Газета "Кишиневские новости"

Как Клинтон манипулировал Ельциным

После той связанной с «происками России» вакханалии, что последовала за американскими президентскими выборами 2016 года, я не думал, что смогу когда-нибудь снова сказать доброе слово про человека по фамилии Клинтон. Но cпасибо тебе, ельцинский «друг Билл»! Спасибо за грандиозный подарок, который сотрудники твоего фонда сделали всем, кто по работе или «для души» интересуется историей российско-американских отношений. Опубликованные фондом Клинтона рассекреченные расшифровки телефонных и очных разговоров президентов РФ и США времен второй половины 90-х — это настоящий клад, сокровищница фактов для историков.

Для тех, кто в период президентства Клинтона уже находился в сознательном возрасте, имя тогдашнего главы США прочно связано с другим именем — Моника. И что бы вы думали? В одном из разговоров Ельцина и Клинтона за 1996 год можно найти предвестник «Моникагейта»: «Президент США: «Видел вас на фотографиях танцующим с девушками на сцене. Вы выглядели отлично! Жаль, что никто не устраивает такие мероприятия для меня во время кампании!» Президент РФ (с неистовым хохотом): «Я вас понял!» Бедный, бедный Билл! Как жаль, что ему никто не объяснил, что иногда больше всего на свете мы должны бояться собственных желаний!
Теперь о том, что вызвало неистовый хохот на этот раз не у Ельцина, а у меня. Два президента разговаривают после переизбрания главы российского государства летом 1996 года: Ельцин: «Я ценю, что во время предвыборной кампании ты до самого последнего дня говорил правильные вещи и никогда не подавал неправильных сигналов. Будь уверен, что я сделаю то же самое для твоей кампании. Вмешательства в ваши внутренние дела не будет. Но в глубине души я знаю, кого я поддерживаю и кто, как я надеюсь, выиграет выборы». Клинтон: «Спасибо тебе большое!»
Опустим ельцинские реплики про «в глубине души» и «вмешательства в ваши внутренние дела не будет». Сосредоточимся вместо этого на самом факте того, что президент России в разговоре с президентом США четко и недвусмысленно обозначил своего фаворита на грядущих американских выборах. Интересно, сказал ли тогда об этом Билл своей благоверной? Думаю, что не сказал. Иначе Хиллари как исключительно «принципиальный» политик уже тогда бы начала бить в барабаны и кричать про недопустимое вмешательство России в американский выборный процесс!
Естественно, в конфиденциальных разговорах лидеров двух главных ядерных держав мира гораздо больше не смешных моментов, а предельно серьезных тем, часть из которых вгоняет в депрессию. Как вам, например, такой диалог высших руководителей России и Америки в разгар нашей президентской гонки 1996 года: Ельцин: «Билл, пойми меня правильно, для моей избирательной кампании мне срочно нужен заем в 2,5 миллиарда долларов. Мне нужны деньги, чтобы платить пенсии и зарплаты. Без решения проблемы пенсий и зарплат будет очень трудно заниматься предвыборной кампанией». Сильно, правда? Я не хочу цепляться к словам. Но при этом я не могу и не задать вопрос: был бы Борис Николаевич так сильно озабочен проблемой выплат пенсий и зарплат, если бы не самый разгар предвыборной кампании? Боюсь, что то, как Ельцин сформулировал свою просьбу, не оставляет особого простора для благожелательных интерпретаций.
То же самое можно сказать и про продолжение этого диалога. Пообещав борющемуся за сохранение своего поста президенту России «не оставить друга в беде», Клинтон сразу обращается к нему со встречной просьбой: «Могу ли я сейчас поднять вопрос об CFE (эта английская аббревиатура расшифровывается как ограничение обычных вооружений в Европе)?» Не буду цитировать весь разговор и перегружать вам техническими деталями. Передам лишь общий смысл происходящего. Клинтон очень четко формулирует, чего конкретно Америка хочет от России в этом вопросе, и прозрачно намекает на неуступчивость наших переговорщиков.
Ответ Ельцина зафиксирован в американских документах как «we are ready to move on this». Не знаю, как именно звучала эта фраза в ее русском оригинале: вариантов перевода слишком много. Но вот насчет ее значения сомнений нет и быть не может: президент России отвечает президенту США безоговорочным и полным согласием. Возможно, что в голодном 1996 году фактический обмен стратегических позиций нашей страны на доллары для предвыборной кампании казался тогдашнему лидеру России исключительно выгодной сделкой. Однако если глядеть из 2018 года, неформальный политический торг Ельцина и Клинтона предстает в совершенно ином свете.
А вот что я считаю самым-самым важным из всех вываленных на всеобщее обозрение разговоров двух президентов. 21 марта 1997 года Ельцин заявляет Клинтону: «Мы видим, как вы и Украина выстраиваете свои отношения. Это не помогает нам в наших отношениях с Украиной. Нам нужно, чтобы, выстраивая свои отношения с Украиной, Америка проявляла сдержанность». Не буду приводить всю посвященную теме давления НАТО на зону наших жизненных интересов речь Ельцина целиком. Достаточно упомянуть о том, что уже первый президент РФ высказывал Клинтону озабоченность маневрами американских военных кораблей в районе Крыма и процитировать ключевую фразу ответа президента США: «Я знаю, что все это ужасные проблемы. Но я не могу принять на себя обязательства, которые ты у меня просишь». Как мы видим, фундаментальные предпосылки для крымско-украинского кризиса 2014 года появились еще как минимум за 17 лет до этого.
Ельцин: «Хочу попросить тебя об одной вещи. Просто отдайте Европу России! Америка же не в Европе… А Россия — наполовину в Европе и наполовину в Азии». Клинтон: «Так Азию ты тоже хочешь?» — читать подобные диалоги «на высшем уровне», как я уже сказал выше, тяжело. Тяжело, но необходимо. Обнародованные фондом Клинтона документы лишь раз доказывают: в период Ельцина мы приучили Америку к мысли о том, что с Россией и ее руководителями можно и нужно не считаться. Приучили легко, можно сказать, играючи. Осталось только понять, как Америку от этой мысли можно отучить.

Михаил РОСТОВСКИЙ.