждали. Специалисты приводили разные рас­четы, доказывая, что их ракета не могла до­лететь до самолета. Знаете, что мы услышали от юристов минобороны Украины? Данные о причастности войск ПВО Украины к авиаката­строфе есть, но причастность — это не вина. Никто, мол, не видел, как украинская ракета поразила самолет, а на обломках отсутствует украинская маркировка. Действительно, за­чем им было признавать свою юридическую ответственность? Тогда пришлось бы выпла­чивать немалые компенсации и потерпев­шим, и компании «Сибирь».

— Вы получили какие-то выплаты?

— В июне 2002 года была создана меж­ведомственная комиссия по урегулированию претензий в связи с авиакатастрофой. Тогда же был зарегистрирован «Фонд помощи се­мьям погибших пассажиров рейса 1812 Тель-Авив — Новосибирск». Я стал его руководите­лем. Спустя полгода был подписан договор «Об урегулировании претензий», по которому Украина выплачивает родственникам погиб­ших материальную помощь без признания юридической ответственности.

— Перед вами извинились?

— Была договоренность, что перед под­писанием соглашения об урегулировании претензий представители правительства Украины прилетят в Новосибирск. Визит в итоге отменили. Нас, несколько человек родственников погибших, пригласили в МИД в Москву. Туда же прибыли представители аппарата Кучмы. Никаких слов извинений не было. Мы взяли с собой камеру, хотели за­писать их обращение, но услышали: «Никаких записей, уберите технику». Там разговор был чисто технический. К нам подходили предста­вители российского МИДа, говорили: «Не со­глашайтесь на их предложение». Фактически это был торг. Российская сторона ссылалась на выплаты в случае с Балканским кризисом. Американцы тогда попали в посольство Китая. Пострадавшим было выплачено по 375 тыс. долларов. Но Украина даже до этой суммы не дошла. Ссылаясь на аналогичные случаи попадания военных в гражданские объекты за последние 20 лет, она определила выпла­ты в 200 тыс. долларов. Это был минимум по международным меркам.

Все было обставлено так: Украина не признает свою вину, но тем не менее ока­зывает добровольно гуманитарную помощь родственникам погибших, — горячится Павел Капчиц. — Без признания юридической от­ветственности страны за катастрофу. (День­ги шли в обмен на нотариально заверенный документ, где родственники погибших отка­зываются от каких-либо претензий к украин­ской стороне. — Авт.) Цинизму нет предела! Помню, как президент Украины Кучма заявил после авиакатастрофы: смотрите, мол, что творится в мире, мы не первые и не послед­ние, ошибки бывают всюду, не надо из этого делать трагедию.

«Кроме земного есть ведь еще и высший суд»

— Кто-то был наказан?

— Никто из военных под суд так и не по­пал. Было служебное расследование. В от­ставку ушел министр обороны Украины Алек­сандр Кузьмук. Но, насколько я знаю, скоро снова вернулся, — говорит Борис Калинов­ский. — Уволили из армии главкома ПВО Тка­чева, его зама Дьякова, начальника радиотех­нических войск ПВО Короткова. Отстранили от должности командующего 49-м корпусом Калинюка. Командир дивизиона С-200 Венгер был переведен на нижестоящую должность.

— Самый главный негодяй из этой ко­горты — заместитель главкома ПВО по бое­вой подготовке генерал-лейтенант Дьяков, который в тот день руководил ракетными стрельбами на полигоне Опук, — говорит Па­вел Капчиц. — Ему доложили, что цель не та, он сказал: «Наплевать, все равно стреляйте!» Он вообще не понес никакого наказания, его просто сняли с должности — и все. Но он еще предстанет перед судом. Кроме земного есть ведь еще и высший суд.

— В свете последних событий, может быть, стоит возобновить расследование?

— Что мы сейчас докажем, если по го­рячим следам не смогли найти виновных? Лично я не хочу ворошить прошлое. Почему мы не стали подавать в Международный суд в Гааге? Во-первых, чем больше мы все это бередим, тем тяжелее и больнее нам стано­вится. Во-вторых, нельзя тревожить тех, кого с нами нет.

— Многие ведь не смогли похоронить своих близких. Их тела остались в Черном море.

— На Заельцовском кладбище стоит мемориал. Туда и ходим поклониться своим родным людям, — говорит Борис Калинов­ский. — 4 октября выходим на катерах в море, в предполагаемом месте падения самолета спускаем на воду венки и цветы. Сейчас пере­писываемся с администрацией Сочи, хотим и там установить обелиск в память о погиб­ших.

— Вам не кажется, что если бы 13 лет назад были определены и наказаны ви­новные в катастрофе Ту-154, могла бы не случиться трагедия с малайзийским «Боингом-777»?

— Безнаказанность порождает дальней­шие трагедии. Сбитые Ту-154 и «Боинг-777» — это звенья одной цепи. Все, что связано с Украиной, это ложь — от начала и до конца. Они лгали нам с первого дня: сначала о том, что не было учений, потом твердили, что ра­кета не могла долететь до нашего самолета… Я нисколько не сомневаюсь, что и в случае с «Боингом» они будут лгать, прятать улики и пе­рекладывать вину на ополченцев и Россию.

Наглость, безнаказанность, пренебреже­ние к нормам нравственности и морали — все это присуще и украинскому руководству, и украинским вооруженным силам. Сейчас весь мир говорит про сбитый малайзийский само­лет, печатают на первых полосах газет снимки детей, обсуждают погибшие семьи, чем они занимались, куда летели. Мы сочувствуем их родственникам, потому что как никто другой понимаем, каково им сейчас приходится. Но почему мировая общественность не вспо­минает про мирных жителей, которые еже­дневно гибнут от украинских «Градов»? Это же абсолютно бесчеловечно, они действуют как фашисты.

Сейчас, когда случилась трагедия с са­молетом, надо было остановить все боевые действия, принять меры для того, чтобы про­вести полноценное расследование. Нет, укра­инские военные продолжают бомбить дороги, родственники погибших не могут попасть на место падения лайнера. А им сейчас необхо­димо оказаться там, где погибли их близкие, может быть, удастся отыскать какую-то их вещь на память. Мы это знаем по себе. После катастрофы в 2001 году мы не смогли найти ни дочь, ни внука. Спасатели нашли только обгоревший сандалик нашего полуторагодо­валого Миши. Это было очень важно для нас. Украинской же стороне я хочу сказать еще раз: «Ну признайте официально свою вину за авиакатастрофу, смойте с себя эту грязь».

Светлана САМОДЕЛОВА.