Газета "Кишиневские новости"

Борис КРЮК: как одеть знатоков в смокинги?

Очень труднобыть последова­телем кого-то, вторым. Не ис­портить, не изменить делу. Быть последователем основателя «Что? Где? Когда?» Владимира Воро­шилова кажется просто немыс­лимым, невозможным. Но Борис Крюк, его пасынок, смог. Это те­перь признают все. Как у него это получилось? Что он сам думает о знатоках? Об их уме, интелли­гентности. О защищавшем На­дежду Савченко адвокате Илье Новикове, дважды обладателе «Хрустальной совы». В день свое­го 50-летия, ведущий прекрасной Игры ответил на этот допрос с при­страстием.

— Ты помнишь, как впервые выступил в роли Ворошилова? Свои ощущения, со­мнения…

— Саш, если честно, то это было в дру­гой жизни. Если напрячься, я, конечно, могу вспомнить, как я в детский садик ходил. Но… Пятнадцать лет прошло, это довольно много.

— Я же не спрашиваю тебя про дет­ский садик. Но когда Ворошилова не ста­ло, и ты его заменил… Мне кажется, это очень важный момент в жизни «Что? Где? Когда?» и твоей лично, разве нет?

— Это безусловно. Но, понимаешь, за эти пятнадцать лет у меня «ЧГК» и Ворошилов немножко разошлись. Мои отношения с Во­рошиловым — это одно, а «ЧГК» — уже дру­гое, хотя я прекрасно понимаю, что было 15 лет назад. Конечно, было страшно, но я был увлечен тем, что вокруг этого происходило. Как сделать так, чтобы не узнали, что это я, и т.д. Только воспоминаний о той первой пере­даче осталось немного.

— Просто для меня и для миллионов зрителей «ЧГК» и Ворошилов едины на­всегда.

— Безусловно. Пойми, я иногда встречаю людей, которые говорят: «Вы знаете, «ЧГК» хо­рошая передача, но мне не нравится, что там знатоки играют на деньги». Я говорю: «А вы знаете, что они уже пятнадцать лет не играют на деньги?..»

— Знаешь, а мне все кажется, что вы до сих пор играете на книги… Ты вспо­минаешь, как в первый раз волновался, а ведь тогда стоял вопрос: быть ли вообще «ЧГК», имеет ли смысл продолжать. Если продолжать, то насколько это будет этич­но?

— Тогда — да, казалось, что вообще этого не может быть. Но продолжение «ЧГК» — это заслуга Константина Эрнста. В отличие от Ворошилова, он не настаивал, чтобы это был я. Мы искали какие-то другие варианты. Но Эрнст решил, что игра должна продолжать­ся.

— А сам как думаешь, что ты внес но­вого в эту игру, чтобы она и сегодня смо­трелась с тем же интересом, что и 30 лет назад? Хотя, наверное, ты скажешь, что об этом должен говорить телекритик.

— Мне кажется, единственное, что я в нее вложил, — это свои силы и свою душу. Я все время живу с этой игрой, хочу, чтобы она стала лучше, и делаю для этого все возможное, как мне кажется. Просто я отдаю ей силы, а что в результате получается — не мне говорить. Здесь очень важно, что я впитал от мамы и от Ворошилова (мама Бориса Крюка Наталия Стеценко была женой Владимира Ворошилова и его соавтором. — Авт.), что если чем-то ты занимаешься, надо этим заниматься всерьез. Вот у меня дети спрашивают: «Пап, неужели ты не можешь поехать в отпуск и не сидеть со своими вопросами дурацкими каждый раз после обеда?» Но я не могу по-другому. Не только потому, что потом не успею, мне про­сто нужно это. Ну, как писателю…

— Ни дня без строчки, как Олеша гово­рил. А может, это просто болезнь, Боря? Помню, уже давно встречался с Алексан­дром Друзем на московской квартире его родственницы. Так они между собой раз­говаривали только вопросами из «ЧГК» и никак по-другому. Мне тогда показалось, что я попал в сумасшедший дом. Ты тоже такой?

