Газета "Кишиневские новости"

Мы спустились в гигантское подземелье, вырытое 10 лет назад и брошенное напроизвол судьбы

В нескольких шагах от Кремля под землей вот уже почти 10 лет кипит невидимая жизнь. Грот, незаконно вырытый строителя­ми под историческими зданиями на улице Никольской и в итоге забытый, стал пристанищем для бомжей, диггеров и черных копа­телей. Подземелье площадью аж 7 тысяч кв. м превратилось в ме­сто для своеобразного квеста. На глубине почти 15 метров древние останки монахов лежат впере­межку с остатками фастфуда. Под ногами крошится белый камень, бывший в XIV–XVI веках осно­ванием древних монастырей, а руки касаются слоя аж мелового периода, который существовал более сотни миллионов лет назад! Но, увы, архитекторы, искусство­веды и палеонтологи здесь не ра­ботают. А сам кремлевский грот в любой момент может рухнуть, обрушив стоящие сверху здания.

Наш обозреватель тайно спустил­ся в кремлевский грот, чтобы по­нять, что с ним произошло за де­сять лет с момента создания.

Подкоп под Красную площадь

Место нашей встречи — почти самое начало улицы Никольской, напротив ГУМа. Отсюда мы собираемся спуститься в под­земелье.

— Мы спускаемся в грот, который был создан искусственно в 2008 году, — начи­нает доцент президентской академии РАНХиГС Сергей КАРНАУХОВ. — Я узнал о нем случайно. По долгу службы в органах внутренних дел (в то время возглавлял ре­ферентуру МВД) я столкнулся с владельцем коммерческих объектов в подземном пере­ходе, соединяющем улицу Никольскую и Театральную площадь. Это был гендиректор «Старграда» Борис Петросян. Он-то и пове­дал историю, в которую я сразу и не поверил. Начал он с того, что хочет расширить торго­вые площади за счет углубления под исто­рические здания улицы Никольской и с этой целью выкопал (точнее, нанятые им рабочие) грот общей площадью 7 тысяч кв. м. Три под­земных этажа. В то время строители могли делать фактически что угодно, если имели «выходы» на столичных чиновников, отве­чающих за эту тему. «Но мне все равно не верилось, — говорил Петросян, — что можно незаметно вырыть огромный котлован почти под Красной площадью без использования большой техники, по сути, голыми руками». Я задал ему вопрос: «Куда вы девали зем­лю?» Он ответил, что, как в фильме «Побег из Шоушенка», выносили ее в больших му­сорных мешках под покровом ночи. Потом ее грузили в «Жигули», вывозили и сбрасывали в строительные котлованы, которые в тот мо­мент были в центре Москвы (в частности, на месте снесенной гостиницы «Россия»).

Тогда скандал поднялся нешуточный, и о нем писали многие федеральные СМИ. Сразу выяснилось, что подкоп строители сделали под объекты культурного наследия XVI–XVIII веков без согласования и нарушив закон. Грунт под Заиконоспасским монасты­рем, Славяно-греко-латинской академией, Патриаршим подворьем просел. Здания накренились на 5 градусов. Представитель Москомнаследия Наталья Логинова заявила, что комитет обратился к тогдашнему мэру Юрию Лужкову в связи с угрозой уничтоже­ния исторический зданий.

Разумеется, стройку прекратили. Биз­несмен Петросян, который за этот проект задолжал каким-то авторитетным людям, куда-то исчез (к тому времени вся его семья уже жила за границей). Все выдохнули и… о кремлевском гроте забыли. Абсолютно все — обыватели, чиновники, строители, архи­текторы.

«А разве его не засыпали тогда, 10 лет назад?» — с удивлением спрашивали экс­перты, к которым я обращалась накануне спуска под землю. В том-то и дело, что нет!

Подземный отель московских клошаров

Мы пробираемся на крышу одного из зданий на Никольской (специально не гово­рю какого, чтобы наш путь никто не повто­рил). Одна лестница, вторая. И вот мы на самом верху. Кровля ветхая, все под ногами шатается. Но зато какой фантастический вид открывается перед нами! С одной стороны на Театральную площадь, гостиницу «Метро­поль», с другой — на ГУМ и подступившие к нему магазинчики.

Среди множества чердачных помеще­ний находим нужное нам. Старая скрипучая дверца легко открывается, и мы оказыва­емся на лестнице, ведущей в самый низ. Спускаемся до уровня Никольской улицы, а потом находим еще одну дверцу, в само под­земелье.

На минус первом этаже остатки стро­ительного мусора, лопаты, тачки… Все это бросили 10 лет назад строители. Грот имеет несколько разветвлений, одно из них упи­рается в своего рода квартиры. Бездомные оборудовали здесь себе жилище с большой любовью: на стенах висят плакаты с краси­выми женщинами, картины. Есть холодиль­ник, телевизор, кухонный гарнитур. Но са­мое поразительное — кровати заправлены чистейшим, белейшим постельным бельем! Хозяев нет, и когда они были здесь в послед­ний раз, неизвестно. Но в кромешной темно­те с единственным фонариком можно и не заметить вовремя их возвращения. А как они отреагируют — один бог знает.

