Газета "Кишиневские новости"

В апреле 2017 года Анна родила третьего ребенка. Певица назвала мальчика Гектором.

Певица и актриса Анна Седокова с гордостью носит звание многодетной мамы. У нее трое детей: четырнадцатилетняя Алина, семилетняя Моника и двухлетний Гектор. При этом она успевает гастролировать, быть самой себе продюсером и бизнесвумен. Мы обсудили с Анной счастливое материнство, алименты и стрит-арт.
— Анна, ваша новая песня «Я же мать», судя по всему, посвящена еще и вам самой?
— Безусловно , ведь я же ее написала (Улыбается) . Она на остросоциальную тему, потому что часто я слышу в свой адрес обвинение, мол, ты же мать, и когда у тебя появляется ребенок, ты должна стать другой! Я же пытаюсь доказать и говорю всем своим поклонницам, что ребенок дополняет тебя и делает лучше, но никогда в жизни нельзя отказываться от себя. У счастливой мамы счастливые дети. Мама имеет право танцевать на столе, отдыхать, веселиться, и она счастливая вернется домой, и дети рады.
— Кто вам помогает в ежедневных семейных заботах?
— Безусловно, няня. Хотя вот сейчас няня Гектора уехала, стало немного посложнее. Я очень благодарна всем няням, которые помогали мне с детками. Няня — это вообще один из самых важных людей в семье, потому что она берет на себя ответственность, весь быт и прикрывает твои тылы. Я не могу сказать, что каждый день готовлю своим детям первое, второе и третье, но могу сделать завтрак вкусный — и уже потом побежать на работу. Так уж вышло, что я сейчас являюсь главным человеком, который зарабатывает в нашей семье, но это мой выбор, правда. Мне еще дочь старшая, Аля, помогает с Гектором. Конечно, я мечтаю, чтобы она помогала еще больше, но понимаю, что ей нужно жить своей жизнью, и это очень важно.
— Она у вас уже взрослая — четырнадцать лет…
— Взрослая, это правда. Сейчас у нее такой период… Только что мы снимались в передаче про детей, там все такие хорошенькие, лет по восемь-девять. Их спрашивают: чем вы занимаетесь? Они отвечают: мол, и плаванием, и танцами, и песнями. Мои дети тоже все это делали, но лет в четырнадцать у ребенка начинается период отрицания всего, и он хочет быть свободным. Мне понадобилось немало времени, чтобы это принять. Когда период отрицания прошел, я принимаю новую ее. Аля продолжает заниматься танцами, прекрасно учится, занимается математикой, учит языки. Наверное, она ищет какую-то прекрасную часть себя и скоро найдет. Она очень самостоятельная и свободолюбивая, и странно думать, что было бы по-другому, потому что у нее такая мама.
— Не удивлюсь, если появились первые женихи…
— Для нее дружба всегда была на первом месте, это для Али суперважно. Некоторые девочки прямо ориентированы на мальчиков, а она — нет. У нее нет парня, но есть друзья, хотя многие пытаются за ней ухаживать.
— Чем увлекается ваша младшая дочь Моника?
— Гимнастика, стихи-песни… Но, так как у нас сложная ситуация с Моникой, была вся эта история с судом… Я не очень хочу сейчас говорить о каких-то грустных вещах. Мы пытаемся жить по новым правилам, я бы сказала, даже живем будущим. Тяжело, когда у тебя дочь на другом континенте, но, поверьте, я сделала все что могла, и сейчас все делаю для того, чтобы эта схема нормально работала и меньше всего травмировала Монику. Мы скоро увидимся и вместе поедем отдыхать, впереди у нас будет и лето. Моника много чем занимается, но, мне кажется, в данном случае важно ее психологическое состояние в целом, а не какие-то занятия.
— Сам факт того, что ребенок живет не с мамой, а с папой Максимом Чернявским в другой стране, для многих кажется странным. Как это вообще получилось?
