Газета "Кишиневские новости"

Загадочная история Варвары Карауловой глазами ее отца

В Московском окружном военном суде с 5 октября слушается дело студентки Варвары Карауловой, которая обвиняется в попытке примкнуть к запрещенной в РФ террористической группировке «Исламское государство». Студентка 2-го курса философского факультета МГУ Варвара Караулова 27 мая 2015 года сбежала из дома и направилась в Турцию, чтобы выйти замуж за любимого человека, с которым она познакомилась в Интернете. Любимый оказался боевиком ИГИЛ (запрещенная в РФ террористическая организация). Усилиями отца Варвара 4 июня была задержана недалеко от сирийской границы и возвращена в РФ, а 27 октября 2015 года арестована ФСБ на квартире, где она проживала вместе с родными. После возвращения в Москву она сменила имя, и сейчас ее официально зовут Александра Иванова. Отец «Ивановой-Карауловой» откровенно рассказал историю своей дочери.

Отличница, комсомолка, спортсменка… При знакомстве с короткой Вариной биографией невольно приходит на ум эта крылатая фраза из фильма «Кавказская пленница». Девушка закончила с золотой медалью французскую спецшколу, поступила «на бюджет» отделения культурологии философского факультета МГУ. Призер Москвы по академической гребле, мастер боевых искусств, владеет несколькими языками. Дочь интеллигентных родителей: мама и папа — выпускники МГУ. Почему у такой девушки вдруг возникло непреодолимое желание нарядиться в хиджаб, уехать в чужую мусульманскую страну, стать женой дремучего фанатика, которого она и в глаза не видела, и создавать ему домашний уют в соответствии со строгими правилами шариата?

— Для меня это тоже загадка, — разводит руками отец Вари, Павел Караулов. — Кроме поговорки «любовь зла», ничего на ум не приходит.

— Вы видели их переписку? Как оцениваете личность возлюбленного Варвары?

— Что-то видел, но далеко не все. Очень странное впечатление. Со стороны Вари были вполне обычные письма о том, что происходит с ней, в ее семье, как они гуляли с Фреки (это ее собака) и т.д. А с другой стороны — очень странные выражения, не говоря уж об орфографии. Для меня это была полная галиматья, довольно дикая, пересыпанная упоминаниями Аллаха. В этих письмах практически не раскрывалась личность человека.

— Он писал с ошибками?

— Да-да. Я был удивлен, что моя дочь, которая победила в российской олимпиаде по русскому языку, общается с человеком, который пишет не очень грамотно. К тому же нельзя сказать, что связно, логично и понятно. Я уверен, что это писал не один человек. Там есть фразы, достойные идиота, а есть вполне нормальные. Очень похоже, что писали разные люди.

— Сколько ей было лет, когда они познакомились?

— Они начали общаться, когда ей еще не было и 15 лет. Это было обычное общение по поводу футбола, игроков, следующих матчей. Ее любимым игроком был вратарь ЦСКА Игорь Акинфеев. У нее даже на стене висел его большой плакат. Все это в тот момент не вызывало у меня никакой настороженности. А потом все это развивалось — и развилось в такой ужас, который невозможно себе и представить.

— Люди из этой группы встречались «в реале», куда-то вместе ходили?

— Как сейчас выясняется — нет, не встречались. Это было чисто виртуальное общение. И вплоть до сегодняшнего дня оно осталось чисто виртуальным. Никаких физических контактов там не происходило, и любого рода инициативы по поводу таких контактов Варей всячески отвергались.

— То есть этого своего «возлюбленного» она никогда не видела?

— Насколько мне известно, нет. Этот парень до сих пор существует исключительно в виртуальной реальности, с разными фотографиями, с разными описаниями, с разным языком. Сейчас утверждают, что это одно лицо. Но я до сих пор в этом не уверен.

— Как он ей представился?

— Тогда его звали Влад, и он совершенно однозначно находился в России. Где он сейчас, я не знаю.