Мы ретируемся и идем вдоль левой зем­ляной стены. Местами нагибаемся, потому что свод не везде высокий. Останавливаем­ся у каких-то руин.

— Мы подошли к остаткам строения не позднее XVI века, — говорит Карнаухов. — Оно было основанием алтаря. А вот это, скорее всего, башня, которая могла быть частью охранной стены, шедшей вдоль реки Неглинки. Начало XIV века.

А вот эти рваные штаны и банки из-под пива — век XXI. Как вообще может сосед­ствовать культурная древность с бескуль­турной современностью?

Минус второй этаж.

— Здесь проходят городские коммуни­кации, в том числе те, что относятся к зда­нию Исторического музея, — говорит Кар­наухов.

Высвечиваем фонариком небольшую железную дверь. Профессор уверен, что это вход в метро. Но открыть ее у нас не хватает сил.

Где-то совсем рядом, видимо, прошел поезд: стена задрожала, земля сверху по­сыпалась.

— Опоры и крепления, которые под­держивали этот уровень, сгнили, — конста­тирует Карнаухов. — Вообще, все три яруса котлована (три подземных этажа) перекрыты условными перегородками, которые вряд ли смогут долго поддерживать своды. Они ме­стами вообще истлели. Грунт мокрый, стены мокрые. Гидроизоляция разрушена. Все это может рухнуть в один момент. Поразительно, что вообще не рухнуло за 10 лет…

Мы находим причину, по которой грот все еще держится. Это две трубы — возду­хоотводы метро. Теплый воздух через них попадает в подземелье и хоть как-то снижает уровень влажности и, соответственно, ско­рость гниения.

Между тем завкафедрой региональ­ной истории, краеведения и москвоведе­ния Историко-архивного института РГГУ Дмитрий АБРАМОВ замирает возле одной из стен.

— Это каменное основание древнего городища, — говорит он. — Оно представ­ляет для нас особый интерес. Впервые по­является возможность точно разметить, как были расположены древние строения на Никольской улице. А с этой улицей связана история самого Кремля! Еще до создания Красной площади, то есть до XV века, Ни­кольская вела непосредственно к воротам Кремля, которые в честь нее назвали Ни­кольскими. Когда Кремль готовился к обо­роне, то обычно перекрывали именно Ни­кольскую улицу, устраивали там бастионы. Никольская была центром просвещения, местом книжной культуры, духовным скре­пом! Здесь стояли древние монастыри (в том числе Николо-Греческий, Никольский), Печатный двор, академия, в которой учился Михаил Ломоносов. Вообще количество ака­демий и университетов, книжных лавок было таково, что можно смело сказать: на Николь­ской формировалась русская элита XVI–XVII века. Каждую горсть земли под этой улицей можно и нужно изучать на предмет разного рода артефактов начиная с XIV века — когда шло объединение русских земель. Я до сих пор как подумаю, что бизнесмен Петросян просто взял и вывез столько тонн культур­ного слоя в неизвестном направлении, мне плохо становится. Это же настоящее престу­пление против истории…

Но что сделано — того уже не вернуть. В конце концов, остался грот.

Минус третий этаж. Никаких лестниц в подземелье, разумеется, нет. Есть только лазы и тоннели.

— Раскоп очень глубокий, — констати­рует Абрамов. — Местами вышел на уровень мелового периода, а в этом слое тоже много чего интересного. Он может заинтересовать палеонтологов.

Абрамов объясняет, из каких пород со­стоит одна стена, а из каких — другая… Но все эти тонкости понять может только спе­циалист. Мне же ясно одно: место уникаль­ное.

Тут с утра до ночи должны работать ар­хитекторы. Можно было бы здесь оборудо­вать современную подземную лабораторию и галереи, по которым ходили бы туристы и на все это смотрели.

— Но для начала нужно укрепить сам грот, иначе беды не миновать, — снова под­нимает Карнаухов важную тему и показывает на небольшой обвал в конце одного из ла­биринтов.

Карнаухов — большой эксперт по че­ловеческим костям, а во время любых рас­копок, по его словам, можно их найти. Вот и кремлевский грот не исключение. Про­фессор находит останки, принадлежащие разным людям. Они очень древние. Скорее всего, принадлежат монахам, которые жили и умирали в монастырях на Никольской. Про­фессор бережно складывает их, чтобы пере­дать святой обители.

А я сама нахожу осколки древних сосу­дов. Сложно понять, какого они века, но сам факт, что их можно вот так легко обнаружить, взять в руки, вызывает внутренний трепет. Сколько их здесь на самом деле? И сколько было вывезено?

Обратная дорога занимает минут 20. Мы провели в кремлевском гроте несколь­ко часов и ни с какими правоохранителями за это время не столкнулись. А ведь вместо рюкзаков с фонариками у нас могло быть что угодно. И о какой антитеррористической за­щите может тогда вообще идти речь?

Ева МЕРКАЧЕВА.