Газета "Кишиневские новости"

Вышел в свет новый исторический роман Анатолия Лабунского

Первый и главный плюс этого исторического романа – по его прочтении у вас надолго остается ощущение времени, а также достоверности событий и основных персонажей той эпохи (скажем, образ, деяния и историческая роль гетмана Богдана Хмельницкого до Переяславской рады).

Однако я, как и множество читателей, был немного разочарован тем, что автор покидает своего героя задолго до главного подвига его жизни – воссоединения Украины с Россией. Каюсь в читательской своей простоте. Хотя не могу отнести это упущение к недостаткам романа, памятуя, что нельзя судить автора за то, чего он не сделал.

Заслуживает также похвалы то, что он не лакирует действительность, не канонизирует главного героя в угоду доминирующей идеологии и современной политике, чем сильно грешили советские писатели и историки да и нынешние – например, украинские, которые подвергли радикальной переоценке историческую роль таких выдающихся деятелей прошлого как Мазепа, Кочубей, Петр Первый, Петлюра, Бандера да и тот же Хмельницкий. Последний в трактовке Анатолия Лабунского далек от образца фольклорно-лубочных народных героев партийной советской историографии и литературы, но и не чистый злодей, предатель, агент русского царизма, каким подается Хмельницкий ныне официальной украинской идеологией.

Человек смелый, патриотичный, но и жестокий, и лживый, и антисемитски, антипольски настроенный, и способный на любую низость ради достижения своих целей, в том числе личного обогащения. Таким изображает Лабунский своего главного героя, строго следуя свидетельствам очевидцев и летописцам того времени. Да и в изображении казацкой вольницы Запорожской Сечи с ее огромным войском, возглавляемым гетманом, писатель беспощадно правдив, рисуя жуткие сцены массовых расправ повстанцев над безоружными пленными, погромов польско-еврейских местечек и прочих зверств.
Кланяюсь Анатолию Лабунскому за то, что в своем романе он большое место, много творческих сил и патриотического внимания уделил нашей средневековой Молдове, отобразив, во-первых, непростую личность господаря Василия Лупу, жизнь и нравы при его дворе, его тонкую политику лавирования между Польшей, Оттоманской Портой, татарским Крымом и Запорожской Сечью, а во-вторых, двойственную политику Богдана и богданова сына Тимоша, своего зятя и без пяти минут господаря молдавского княжества. Тем мощнее и трагичнее с художественного угла зрения получилось у писателя описание несчастливого финала судьбы господаря Лупу, закончившего блистательную жизнь в страшной тюрьме для особо опасных врагов турецкого султана.  Таким образом, роман охватывает также судьбоносный и ярко описанный фрагмент молдавской истории. Это сильно порадовало меня, и, я в этом уверен, порадует всех молдавских патриотов, которым повезет познакомиться с романом.

В таком месиве политических страстей и кровавых событий, каким является содержание романа «Смерч», было трудно ожидать каких-нибудь лирических просветов для душевного отдохновения расстресованного читателя. Все же автору удалось найти краски и музыку души для создания такого, я бы сказал, романтического оазиса. Имею в виду мастерски вплетенную в сюжет неожиданную для читателя драматическую любовную историю сына Хмельницкого Тимоша и дочери Василия Лупу Розанды, включая их краткое, озаренное счастьем лишь полгода супружество. И если такой любви на самом деле не было, то, по законам жанра, Лабунскому следовало бы ее придумать. К сему важно добавить, что образ Розанды является самым трогательным и наиболее ярким из галереи женских персонажей романа. Тут, мне думается, на помощь автору пришел его поэтический опыт.

Что касается языка романа, то в целом он показался мне довольно органичным – к примеру, автор умело справляется с речевыми характеристиками персонажей, для чего ему часто приходится изъясняться и на польском, и на украинском, и на молдавском, и на турецком, и на греческом и на татарском языках. Оно и понятно: повествование тесно населено людьми множества национальностей и религий. Однако стиль не самая сильная сторона автора «Смерча». Во всяком случае стилизовать свою прозу под описываемую эпоху ему удается лишь изредка, стилистические огрехи, неточности в словоупотреблении, стандартные фразы порою подводят его.

В заключение считаю необходимым обобщить вышесказанное такой думкой: выход в свет данной книги не просто хорошая издательская новинка – это важное событие в современной литературной жизни Молдовы, поскольку оно прерывает затянувшуюся опасную паузу (лет 25 – 30) в развитии жанра исторического романа, столь необходимого для того, чтобы привить молодому поколению любовь к родному краю.

Борис Мариан