— Во-первых, во многом не отрегулирована судебная система, там много проблем. Я просто попала под жернова системы российско-американских отношений, как бы грубо это ни звучало. То есть это не битва моя и Макса, а битва России и Америки, и, к сожалению, еще не было ни одного случая, когда ребенка с американским паспортом позволяли увезти в нашу страну. Есть надежда, что страны когда-то подпишут пакт Гаагской конвенции, мы выйдем на новый уровень международных отношений, и все будет решаться. У меня трое детей, но если бы был один, я бы реально уехала туда, пошла работать в кафе и жила бы там. Но у меня есть двое других детей, и я должна понимать, что будет хорошо для всех. Ты плаваешь и пытаешься выплыть — я пробую, я стараюсь. Мы с папой Моники пытаемся наладить отношения. Я не храню никакого зла и обиды: понятно, что человек всегда в первую очередь думает о себе…
— Удивительно, что все эти семейные дела позволяют вам полноценно работать…
— Я много выступаю, готовлю тур, хочется осенью прокатиться по городам. У меня среди поклонников много детей младше четырнадцати лет, хочется, чтобы они тоже были на этих концертах, потому что часто мы выступаем в таких местах, куда не пускают детей, в тех же клубах. Также есть съемки в телешоу, съемки клипов, запись альбома… Я сегодня проснулась, кстати, и подумала, что как-то немного расслабилась, мне все время кажется, что недорабатываю. А возможно, это произошло и потому, что я просыпалась всю неделю в 8.30 утра и никуда не шла до трех часов дня. Для меня это прям событие — я же всегда говорила себе, что так делают только лентяи и тунеядцы. Но оказывается, нет. (Смеется.) Ну а с другой стороны — когда, если не сейчас? У меня, к сожалению, раньше не было такой возможности, мне казалось, что я должна бежать как белка в колесе.
— Можно ли говорить о том, что отцы ваших детей вам помогают?
— Так сложилось, что моим мужчинам было важно доказать мне свою силу. Я постоянно уходила, слушая их фразу: «Ты ко мне приползешь». И мне никогда не хватало хитрости или ловкости ума, чтобы к ним приползти. Я всегда уходила со словами: «Спасибо тебе за все, я пошла». У меня были замечательные мужья — наверное, я делала им чересчур больно, не знаю. Помню, однажды пришла в клуб «Динамо» получить справку для Али. Ее папа уже умер, я зашла в их офис и спросила: «А почему Валик никогда не помогал?» На что мне ответили: «Он всегда говорил: ты сильная, ты справишься».
— Как правило, в таких ситуациях речь идет о помощи детям…
— Почему-то мужчинам сложно отделять женщину от ее ребенка. Так что мне особенно и не помогали — только в прошлом месяце папа Гектора передал какую-то сумму, которой я покрываю месяц съемного жилья. Я поблагодарила его и считаю прекрасным, если человек хочет помочь. Значит, в нем что-то перевернулось. Для меня алименты никогда не были самоцелью, пусть мужья делают что хотят, а я буду заниматься своей жизнью. Я сама справляюсь. Я отношусь к категории женщин, которые не хотят зависеть от мужчин и от того, будут ли у меня корпоративы или нет. Горжусь тем, что сама купила квартиру в ипотеку и теперь делаю ремонт. Квартира классная, большая, это для меня определенный статус.
— Сейчас много пишут про якобы многомиллионное наследство футболиста Валентина Белькевича, которое должна получить ваша старшая дочь. В этом есть доля правды?
— В течение трех лет в Киеве идет судебный процесс, суть которого такова, что женщина, с которой Валик мне изменял, сказала, будто единственной дочери Валика не должно достаться ничего. Она предложила нам какой-то гараж, а Валик оставил квартиру и недострой. И важно, чтобы дочери остался не гараж, а то, что есть. Родители ее папы отдали все в пользу Алины, но вот уже на протяжении этих трех лет я плачу большие деньги адвокату, а он ходит в суд как на работу. Вроде бы только сейчас мы выиграли апелляционный суд, но будет еще один. Не знаю, сколько это продлится, в изобилии денег я не купаюсь. Если удастся добиться справедливости, то единственное, что я сделаю, — продам это все и положу деньги Але на счет до ее восемнадцатилетия.
— Есть у вас сейчас время для новых отношений?
— Без любви, чувств и приключений жить невозможно. Понятно, что в моем сердце кто-то живет, но на каких правах, еще не ясно. Посмотрим… Могу сказать, что я точно не стала бы встречаться с человеком, который не любит детей.

Ульяна КАЛАШНИКОВА.