(Сотрудники ФСБ полагают, что за псевдонимом «Влад» скрывался некто Айрат Саматов, предполагаемый вербовщик ИГИЛ, который сейчас находится за пределами РФ. В переписке с Варей он использовал также ники «Клаус Клаус» и «Артур Соколов». — Авт.)

— Он ее звал замуж?

— Да. Обе стороны говорили и о любви, и о замужестве, и о перспективах семейной жизни.

— Он ей говорил, что воюет в ИГИЛ?

— Нет. Говорил, что он какой-то деятель, что занимается в том числе и медициной. Что хочет как можно скорее видеть ее рядом с собой. Про Сирию я не видел в письмах ни одного слова. Но требования следовать принципам ислама звучали. Как я понимаю, принятие Варей ислама было условием ее замужества.

— И об этом Владе она ни разу не говорила ни вам, ни матери?

— Я ничего о нем не слышал.

— Вы говорите, что она отказывалась с ним встречаться. Как же она вдруг решилась поехать в Турцию?

— Из переписки видно, что он ее всячески уговаривал быстрее к нему ехать, но она отказалась. А потом он вдруг перестал писать. Вот представьте: четыре года они с Владом общаются, отношения становятся все глубже, все искренней, возникают чувства, разговор уже идет о любви, о замужестве, семье, детях, и вдруг человек полностью обрубает контакты. Два месяца было полное молчание, и после этого она приняла решение. Это все теперь выясняется, я до самого последнего момента ни о чем и не догадывался.

— Что за человек Варя?

— Она очень хороший, добрый человек, который всячески стремится помогать людям и окружающему миру, очень чутко реагирует на чужую боль. При этом она достаточно интравертна. То есть она самодостаточна, находится в своем собственном мире. Очень любит осваивать новые сферы знаний, иностранные языки, и у нее хорошо это получается. Всегда имела выдающиеся успехи как в учебе, так и в спорте. У нее нет никаких дурных привычек, свойственных нынешней молодежи.

— Тем не менее вы с ней не жили. Был в ее судьбе и развод родителей, а ребенок переживает это очень тяжело, знаю по собственному опыту…

— С матерью Вари я развелся очень давно. Девочке было 4 года. Причина? Люди сходятся, люди расходятся — обычная ситуация. К сожалению, она очень болезненно отражается на детях, в чем я теперь лично убедился. Мы решили, что Варя останется с матерью, но один-два-три раза в неделю я с ней обязательно виделся. И, конечно, непосредственно участвовал в ее обеспечении.

— У вас и у вашей бывшей жены — новые семьи, новые дети?

— У меня и у Киры есть дети от второго брака. У Киры — дочь. У меня — сын, ему шесть лет недавно исполнилось. Мой дом всегда был для Вари открыт. Мы проводили вместе все праздники. У нее очень хорошие отношения с братом, он ее очень любит.

— В конце мая 2015 года Варя ушла из дома. Как в результате вам удалось узнать, где она находится?

— От ее одногруппников и преподавателей мы узнали, что последние полгода, уходя из дома в джинсах и кроссовках, она в университете переодевалась. Надевала юбку, платок на голову. Как сейчас выясняется, она даже совершала намаз. Я такого не видел ни разу. Ее одногруппники вспомнили, что она говорила, что принимает ислам и планирует вступить в брак с мусульманином. Что в Турции будет проходить большой мусульманский праздник, на который ей хотелось бы поехать. Что ей не терпится встретиться там со своим мужем. Первым же рейсом я улетел в Стамбул.

— Получается, возвращение Вари — это ваша личная заслуга? Наши органы в этом не участвовали?

— Возможности наших спецслужб за рубежом крайне ограничены. Мне помогали турецкие правоохранительные органы.

— Где же в результате задержали Варю?

— Недалеко от границы с Сирией, вблизи города Газиантеп. Служба миграции переместила ее в лагерь города Батман, потому что у нее не было паспорта. Она передвигалась в группе из 17–18 человек, в основном выходцев из стран СНГ и россиян. На момент задержания они передвигались пешком где-то в районе границы. Оттуда я ее и забрал.