— Наверное. Но для меня это как трени­ровка для спортсмена. Я уже давно живу дву­мя организмами одновременно. И мой второй организм — программа. Нет, естественно, жизнь крутится вокруг моих детей, родителей, жены, но параллельно все время думаешь о вопросах, музыкальных паузах, декорациях.

■ ■ ■

— Скажи, «ЧГК» — это хороший биз­нес?

— Есть бизнесы значительно лучше, их можно перечислять бесконечно. А «ЧГК» выхо­дит, пока есть спонсоры, пока заинтересован канал. Это рабочая телевизионная передача. Наверное, это можно было бы раскручивать как бизнес, но мы относимся к «ЧГК» по-старому и не развиваемся, кружки не продаем, майки не рисуем.

— Да, вы пока еще не «Манчестер Юнайтед». Давай про тебя. Ты же манипу­лируешь игроками, правда? Хотя так, как это делал Владимир Яковлевич, никому недоступно.

— Я не ставлю себе такую задачу, просто иногда так получается. Я манипулирую сво­ей женой, своими детьми, а вот игроками… У меня такой сверхзадачи нет. Просто я очень люблю играть, и мне все равно во что. И казино не люблю, потому что там играют на деньги. Не потому что мне денег жалко, а потому что на деньги мне неинтересно.

— А ты азартный, Парамоша!..

— Я азартный, да. Говорят, что нужно уметь проигрывать. Это не моя история. На­верное, эту поговорку придумал тот, кто все время проигрывает. Я искренне не понимаю, почему синица в руках лучше, чем журавль в небе, и не понимаю, почему нужно уметь про­игрывать.

— Ворошилов тоже очень не любил проигрывать.

— Ворошилов прежде всего был челове­ком театра, он создавал действие. У него все получилось на почве игры, но все равно он ре­жиссер в значительно большей степени, чем игрок и чем ведущий. Он Виктюк. А у меня если что-то получилось, то это само собой, я с дру­гой стороны захожу.

■ ■ ■

— Я встречался со многими знатока­ми. Может, я не прав, и это обидно будет для них, но, по-моему, процент не очень умных людей среди знатоков выше, чем средний по больнице, то есть по стране. Не обижайся.

— Ты шутишь?

— Не совсем. Иногда мне кажется, что их мозги повернуты прежде всего на эти бесконечные тренировки, запоминания, и тогда уже для полета мысли там места не остается.

— Такая проблема есть. Но когда я беру в игру неподготовленных людей — футболи­стов, например… На мой взгляд, программа с игроками сборной России была одной из са­мых удачных.

— Да, вот если бы они в футбол играли так же, как в «ЧГК»!

— Я сейчас не про футбол. Считаю, что Слуцкий вообще уникальный человек, неза­висимо от выступлений сборной во Франции. Он просто самородок. Вот в той игре были и озарения…

— Потому что они не были отягощены лишними знаниями.

— А тренированные ребята с зажатыми знаниями головами… большинство, не все, конечно… Им и озаряться не надо, они все это знают. То есть вот этими своими тренингами они уже в меньшей степени для себя способны придумать нечто новое. У них уровень настоль­ко выше, чем у обычного человека… Они же с десяти лет каждый день отвечают примерно на двадцать вопросов! Но порой эти знания мешают их мышлению, я согласен. Ведь луч­ше всех мыслит ребенок. Потому что он еще ничего не знает.

— Кстати, ты не был случайно ребенком-вундеркиндом?

— Я был послушным, вежливым ребен­ком, но не был отличником. Был хорошистом. А в институтские годы — тем более. То есть к учебе прикладывал минимальные усилия.

— Отлично, наш человек! Теперь о нра­вах. Был известный конфликт Александра Друзя и Равшана Аскерова, где оба дуэ­лянта облили друг друга хорошей грязью. Это о чем говорит? Что знания в человеке не заменяют интеллигентности, морали?

