Газета "Кишиневские новости"

Как нашему журналисту удалось поговорить с Елизаветой II

Королеве Великобритании Ели­завете II исполнилось 90 лет. Она пересидела всех венценосцев им­перии, но не смогла спасти ее. Зато она спасла Великобританию и ин­ститут монархии. Естественно, не только своим долголетием. Дело в том, что королеву в Англии лю­бят даже те, кто мечтает об отмене монархии. Эту любовь, как и свое физическое долголетие, королева мастерски использует для укре­пления трона.

О ней говорят, что она царствует, но не управляет. Да, таковы законы страны. Но она тем не менее принимает участие в управле­нии государством. Ее тронные речи пишут на Даунинг-стрит, 10, но поправки в них вносит она сама. Речи должны отвечать ее имиджу — строгой, но справедливой мамаши.

Она ездила не только в карете, но и на ло­шадях, разбираясь в них иногда лучше, чем в людях. Еще девушкой она безумно влюбилась в своего будущего супруга герцога Эдинбург­ского — принца-консорта. Консортом, кстати, называ­ют и корабль сопровожде­ния. Герцог сопровождает ее до сих пор.

Она не умирает потому, что знает: народ хочет отме­ны монархии и одновременно хочет видеть ее на троне.

Глас народа — глас бо­жий.

Лишь раз она попыталась ослушаться его. Она отказа­лась выйти к народу, оплаки­вавшему принцессу Диану. И лишь настоятельные уве­щевания премьер-министра заставили ее выйти за ограду Букингемского дворца и сме­шаться с горюющей толпой.

Ее величество — великая актриса. Она играет только в одном спектакле. Меняются лишь его названия. Иногда это «Гамлет», иногда «Винд­зорские кумушки», а в по­следние годы чаще всего «Король Лир». Она играет саму себя. Но с шекспиров­ским размахом…

За почти пять лет пре­бывания в Лондоне собствен­ным корреспондентом «Изве­стий» я несколько раз посещал Даунинг-стрит, 10, — резиден­цию премьер-министра Ве­ликобритании. И вешал свою рабоче-крестьянскую кепку рядом с котелками и шляпами. Но Букингемский дворец оста­вался для меня неприступным. Глядя на него, я твердил про себя: «Нет таких крепостей, ко­торых не могли бы взять большевики». Но эта крепость не бралась. Я имею в виду не сам дворец, а живущую в нем королеву.

Я несколько раз видел, как она выезжала из дворца и въезжала в него. Я даже что-то кричал королеве под цокот копыт лошадей, запряженных в ее карету. Но побеседовать с ней мне никак не удавалось.

Помогли случай и смекалка.

В июле 1967 года были установлены ди­пломатические отношения между СССР и Мальтой. Михаил Николаевич Смирновский, чрезвычайный и полномочный посол СССР в Великобритании, был назначен еще и чрез­вычайным и полномочным послом СССР на Мальте. По совместительству.

Сейчас уже не помню как, но мне удалось упросить Михаила Николаевича взять меня с собой на Мальту, куда он собирался ле­теть со своей первой дипломати­ческой миссией.

Так я превратился в члена советской делегации со всеми вытекающими…

Мы прибыли на Мальту, взбудораженную подготовкой к визиту ее величества. На Мальту слетелись представители пра­вящих европейских династий и премьеры стран Британского Содружества.

Живописная бухта Мальты была расцвечена красочными огнями, которые зажглись, ког­да яхта ее величества бросила в ней якорь.

На следующий вечер со­стоялся прием в роскошном дворце мальтийских рыцарей. Была, естественно, приглаше­на и советская делегация. Не­скончаемая очередь гостей начиналась с места подъезда автомобилей, затем заполня­ла лестницу, ведущую в баль­ный зал. У дверей стояла ее величество. Протокольный тип брал наши пригласитель­ные билеты и громко объяв­лял наши фамилии. Дамы приседали перед королевой, господа — кланялись.

Когда подошла моя очередь и протокольщик возопил мою фамилию, я поклонился и вдруг сказал:

— Ваше величество, нас, видимо, волнует одно и то же обстоятельство.

Ничего не выражавшее лицо королевы вдруг преобразилось.

— Это какое? — спросила она пока еще ровным голосом.

— Я читал в «Таймс», как вы волнуетесь по поводу поступления вашего старшего сына, принца Чарльза, в Кембриджский универси­тет. Я нахожусь в аналогичном положении. Мой старший сын Андрей поступает в Москов­ский государственный институт международ­ных отношений.

Величие сошло с лица королевы. Передо мной стояла взволнованная мать. Стоявший позади ее величества протокольщик вытара­щил на меня свои глаза. Он собирался убить меня. Так, во всяком случае, мне показалось. Но я продолжал беседу с королевой как ни в чем не бывало. Более того, я перешел с «ее величества» на упрощенное «вы».

Мы так говорили минуты две или три. Протокольщик стал похож на тигра Шерхана из киплинговского «Маугли».

Но надо было подыскать концовку сло­жившейся ситуации.

— Ваше величество, — сказал я, — не кажется ли вам странным, что я живу в Лон­доне почти четыре года, а встретился с вами только сейчас на Мальте?

— Вы совершенно правы. Это действи­тельно очень странно, — ответствовала ко­ролева. — Но у нас, надеюсь, будет время встретиться в Лондоне.

Я еще раз кивнул головой ее величеству и вошел в бальный зал, провожаемый злове­щим взглядом Шерхана.

Бальный зал баловался. Люди пили, ели, то есть общались. «Заобщался» и я, показы­вая гостям портрет российского императора Павла, который был когда-то великим маги­стром Мальтийского ордена.

За этим занятием меня застал молодой человек в смокинге с черной бабочкой, от ко­торого за версту несло Форин-офисом.

— Его высочество герцог Эдинбургский хотел бы познакомиться с вами, — сказал мне молодой человек.

Я, конечно, «согласился», и мы, минуя бальный зал, вышли на огромную веранду. Бухта, окутанная вечерним полумраком, на­поминала опрокинутое на землю небо, в ко­тором то и дело вспыхивали и гасли, подобно звездам, яхты.

Герцог смерил меня оценивающим взгля­дом и произнес:

— Здесь становится скучновато. Предла­гаю поехать на нашу яхту. Там вы расскажете мне во всех подробностях о вашем диалоге с ее величеством.

Герцог улыбнулся, а я засомневался. Ка­жется, в той же «Таймс» я прочел, что у герцога были какие-то шашни с одной из стюардесс. И перед моими глазами возникла первая полоса газеты со статьей о том, как герцог Эдинбургский проводит время на борту яхты в компании с советским журналистом. Сейчас я пошел бы на это. Тогда — нет.

Натянуто я поблагодарил герцога за при­глашение, но от визита на яхту отказался, со­славшись на то, что мой рабочий день только начинается и я должен состряпать корреспон­денцию в Москву.

Когда я рассказал об этом послу Смир­новскому, то он похвалил мою «бдительность» и что-то пробурчал по поводу яхты «Британия», которая так и не дождалась меня.

Не знаю, дойдет ли до ее величества этот опус; но если ей все-таки доложат о нем, то пусть она воспримет его как мое искреннее поздравление с ее 90-летним юбилеем.

Мэлор СТУРУА.