— Расскажите о вашем возвращении на родину.

— Уже была договоренность, что в Москве нас встретят сотрудники ФСБ на автомобиле. Тем более что документов у Вари не было. Я рассчитывал, что на территории России спецслужбы уже смогут нам помочь. При этом я осознавал, что ни одного пункта действующего законодательства Варя не нарушила. Безусловно, она совершила ошибку. Но не преступление. Это была позиция и многих официальных лиц в России, которые говорили, что оснований для возбуждения дела против нее нет.

— Вас встретили?

— Нас действительно встретили, и мы поехали сначала к нам на дачу. Нам предложили сотрудничество. Это подтверждено и объективными материалами. Я понимал, что мою дочь преступники просто хотели использовать. И я прямо сказал сотрудникам ФСБ, что мы готовы приложить все усилия, чтобы предотвратить подобное в будущем по отношению к другим детям.

— Все, что происходило с тех пор, происходило под контролем ФСБ?

— Да. С момента нашего прилета не было ни одного дня, чтобы с нами круглосуточно не находились сотрудники. В основном, как мне казалось, это были хорошие, добрые люди, которые искренне хотели помочь. Но, как сейчас выясняется, были и другие.

— Они вам предложили такую «оперативную игру»?

— Теперь я понимаю, что да.

— А тогда не понимали?

— Тогда я просто считал, что этот человек или эти люди должны быть наказаны за то, что они хотели сделать с моей дочерью. И что подобные ситуации должны быть предотвращены. Ведь эти люди похищают наших детей!

— Варя с ними сотрудничала?

— Варя на все вопросы отвечала. Все электронные устройства, все пароли она им передала. Они все просмотрели, изучили. И попросили ее выйти с ним (или с ними) на связь. Сейчас я понимаю, что этого нельзя было допускать.

— Что она писала этому своему «другу»? Как объяснила, почему они не встретились?

— Я точно не знаю, что они просили ее писать. Я в этом не участвовал, кроме того, у меня есть подписка о неразглашении. Но я буду утверждать, и это задокументировано протоколом суда, что ее попросили, если не сказать, заставили выйти с ним на связь.

— Отказаться было нельзя?

— На мой взгляд, нельзя.

— Почему она поменяла имя?

— Потому что ей проходу не давали журналисты. И ее мама ей предложила: давай попробуем начать жизнь заново, перезапуститься. Она предложила ей взять имя бабушки, Александры Ивановой. Сейчас это второй пункт обвинения.

— Она поняла, что ее возлюбленного на самом деле не существует?

— Она постепенно это осознает. Сейчас, мне кажется, она вылечилась.

— Зачем ФСБ вдруг понадобилось возбуждать против нее дело? Ваша версия их действий.

— Тут все понятно. За две недели до ареста Варя пришла к нам и сказала: «Я так больше не могу, заберите у меня все гаджеты. Я больше не буду ни с кем общаться. Я не могу это выдержать». Мы у нее все забрали, закрыли в сейф, и она выходила в Интернет только давать уроки французского в присутствии матери. А через две недели — постановление, обыск и арест.

— Т.е. эфэсбешников ее решение разозлило?

— Ну как? Тебе еще одна звезда светит, а тут вдруг раз — и подвешивают эту звезду. Что бы вы сделали? Разозлились, наверное. Я хочу подчеркнуть, что фактически это общение началось по нашей инициативе. Мы сказали: «Ребята, давайте мы вам поможем их поймать». Мы тогда отдали им всю ее технику. Они ее продержали полторы недели, потом вернули. Я их спросил: «Можно эту технику Варе отдавать?» — «Да-да, конечно». То есть там уже были установлены средства контроля. Большинство сотрудников, с которыми я общался, заслуживают и уважения, и почтения. Но есть среди них исключения, для которых звезда на погонах важнее человеческой жизни.

Марина ПЕРЕВОЗКИНА.