— Друзь играет в команде, последней из могикан, из далекого прошлого. Вот они там, даже если ведущий признает, что ответ был правильным, могут сказать: нет, мы не это имели в виду, мы ответили неправильно. Большинство команд такого себе позволить не могут. У нас есть Андрей Козлов и тот же Рав­шан Аскеров, которые даже на неправильный ответ будут кричать, что они ответили правиль­но. Им нужна победа любой ценой. Как гово­рят в футболе: запоминается только счет на табло. И Друзь тогда сказал Аскерову, что тот пожертвовал своей репутацией ради победы команды. В хорошем смысле. Но после игры Ровшана это так завело: «Да я вам сейчас рас­скажу про репутацию Друзя!» А Друзь себя в той ситуации вел очень прилично. За послед­ние годы он вообще как-то изменился по жиз­ни, стал более спокойным, уравновешенным.

— Ну, пора уже на седьмом десятке. Но зачем надо было про публичные дома говорить?

— (Смеется.) Телезрители этого не зна­ют, но Равшан препирается с Друзем уже лет десять. Прямо как Иван Иванович с Иваном Ни­кифоровичем. Раньше Аскеров ругался с Пота­шевым, но Поташев затих сейчас. А по поводу знаний и интеллигентности… Ну конечно, нет, это совсем не одно и то же. А для меня важнее всего в «ЧГК» знаешь что? Минута обсуждения. Это ворошиловская придумка номер один. А вторая придумка — одеть знатоков в смокинги, ведь это сразу прикрыло их суть. Когда Друзь играл в «ЧГК» в клетчатой рубашке, никто и не спрашивал про его интеллигентность.

— То есть форма рождает содержа­ние.

— Конечно. Если бы среднего телезрите­ля одеть в смокинг, он бы сразу стал думать о себе по-другому. Но вот Витя Сиднев был в смокинге, даже когда ходил в майке…

— Помню, как двадцать лет назад при­шел к вам на прямой эфир в Нескучный сад. Очень весело было смотреть, как по­сле знатоки раздевались и облачались в свои «рваные джинсы».

— Хотя сейчас люди стали уже более обе­спеченными, приходят и в своих смокингах. Но кто-то переодевается до сих пор.

■ ■ ■

— Хочу сказать об Илье Новикове, дву­кратном обладателе «Хрустальной совы». Не знаю, какое отношение там у вас к нему сейчас, после того, как он замечательно, с моей точки зрения, защищал Надежду Савченко. Может, его считают выскочкой? Ну как в театре, когда кто-то снимается в кино, а большинство — нет.

— При всем моем хорошем отношении к Илье, он должен был выбрать сначала, что для него важнее — Клуб или политическая карье­ра, а потом заниматься Савченко.

— А что, защищая Савченко, он не мо­жет оставаться членом Клуба «ЧГК»?

— Пойми, если ты защищаешь Савченко и ты игрок «ЧГК», то, значит, «ЧГК» — тоже за Савченко.

— Ты что! Вы же все личности, индиви­дуумы. При чем тут «ЧГК»?

— «ЧГК» — вне политики. И если ты решил заниматься политикой, нужно сказать: спаси­бо, я буду этим заниматься.

— Значит, он должен уйти из «ЧГК»?

— Безусловно. Мы к политике не имеем никакого отношения.

— Ну что ему делать, если он по про­фессии адвокат?

— Сначала попрощайся с нами, а потом занимайся Савченко.

— Как настоящий еврей, он уходит, но не прощается.

— У нас был знаток Георгий Жарков, ныне покойный. Против него возбуждали уго­ловное дело по поводу того, что он приставал к студентам. Извини меня, но люди сразу стали ассоциировать «Что? Где? Когда?» и педофи­лию.

— Боря, ну что ты говоришь! Это же че­ловеческая история. Все люди разные. Вы же не скованные одной цепью.

— Но мы — Клуб. В Клубе существуют пра­вила, и их надо выполнять.

— Ну и скажи в заключение: вот эта игра, которой сорок лет. Что же такое важ­ное она задела в советских и уже постсо­ветских людях?

— Наверное, это картинка того, как в че­ловеке формируется мысль. Рождение новой мысли — это же так здорово!

Александр МЕЛЬМАН.