Газета "Кишиневские новости"

Ушел из жизни последний руководитель советской внешней политики

«Взгляните вокруг. Разве что-нибудь стоит прочно? Можно сказать, что весь мир в движении. Ни у кого нет… ничего устойчивого, ничего постоянного. Все течет, все исчезает» — именно эта цитата из «Фило­софских писем» Петра Чаадаева лучше всего подходит на роль над­гробной эпитафии Эдуарда Шеварднадзе — культового политика, в чьи 86 лет на этой земле уместилась не одна, а множество жизней. Эдуард Амвросиевич Шеварднадзе был символом свирепой борьбы с коррупцией и символом свирепой коррупции. Эдуард Шеварднад­зе был кумиром народных масс и предметом их горячей ненависти и презрения. Шеварднадзе был олицетворением разумной внешней политики и олицетворением внешней политики, основанной на рас­продаже национальных интересов.

Есть политики, чьи карьеры доказывают: че­ловеческая воля может оказаться сильнее любых обстоятельств. Карьера Эдуарда Ше­варднадзе — доказательство противополож­ного: в зависимости от обстоятельств один и тот же государственный деятель может вести себя совершенно по-иному. Эдуард Шевар­днадзе был не просто многоликим — он был пестрым и противоречивым, как наша жизнь со всей ее безумной сложностью, противо­речивостью и неоднозначностью.

Я родился в 1975 году. И поэтому мои подростковые годы пришлись на время, ког­да было модно и принято интересоваться по­литикой. И самым впечатляющим из отече­ственных политиков тех лет в моих глазах, безусловно, являлся член политбюро Эдуард Шеварднадзе.

В силу возраста и своего московского места жительства я, естественно, не мог помнить ранних карьерных достижений Эду­арда Амвросиевича. Я не знал, например, как, пребывая на постах сначала министра внутренних дел, а потом и первого секре­таря ЦК КП Грузии, он в течение многих лет вел «священную войну» с коррупцией. Но я отлично помню Эдуарда Шеварднадзе на посту министра иностранных дел Советско­го Союза. И я отлично помню, как нравилось мне все, что он делал и говорил.

Эдуард Шеварднадзе сменил на посту министра иностранных дел СССР скучного (так мне, во всяком случае, тогда казалось) Андрея Громыко в июле 1985 года. И долгое время из высотки на Смоленской площа­ди приходили, с моей точки зрения, только хорошие вести. В общественном сознании МИД тогда был синонимом кумовства. И я с удовольствием читал, как Шеварднадзе запретил кровным родственникам одновре­менную службу в министерстве. Мне нрави­лось, какие дерзкие идеи о внешней политики он высказывал и как он вступал в дружеские отношения с западными министрами ино­странных дел. Меня восхищало, как смело и открыто он боролся со сторонниками «жест­кой линии» в советском руководстве.

Очень скоро я прочитал в газетах «супер­новость»: измученная гражданской войной Грузия обратилась к Шеварднадзе с прось­бой стать ее спасителем и руководителем. И «вживую» я Эдуарда Амвросиевича увидел лишь во время своего приезда в Тбилиси с российской правительственной делегацией в 1997 году. И тот Шеварднадзе — благород­ного вида человек из плоти и крови — уже мало напоминал тот образ идеального по­литика, у которого мне так хотелось взять интервью.

В президентской резиденции Крцаниси, где мы жили, столы во время банкета ломи­лись от яств. Но утром, когда я проснулся, выяснилось: есть на завтрак практически нечего. Стол в нашем коттедже был элегант­но накрыт, официант — элегантно одет. Но утолять голод мне пришлось исключительно грушевым пюре. Еще более депрессивную картину можно было наблюдать на улицах Тбилиси. Под руководством моего недавнего политического кумира Эдуарда Шеварднад­зе Грузия уверенно шла к полному развалу и катастрофе.

К моменту следующего приезда в Тбили­си в 2001 году ситуация совсем ухудшилась. Все вокруг проклинали коррупцию в ближай­шем окружении президента Шеварднадзе, жаловались на творимый МВД беспредел и с интересом говорили о бесстрашном мо­лодом экс-министре юстиции Михаиле Саа­кашвили. Когда осенью 2003 года Эдуарда Шеварднадзе наконец свергли, я воспринял это как должное.

И вот летом 2014 года Эдуард Шевар­днадзе закончил и свой земной путь. Какой главный вывод можно сделать по итогам его карьеры? Вывод о том, что он изначально был негодным политиком, умевшим, однако, хорошо пускать пыль в глаза? Каждый пусть решает по-своему. Но я с таким мнением категорически не согласен — и не только потому, что о мертвых либо хорошо, либо ничего.

Да, в конечном итоге Эдуард Шевар­днадзе не сумел оправдать тех надежд, ко­торые на него возлагали — и в Грузии, и во всей нашей огромной бывшей единой стра­не. Но вот только ли сам Шеварднадзе в этом виноват? Может, наши ожидания изначально были слишком завышены? Может, мы зря за­были принцип «не сотвори себе кумира»?

Возьмем, например, выглядящие с по­зиции сегодняшнего дня фундаментальными и безусловными ошибки и провалы Эдуарда Шеварднадзе на посту министра иностран­ных дел СССР. А мог ли их не совершить че­ловек без предыдущего дипломатического опыта, которого неожиданно для него самого катапультировали в кресло главы МИДа?

Сейчас многие считают Шеварднадзе человеком, который всегда ненавидел со­ветское государство и пытался разрушить его изнутри. Не верю. Не верю, даже несмо­тря на известный эпизод, когда на ужине в честь госсекретаря США Джеймса Бейкера в московской квартире советского министра иностранных дел жена Шеварднадзе Нанули ко всеобщему изумлению заявила: «Грузия должна быть свободной!»

Можете со мной не соглашаться. Но я убежден, что, если бы СССР не распался, Эдуард Шеварднадзе с готовностью про­должил бы ему служить. Если кто не помнит, то во второй раз Шеварднадзе возглавил советское внешнеполитическое ведомство в конце 1991 года — за считаные недели до Беловежских соглашений.

Шеварднадзе — политик, который всегда менял свое поведение в зависимо­сти от внешних обстоятельств. Когда эти внешние обстоятельства были сравнитель­но благоприятными — например, во време­на его первого руководства Грузией или в первые годы во главе МИДа, — результа­ты деятельности Шеварднадзе казались успешными. Когда внешние условия были штормовыми — второй период во главе Грузии или финал его пребывания в со­ветском МИДе, — у Эдуарда Шеварднадзе ничего не получалось.

Любой политик — это всего лишь чело­век. Вот в чем я вижу главный урок полити­ческой карьеры Эдуарда Амвросиевича Ше­варднадзе.

Михаил РОСТОВСКИЙ.